Anakin Skywalker & Darth Vader. Туда и оттуда
страница №3
..., недоступную простому взору.Воцарилось почтительное молчание. Потом кто-то робко попросил:
- Госпожа Ле Нуар, спойте нам!
- Не зови меня госпожой! - вскинулась было Эллен. Потом
устало провела ладонью по лицу и тихо вздохнула: - Смерти моей
хотите... Ладно.
Она медленно потянулась за своей гитарой. Свита почтительно
расступилась, давая ей простор. Коснувшись струн, Эллен мысленно
выругалась - ведь только накануне натянула стальные, и вот они снова
стали серебряными! Хорошо, хоть не золото. Подняв на окружающих
невидящий взор, полный скорби, она запела.
Жаворонку - петь, соколу - лететь,
Весть нести - ветрам, да мести - снегам,
Ведьме ворожить, волку ночью выть,
Мне, покуда жив, песнь успеть сложить...
По дороге длинной - странник, не король.
Лютни строй старинный да живая боль.
Чтоб струну сплести - сердце разорвать.
При дворе в чести, да нельзя летать,
При дворе в шелках с золотым шитьем,
Мне дороже плащ за спиной крылом...
Золото - что прах, да глаза слепит,
Цепью на руках золото звенит,
В клетке золотой соловью не петь:
Что для вас - покой, менестрелю - смерть.
Нищему - сума, пленнику - тюрьма,
Королям - венцы, воинам - мечи,
Девам - жемчуга, смерть - еретикам,
Мне - Одна Звезда, что горит в ночи.
Песней оплатить бархат и парчу -
Девке площадной телом торговать.
Что же ты, король? Кликни палачу:
Чтобы жизнь спасти, я не стану лгать.
Мне вино - виной, а вода - слезой,
Горек хлеб дорог, да зато он мой.
Чем в шелках рабом подлецов хвалить,
Лучше под топор голову сложить,
Лучше сердце в кровь, чем имя в грязь.
Пой, струна, пока не оборвалась!
Чем заплатишь мне? Хлебом да вином,
Звонким серебром или в грудь клинком?
А тропа крута, только не свернуть,
Высока Звезда, бесконечен Путь...
После того, как дама Ле Нуар закончила песню, никто, против
обыкновения, не стал ни хлопать, ни расточать похвалы, ибо все уже
знали, что к таким проявлениям Эллен относится крайне болезненно.
Выждав почтительную паузу, юный пиит, звавшийся царственным
именем Васисуалий, приблизился к кушетке, на которой восседала Черная
Дама, и почтительно испросив соизволения, прочел свой сонет.
Признаться, я не решусь привести здесь это творение, ибо оно
было, мягко говоря, слабовато. Говорилось там о черных крыльях,
скорби и надежде над пропастью, судьбе и чем-то еще, весьма
высокопарном. Усилия автора вместить такое количество символов в
четырнадцать строк были просто титаническими, но особым успехом не
увенчались. Кроме того, автор плохо владел рифмой.
Дама Ле Нуар устало посмотрела на него, стряхнула пепел со
своего курения и, затянувшись дымом, произнесла:
- Плохие стихи, молодой человек.
Пиит, поникнув главой, подобно надломленному цветку, убрался
в тень. Тем более, что заседание салона уже завершалось, и гости
расходились, на прощание целуя ручку хозяйке, выражавшей желание
увидеть их здесь в следующий четверг.
Мадемуазель Лилиан, на долю которой сегодня не перепало ни
капли внимания, ожидавшегося ею, была особенно зла на даму Ле Нуар.
- Ты видела, Илэн? Какая наглость! Она ни во что не ставит
чувства окружающих!
- Да, она весьма вульгарна. Я уверена, что цвет ее волос - не
настоящий. А эти ужасные курения!
Тем временем Эллен, окруженная свитой, одетой в черное,
удалилась. Несчастный Флоридор плелся сзади, кутаясь в плащ.
Прочие гости расходились шерочка с машерочкой, обмениваясь
прощальными репликами:
- О, приходите в субботу проводить моего брата. Он
отправляется в странствие по обету.
- Да, но в воскресенье будет казнь на площади. Какая-то
ведьма...
- Слышал, слышал. Не то она украла Святой Грааль, не то
кого-то извела...
- Спаси и сохрани нас, Господи! Развелось их...
- А я слышал, что это все наветы, лишь бы сжечь и доказать
усердие. А сам епископ... - Последовала многозначительная пауза под
аккомпанемент смешков и шепотков. - Да, да, точно известно. Могу
поспорить на сто золотых.
- Да у вас их и нет, шевалье. Игра в кости - бо-ольшой грех!
- Ну, вот ерунда!
- А в Романии церковь запрещает даже такие салоны, как наш.
- Да, но мы, слава Богу, не таковы, как эти фанатики-романцы.
- Мало того, что они фанатики, они еще и еретики.
Щебет общества затихал в аллеях сада.
Распростившись с провожавшими ее галантными молодыми
кавалерами у дверей дома, в котором она остановилась, Эллен заперлась
в своих комнатах, раскрыла окно и закурила. Восторженная свита
изрядно утомила ее, но, с другой стороны, такое внимание было даже
приятно. А еще известие о ведьме. Ведьма, укравшая Святой Грааль.
Врут, скорее всего. Всегда проще объявить диссидента уголовником. Ну
ничего, господа святоши, будет вам и костер, и все остальное,
злорадно подумала Эллен, любуясь серебряным кольцом с густо-алым
альмандином. Но в Антеноре чаще всего говорят о Граале и его свойствах.
А значит, и он сам где-то неподалеку. Надо только ухватить след.
Посмотреть на сожжение ведьмы собрался весь Антенор.
Дворянство расположилось на галереях торговых рядов, чтобы лучше
видеть, простонародье толпилось на самой площади. Цепочка солдат в
начищенных латах окружала костер. Ведьма была простонародного вида
девицей лет так двадцати с небольшим, маленького росточка,
черноволосая и черноглазая. Спотыкаясь и путаясь в цепях, она сделала
несколько неровных шагов к краю помоста. Солдат толкнул ее древком
копья - просто так, для порядку. Ведьма оскалилась и плюнула ему в
лицо. Солдат в испуге отшатнулся.
Все посетители салона Роксаны занимали северную галерею и по
обыкновению болтали. Дамы Ле Нуар нигде не было видно. Наконец
Флоридор, прищурившись, указал куда-то вниз. И точно, у самого
помоста Виолина и Эвизель увидели знакомый черный с серебром плащ и
гитару за спиной.
Забил барабан, и глашатай начал читать приговор.
- ...посему приговаривается девица Азарика к сожжению на
костре. Во славу Божию и именем его, дано в Антеноре, Иулия восьмого
дня, в шестой год царствования Рудольфа VI.
И тут прекрасно знакомый всем элегантным дамам и кавалерам
Антенора низкий женский голос произнес:
- Вот беда-то какая!
И тут же Эллен почти что взлетела на помост, рыжие волосы
вспыхнули на солнце. От такой наглости все официальные лица потеряли
всякий дар речи. Эллен же, простерев руку к ведьме, сказала нараспев:
Да станет слово мое - мечом,
Да станет слово мое - клинком
Острее стали, крепче оков:
Свободу дарующим звездным лучом,
Железо плавящим ярым огнем,
И силою той, что цепь разорвет -
Да станет слово мое.
И с девицы Азарики со звоном упали кандалы.
- Вот так-то лучше, клянусь Святым Граалем! - удовлетворенно
сказала Эллен и ухватила ведьму за руку.
- Эй, хватайте их! - очнувшись от оцепенения, заорал епископ.
- Хватайте обеих!
Черная Дама издевательски засмеялась и подняла правую руку.
Сверкнул огнем камень в кольце, вокруг головы дамы Ле Нуар загорелся
светящийся ореол, нимбом увенчав ее голову. Алый свет облек ее
фигуру, как королевская мантия. Азарика удивленно перекрестилась, но
сияние не исчезло, наоборот - оно охватило саму Азарику, увенчав
нимбом и ее голову, потом раздался негромкий хлопок, и помост
опустел. Ведьма и Черная Дама исчезли. С полминуты площадь
безмолвствовала, затем взорвалась суматохой и криками.
- Святая!
- Ведьма!
- Господи, помоги нам!
- Держите их!
- Чудо, чудо!
Епископ, красный от злости, как помидор, топал ногами и орал,
потрясая пухлыми кулачками, но за ревом толпы никто его не услышал.
Шабаш был небольшим и относительно спокойным. Десятка полтора
ведьм, от седой сгорбленной старухи, приехавшей на упряжке козлов, до
молоденькой ведьмочки верхом на метле из омелы, три или четыре демона
и ворчливый болотник. Появление знатной дамы в черном, с гитарой и
сигаретой произвело определенный переполох в этом уютном кругу.
- Добро пожаловать в наш ковен, миледи, - с поклоном сказала
пожилая ведьма, на вид добропорядочная мещанка.
- Благодарю тебя, добрая женщина, - ответила Эллен и с
достоинством заняла указанное место.
Пока молоденький шустрый демон готовил костер, тащил воду в
закопченном котле и все такое, Азарику шумно и радостно поздравили с
чудесным избавлением и посулили наслать на епископа подагру и
геморрой. Наконец матушка Гвендайлон, глава ковена, приступила к
изготовлению зелья. Ведьмы по очереди подносили ей все необходимые
компоненты, среди которых, кстати, не было ни черных жаб, на языков
летучих мышей, ни жженных перьев черного петуха.
- Ну, миледи, чтобы войти в наш ковен, спойте нам заклятие
над котлом, - лукаво сказала она.
Эллен взяла гитару, встала и запела:
Радуйтесь, сестры полной луны!
Горькие травы нынче сильны:
Пятилистник - "волчий след",
Пламя ночи - Ведьмин Цвет.
Духи танцуют, луна поет
Мята и вереск, полынь и мед
В Ночь Колдовства искрой костров
Ведьмин Цветок - ведьмина кровь:
Ал и багрян - ярый огонь -
Если сорвешь - обожжет ладонь.
В чаше моей - вино Луны;
Древняя сила, темные сны
Ведьмино зелье в котле кипит,
Ветер и ночь - цветок аконит.
Духи лесов в танце кружат
Ирис, терновник, вино и яд
Нынче плясать, завтра гореть.
Ведьмин Цветок - пламя и смерть.
Ал и багрян - ярый огонь:
Если сорвешь - обожжет ладонь.
Мак и вербена - юная страсть,
Тис и орешник - ведьмина власть;
Ивовой ветвью зелье мешай -
Радость хмельная, жизнь - через край.
Духи танцуют, тростник поет -
Мак, можжевельник, аир и мед;
Птицей ночною в танце лететь -
Ведьмин Цветок на жизнь и на смерть:
Ал и багрян - ярый огонь,
Если сорвешь - обожжет ладонь.
Пламя и танец, полынь и мед:
Если сорвешь - сердце сожжет.
- Хорошее заклятие, - довольно прошамкала старуха. -
Давненько не слыхала такого.
Прочие ведьмы покивали, соглашаясь. Наполнили чаши, выпили,
закусили чем бог послал - хлебом да копченой рыбкой. Налили еще.
Обсудили, как наслать на епископа обещанные недуги. Посплетничали о
политике и светских дамах. Уж кто-кто, а ведьмы хорошо знали, кто и
какие грешки прячет под благочестивой миной.
- Вот давеча, - рассказывала одна ведьма. - Приходит ко мне
одна. Напусти, говорит, порчу на разлучницу. Я ей - а не стану, раз
кавалер ваш ее выбрал, так вольному воля, а ты молодая, красивая,
найдешь другого. Ну так та ни в какую, пришла домой, из воска куклу
слепила и давай иглой тыкать. Со злости и сглазила девчонку, заболеет
она теперь. Придется порчу снимать.
Поговорили о рыцарях, сойдясь привычно на том, что нынче их
стало маловато, и давненько в Монсальват никто не приходил.
- И дракона что-то давненько не видать, - заметила Аннета.
- Да, ни старика, ни большого. Как бы не случилось чего, -
озабоченно ответила матушка Гвендайлон.
- Ох, бабоньки, чует мое сердце, слабнет сила от Грааля, -
вздохнула старуха. - Вот ты, госпожа, как об том мыслишь?
Черная Дама что-то долго объясняла, но Азарика поняла только,
что той непременно нужно найти Святой Грааль. "Ну, голубушка, -
подумала она, - не тебе одной он нужен. А только я и знала бы, да не
сказала. Уж больно ты дивные вещи излагаешь".
- Так Грааль-то все рыцари ищут, от веку так заведено, -
простодушно сказала Азарика. - А ведьме или там чародейке он ни к чему,
разве что любоваться.
- Я не для себя его ищу, - медленно сказала Эллен. - Есть один
человек...
Она рассказывала о черном замке, об одиноком его властелине,
который пытается удержать мир на краю бездны, о скорби и сломанных
крыльях. Когда она умолкла, Азарика спросила:
- Это он сам тебе рассказал?
Эллен кивнула.
- Ну так послушай, что я тебе скажу. Ловко он тебе все
наизнанку вывернул. Я вот ведьма, да. Лечу помалу, травы знаю, со
зверями говорю. И знаю, когда кто правду говорит, а когда врет, да
это любая ведьма может. Оттого-то епископ наш и озлился, что я его
насквозь вижу, кобеля блудливого. Так и твой этот тебе соврал. Святой
Грааль - он не для того, чтобы всем. Он для избранных. Это коли кто
чует в себе силы, идет его искать. И ежели сердцем чист, так находит.
А хранит его дракон и рыцари Монсальвата. И кто из Грааля изопьет,
тот делается его рыцарем и должен защищать слабых и обиженных, ради
правды божьей, а себе не искать ни власти, ни выгоды. А ты его всем
хочешь! Это ж если кто нечистый помыслами его коснется, он же
осквернит его! Тогда точно конец света настанет.
И тут ее речь прервал дикий вопль и сатанинский хохот.
- Ах лихоманка тебя задери! - завопила пронзительным фальцетом
старуха. - Явилась, не запылилась!
- Уж тебя не спросила, - сварливо отозвалась новоприбывшая.
Она была немолода, но все еще довольно хороша собой и не пренебрегала
косметикой. Расшитый звездами и кометами балахон скрывал ее фигуру,
полуседые волосы взбиты в прическу типа "Выйди, падло, з кукурузы,
не лякай худобу". Она оперлась на свое лакированное помело из черного
дерева и гордо подбоченилась.
- Что, не ждали? - осведомилась она. - Лясы точите? У, я вот
вас, найду уж управу! Владыка-то нынче в силе!
- А ну, уматывай отсюда, Лалиевра, пока я тебе рожу не
располосовала! - взъярилась Аннет и стала похожа на дикую кошку.
- Уймись, дура! - высокомерно бросила ей Лалиевра. - Вот что
я вам скажу. Господин мой, повелитель сил бездны и мрака, велит всем
задержать и уничтожить чужеземцев, коих ведет проклятый сын погибели
Керридан, переметнувшийся к эльфам. Особо проследить за теми, кто будет
искать Грааль.
- Это с какой стати ты здесь распоряжаешься? - матушка
Гвендайлон выступила вперед. - Тебя ни в одном порядочном ковене не
принимают, до чего ты докатилась! А ведь говорил тебе старый Одвин,
чтобы одумалась!
- Одвина твоего я в гробу видала! - взвизгнула Лалиевра. - Тоже
мне, праведник нашелся! А ковен у меня свой есть, и тебя я в порошок
сотру и по ветру развею.
- Вот из-за таких, как ты, люди нас и боятся, - вступила в
перепалку Азарика. - Сколько лет прожила, а ума не нажила.
Склочница Лалиевра аж подпрыгнула, и тут заметила Эллен.
Изогнувшись в поклоне, Лалиевра приблизилась к ней мелкими шажками,
улыбаясь сладко и подобострастно.
- Ах, могущественная госпожа! - проворковала она. - Простите.
Я не знала, что вы здесь. Повелитель всюду вас ищет, вам пора
вернуться в Замок-над-Бездной.
- Изыдь! - сказала Гвендайлон.
Продолжая сладенько улыбаться, Лалиевра оседлала свое помело,
поклонилась на прощанье Эллен и с визгом сиганула в воздух. Ведьмы
прислушались - где-то вдали свист и грохот оборвались и послышался
всплеск воды.
- Пущай охолонет, стерьва, - злорадно сказала старуха Магда.
- Ишь, завела моду шуметь! Всех распугала.
Шабаш продолжался как-то вяло, поскольку ведьмы стали явно
сторониться Эллен. Тогда Эллен стала прощаться.
- Хорошие у тебя заклинания, деточка, - изрекла на прощание
Магда. - Только в голове непорядок. Ну да прощай, авось еще встретишь
своих, они тебя из этого гнезда змеиного вытянут.
Эллен пожала плечами и повернула кольцо с альмандином, сказав
мысленно ключевое слово. Мгновенный порыв холода - и она увидела, что
стоит в том самом зале, в котором беседовала с хозяином
Замка-над-Бездной. Она вернулась.
6. Как четыре мушкетера,
или
Операция "Золушка"
Шпаги звон, как звон бокала,
С детства мне ласкает слух.
Шпага многим показала, шпага многим показала,
Что такое прах и пух!
песня Маркиза из к/ф "Достояние республики"
Ступеньки, милорд, ступеньки, милорд,
ступеньки, милорд!!!
"Д'Артаньян и три мушкетера"
"Первый выход Мерлезонского балета!"
(фразу завершает стук жезла распорядителя)
оттуда же
О славься, славься, государь...
Таран тебя по лбу ударь!
Йовин
Выводок кис черно-бурых проник во дворец...
около Сэнты
[В этой адвентюре наши герои отыскивают приключений на свои
отнюдь не головы, Гилу предсказывают, что он найдет свою
погибель через излишнее потакание дамским прихотям, а надворный
советник Курон преследует свои цели...]
В день Иулия 14-го числа лета Господня 199.. горожане
Стольного Града великой Империи невозбранно любовались редкостным
зрелищем. В западные ворота Столицы, уплатив полагающуюся пошлину,
въехала кавалькада странного вида. Впереди на боевом сером жеребце
скакал рослый светловолосый варвар, с подобающим дикарям любопытством
озиравшийся по сторонам, дивясь чудесам цивилизации. На поясе у
варвара покачивался тяжелый и длинный старомодный меч, а у седла были
приторочены большой северный лук и колчан, полный крепких стрел. На
шаг от него отставая, ехал худой черноволосый романец, одетый как
вольный стрелок. Меча при нем не наблюдалось, зато лук был отменный.
Далее следовали несколько лиц не столь примечательных и, очевидно,
дворянского происхождения, поскольку все они были при оружии. Замыкал
же строй всадник на черном коне, словно сошедший со страниц
"Путешествия навстречу солнцу" достопочтенного венесианца Марко де
Куарто. Судя по широким черным штанам, многослойному кушаку и узкому
изогнутому мечу, это был житель далекой страны Ниппон. Хотя в отличие
от описанных досточтимым купцом ниппонцев, не был сей воин ни
малоросл, ни желтокож, ни косоглаз, хотя что-то змеиное в лице его
было. У стремени его бежал огромный черный пес, сильно смахивающий на
волка, хотя добрые горожане сомневались, что волки такой величины
бывают в самом деле.
День был воскресный, ярмарочный, и народу на пути кавалькады
попадалось немало. Кое-кто начал перебрасываться шуточками по поводу
простодушного любопытства варваров. Но светловолосый посмотрел на
шутников так, что ближайший клирик отпрянул и забормотал молитву
"Избавь нас, Господи, от ярости норманнов".
- Ну и городишко! - фыркнул Дракон. - Деревня, да и только!
Стоило платить пять серебряных, чтобы попасть сюда!
- Нам, собственно говоря, нужен не сам город, а Столичный
университет, - рассудила Инка.
- Ха, найдешь ты тут университет, в этой дыре! - не унимался
Дракон. - Да в этом городе я не видел ничего похожего даже на
ремесленное училище!
- А ты хотел, чтобы как в Москве - блямба сверкающая на
высоченном шпиле? - ехидство Ари было неиссякаемо. - А Останкинскую
телебашню тебе не надо?
- Ну вы не очень-то... колдунскими словами кидайтесь, -
вмешался Керри. - А то загребут, как чернокнижников.
Эта реплика сразу напомнила путешественникам, на каких
небесах они находятся.
В Университет отправились втроем - Майк, Инка и Мор. Тайка
и Ари остались в гостинице, Гил отправился на разведку в город, а
Керри испарился, сославшись весьма туманно на какую-то личную
надобность. Дракон завалился спать.
- Н-да, не сильно это заведение похоже на питомник мудрости и
просвещения, - сказала Инка. - Просто монастырь какой-то.
- Насчет освещения здесь точно не того, - заметил Мор, кивнув
на факелы в железных подставках вдоль стен. Во дворике было
удивительно тихо, хотя тут и там тройками прогуливались студенты.
Правда, они не очень-то соответствовали представлениям наших героев о
средневековых студентах - какие-то они были слишком примерные,
прилежные и тихие. И нелюбопытные. То есть в отличие от добрых
горожан, ни один из них не посмотрел на чужестранцев прямо, только
исподтишка, чтоб не заметили.
Тут явился наконец привратник, который и повел их к ректору.
Встречные почтительно ему кланялись, а от пришельцев отводили взгляд,
и кое-кто многократно крестился. Инке это все больше и больше не
нравилось.
Кабинет ректора был обставлен со старомодной роскошью, но
Инке сразу бросилось в глаза почти полное отсутствие книг. Только на
столе лежал толстый фолиант с серебряным крестом на переплете. Судя
по слою пыли, покрывавшей фолиант, особой набожностью ректор не
страдал.
- Мессир Курон, - провозгласил привратник, - к вам посетители
из дальних краев.
Путешественники переглянулись. "Курон? Но ведь нам говорили -
Одвин?" - все явно подумали об одном и том же. Да и человек за столом
по виду отнюдь не был тем, кому они могли бы довериться.
Мессир Курон был довольно высокого росту, не толст, но и не
тощ. Темные волосы выбивались из-под ректорской шапочки в изящном
беспорядке. Заметно было, что внимание, уделяемое мессиром Куроном
своей внешности, более подобало бы куртуазному придворному, нежели
ученому мужу. И тем не менее что-то в лице его нашим героям не
понравилось.
- Чем обязан? - спросил господин ректор бархатным, хорошо
поставленным голосом.
Произнеся за всех традиционное приветствие, Майк откашлялся,
прежде чем приступить к длинной речи.
- Я Майк Мак-Лауд из клана Мак-Лаудов, прибывший из далеких
северных краев. Я путешествую с верными товарищами в поисках знаний,
и, прослышав о мудрости, благочестии и многознании почтенного ректора
славного столичного университета, мы порешили... - тут он окончательно
запутался в цветистой фразе и задумался, кого же они порешили. -
Мы... это... хотели бы...
- Приобщиться премудрости, - закончила за него Инка.
- И пресвятой католической веры, - добавил Мор с такой
постно-благочестивой физиономией, что Курон и не заподозрил подвоха.
- Отрадно видеть, что стремление к свету истинной веры и
знаниям проявляют уроженцы столь отдаленных пределов, - сладко
улыбнулся Курон.
Эта улыбочка окончательно не понравилась Инке. Она на всякий
случай ткнула Майка локтем в бок, но это было лишним - ему
сладкоречивый ректор тоже не понравился. Майк ужасно не любил сладкое
в таких количествах. Поэтому он быстренько перевел разговор на другие
рельсы: а не дозволит ли почтенный ректор ознакомиться с
прославленной университетской библиотекой?
Мессир Курон поинтересовался, а что именно нужно уважаемым
путешественникам? Ах, исторические сочинения? Возможно, "Хроники
Великой Империи"? Или история Нистрии и Романии в изложении
преподобного отца Иоанна Корвийского? Нет? Их интересуют сочинения
магистра Одвина, бывшего ректора Университета? О, к сожалению,
недавний пожар уничтожил часть библиотеки, и найти эти книги вряд ли
возможно. Сам магистр Одвин? Он, знаете ли, удалился на покой...
Куда? Если благородные путешественники пожелают, он наведет справки,
но, сами понимаете, обещать ничего нельзя... Но если их не затруднит
навестить его скромный кабинет завтра, он постарается им помочь.
На чем гости и откланялись.
На улице Инка огляделась и вполголоса сказала:
- Чего-нибудь кисленького бы...
- Пива? - оживился Мор, поправляя очки.
- Иди ты... Яблоко, что ли...
Мор порылся в сумке и извлек оттуда зеленое яблоко. И где
только достал? Яблоко оказалось невыносимо кислым, вроде дички, но
после медоточивых речей ректора пришлось в самый раз.
Город сильно напоминал Гилу Париж из романов Дюма-отца, только
вот непонятно, из какой конкретно книги, то бишь какой эпохи. И
бытовые проблемы возникали куда более острые, чем в городах двадцатого
века - или же в лесу. Надо же, проплутал почти до темноты, но так и не
нашел, где можно подковать лошадь. Впрочем, в Москве тоже не очень-то
насчет таких мастерских... И тут его путанные размышления были
прерваны женским криком, донесшимся из переулка слева. Нельзя сказать,
чтобы Гил был фанатом "Трех мушкетеров", но поступил он вполне в духе
героев сей достославной книги. То есть выхватил меч и кинулся на
помощь, краем сознания отметив, что здешние шпаги против его меча -
так, чушь собачья.
В темном переулке с наглухо закрытыми домами трое молодых
людей весьма неучтиво обходились с дамой. Сиречь силой пытались
заставить ее следовать за ними и не возражать так громко - чему дама
всячески сопротивлялась. По всем правилам Гил издал воинственный вопль
- что-то из серии "иду на вы" - и смело, как лев, бросился на
похитителей. Те совершенно не ожидали появления на сцене нового лица,
да еще действующего так активно. Шпагу успел извлечь только один -
после чего немедленно утратил ее, обретя взамен два обломка, вполне
пригодных для изготовления вертела, на манер шпаги д'Артаньяна. Сделав
ему честь этим уподоблением, Гил бесцеремонно отшвырнул незадачливого
фехтовальщика в сторону, где тот и остался лежать, ошеломленный
скоростью встречи тела с мостовой. Второй последовал за первым, будучи
напутствован ударом ноги в то место, где спина теряет свое благородное
название. Кажется, мимо стены он не промахнулся. Третьему Гил любезно
предоставил возможность почесаться между лопаток, после чего отправил
последнего из похитителей прочь, сопроводив отправление преизрядным
пинком. Тот проскакал метров пять на четвереньках, после чего вскочил
и задал деру. Не дожидаясь, пока остальные двое очухаются, Гил
увлек новоявленную "мадам Бонасье" туда, откуда пришел сам.
- Вы спасли меня, сударь, - прошептала дама. - Могу ли я
узнать имя столь доблестного рыцаря?
- Зовите меня Гилдором, - ответил тот в духе все тех же
"Мушкетеров". - И, право, не нужно благодарностей. Для меня честь
услужить даме.
- О, тогда я прошу вас еще об одной услуге - проводите меня
до дома. Я опасаюсь, что эти негодяи...
- Они вряд ли смогут нормально передвигаться раньше
завтрашнего дня.
- Но могут быть и другие. Неужели вы откажете женщине...
Отказывать женщинам было совсем не в правилах Гила. Кроме
того, назвался рыцарем - не говори, что доспехи жмут. Предложив даме
руку, Гил повел ее в указанном ею направлении, галантно помогая своей
спутнице одолевать многочисленные лужи и выбоины мостовой. Безо
всякого намерения бросить тень на репутацию Гила, скажем, что этой
ночью в гостиницу он так и не вернулся.
- Ты где был? Где ты шлялся всю ночь, ненормальный?
Гил предполагал, что его встретят чем-то подобным. Он
выслушал все, что ему имели сказать, с притворно смущенным видом.
Наконец град упреков иссяк.
- Послушали бы лучше, что я узнал... - проворчал Гил.
Народ снисходительно поинтересовался, что именно.
Гил с должным воодушевлением поведал народу о спасении
мадемуазель Софи д'Отевилль от рук похитителей. Повествование
было принято с одобрением и сочувствием.
- Похищение... - протянула Тайка. - Прямо интриги кардинала
Ришелье какие-то!
- Именно что интриги! - подтвердил Гил. - Только не кардинала
Ришелье, а местного надворного советника, мессира Курона...
- Какого Курона? Ректора? - настороженно спросила Инка.
- Ректора! Он такой же ректор, как Керри - архиерей, -
радостно ухмыльнулся Гил. - Тут мне мадемуазель Софи такое про него
рассказала...
По рассказу Гила получалось, что некоторое время назад
упомянутый Курон приобрел большой вес при дворе и сделался чем-то
вроде премьер-министра. После нескольких лет хитроумных интриг все
сколько-нибудь опасные для него люди при дворе были тем или иным
способом "обезврежены": ректор Университета Одвин ушел в отставку во
избежание неприятностей с инквизицией, герцог Невельский был казнен
по обвинению в измене, а многие дворяне его круга сосланы или
изгнаны. В числе репрессированных был и шевалье де Силлек, двоюродный
дядя и опекун вышеописанной Софи д'Отевилль, которого обвинили в
государственной измене и ереси и после долгого дознания казнили. Сын
шевалье де Силлека, восемнадцатилетний Анри, успел скрыться, но его
разыскивали. И, похоже, разыскали. Имущество казненного шевалье было
конфисковано ("Разумеется!" - буркнула Инка), причем мадемуазель Софи
подозревала, что мессир Курон не зря пытался наложить лапу на
фамильные реликвии семьи де Силлек д'Отевилль д'Оррель. А посему Софи
эти реликвии скрыла, но за ней и за самой шла охота - она была
несовершеннолетняя, и по закону ее опекуном считался теперь король,
то есть он мог распоряжаться ее имуществом и выдать замуж.
- За Курона, небось?
- Вот еще! Какой-то не то граф, не то маркиз, обедневший,
разумеется. Королевский любимчик, наверное.
- А она от них, значит, скрывается...
- Ари, возьми с полки пирожок с гвоздями и дай досказать.
Оказывается, король обо всех этих интригах почти ничего не
знает, вот Софи и собирается проникнуть во дворец и изложить ему все.
- Так что теперь - к Курону сегодня не ходить? - спросила
Тайка.
- Почему не ходить? - удивился Майк. - Он ведь нас ждет.
Сделаем вид, что ничего о его фокусах не знаем. Но осторожности ради
пойду я один.
- Облезешь и неровно обрастешь, - возразила Инка. - Вот
одного тебя как миленького повяжут.
- Зачем один? - хмыкнул Гил. - Пойдем вместе. Я за дверью
постою, подстрахую... Меня-то Курон не видел.
- Заметано.
Инка не удержалась и последнее слово оставила за собой:
- Ты, Гил, найдешь свою погибель через угождение дамам, вот
попомни мои слова.
Добрым горожанам было не впервой видеть уличные беспорядки и
участвовать в оных. Они, бывало, вооружались против
еретиков-романцев, язычников-антов, иногда против коронных рыцарей и
даже самого короля, но никогда - против демонов, коими занималась
Святейшая Служба, и против гвардейцев тайного надворного советника
господина Курона. Однако на сей раз в Университетском квартале
не было заметно ни лиловых ряс, ни черно-багряных цветов гвардейцев.
Причиной же переполоха были всего-навсего два приезжих варвара,
оказывавших дерзкое сопротивление намерениям городской стражи
арестовать их. Правда, ни светловолосый северянин, ни смуглый романец
за оружие не схватились, но и без того стражники никак не могли их
утихомирить. Однако численный перевес был все же на стороне стражи, и
буйствовавших варваров связали без всякого снисхождения. Но и тут
стражников поджидали неприятности, потому что оба арестованных
наотрез отказались идти сами, и никакие тумаки не могли заставить их
изменить это решение. Наоборот, один из "уговорщиков" получил
ответный пинок в самое незащищенное место. Зеваки одобрительно
засвистели, и стражники предпочли поскорее утащить арестованных с
места драки.
Софи д'Отевилль оказалась в Университетском Квартале
случайно. Дел у нее там никаких не было, но что-то просто подтолкнуло
ее заглянуть в галантерейную лавку. И надо же - в лавке она увидела
Гилдора, своего вчерашнего спасителя. Они едва успели поздороваться,
как Гилдор, коротко извинившись, вышел из дверей лавки навстречу
высокому светловолосому северянину. Еще через несколько мгновений
показалась городская стража. Софи застыла на месте, не в силах
что-либо предпринять. Она не знала, что и думать. А если Гилдора
схватили из-за того, что он спас ее накануне?
Когда стражники скрылись из виду, Софи решительно направилась
к гостинице "Путеводная звезда", где, как она знала, остановился
Гилдор со своими товарищами. На следующий день начинался праздник с
турниром и королевским балом, поэтому вряд ли кто станет в ближайшие
два дня заниматься этим делом. Даже у надворного советника Курона
будет не так много свободного времени. Так что следовало немедленно
отыскать Мишеля де Моррана и ниппонца по прозвищу Дракон...
Черный кот бесшумно шел по залам дворца. Все его население -
и придворные, и челядь - смотались на ристалище, поглазеть на
доблесть рыцарей. Поэтому можно было расхаживать, не опасаясь, что
наступят на хвост, пнут тяжелым башмаком или хуже того - обрызгают
святой водой. А вот этот зал - какая прелесть! Столько зеркал, горят
свечи, и все это создает иллюзию бесконечного пространства. В обычном
своем облике Керри, как и всякий порядочный демон, в зеркалах не
отражался, а вот в кошачьем - да. И он решил полюбоваться собою.
Зеркало послушно отразило пушистую черно-бурую шерсть,
пронзительно-зеленые глаза, белую манишку, густые длинные усы и хвост,
которому могла бы позавидовать лиса. Керри сел в позу египетской
священной кошки и оглянулся через плечо, разглядывая себя с тыла. И
увидел в зеркале сидящего на корточках юношу в черных одеждах,
чернокудрого, с зелеными глазами. "Выследили!" - мелькнуло в голове у
Керри, и он крутанулся, пытаясь найти хозяина отражения. Юноша в
зеркале крутанулся тоже, и тут до Керри дошло, что видит он сам себя.
Точнее, свое обычное, "некошачье" обличье.
"Магическое зеркало! - подумал Керри. - Вот так так!"
Он крадучись приблизился к зеркалу и встал перед ним на
задние лапы, опершись передними о нижний край лепной рамы. Кошачьи
усы задергались, ушки встали торчком. Старинное магическое зеркало,
через которое можно попасть куда угодно, главное - четко представить
себе, куда именно ты хочешь попасть. Керри воровато оглянулся - нет
ли кого рядом - и быстренько принял людской облик. В магическом
зеркале немедленно отразился черный кот, а в зеркале напротив,
наоборот - сгусточек полупрозрачного тумана. Керри хмыкнул. Он
старательно представил себе тюремную камеру, зажмурился и шагнул в
зеркало, как в дверь. Однако споткнулся обо что-то мягкое и
приземлился на каменный пол.
Открыв глаза, Керри обнаружил, что сидит он именно в тюремной
камере, на полу, а напротив него сидит юноша лет восемнадцати в
довольно изодранной рубашке с остатками кружевного воротника и
черных штанах с разорванной по шву левой штаниной.
- А... - сказали они одновременно.
- Позвольте представиться, - вскочил демон. - Керридан,
оруженосец королевского рыцаря. С кем имею честь?...
Узник остался сидеть на полу.
- Анри де Силлек к вашим услугам, господин чародей.
- Как вы догадались?
- А как вы проникли в мою камеру?
- Тоже верно, - согласился Керри. - Я, видите ли, ищу своих
друзей...
- Если не секрет...
- Не секрет. Одного зовут Гилдор, или Гил, высокий,
худощавый, смуглый, волосы черные, стрижены коротко. На галку похож.
Одет как лесной стрелок. Второй высокий, широкоплечий, светловолосый,
вроде норманна, зовут Майк Мак-Лауд.
Де Силлек улыбнулся:
- Не знаю, как они выглядят, но по соседству со мной с
позавчерашнего вечера сидят некие Гил и Майк. Время от времени они
начинают петь воинственные песни. О, вот!
"С Аттилой мы громили Рим, шел Чингисхан - мы были с ним..."
- загремел справа баритон. "...И звал нас Крест на путь войны -
еретиков сжигали мы", - подхватил тенор слева.
- Это они, - со вздохом сообщил Керри.
- Однако они поют весьма благочестивую песню.
Судя по тону де Силлека, сам он не отличался особым
благочестием, зато господь наградил его хорошим слухом, а наши герои
орали песню несколько вразнобой. Однако Керри занимало совсем другое.
- Простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, но нет ли у вас
такой родственницы - Софи д'Отевилль?
- В чем дело? - насторожился де Силлек.
- Видите ли, сударь, она приехала в Столицу в надежде
получить аудиенцию и добиться вашего освобождения...
- Этого ни в коем случае нельзя делать! Софи нельзя
появляться во дворце! Ее сразу задержат!
- Кстати, ее уже пытались похитить, - сказал Керри. - Однако
Гил разогнал похитителей. Она ему кое-что рассказала. Судя по всему,
она твердо намерена вытащить вас из этой неуютной камеры.
- Если вы увидите ее, передайте: пусть она немедленно
скроется - в Романию, в антские княжества, куда угодно, лишь бы
подальше. Мне она ничем не поможет, а себя погубит.
- Я, конечно, передам, - рассеянно отозвался Керри. - Однако
не собираетесь же вы остаться здесь... э-э... навечно?
- Меня арестовала Святейшая Служба, - с горечью ответил де
Силлек. - Еретики вроде меня выходят из тюрьмы только на костер.
- Однако... - протянул Керри. - А не слишком ли вы молоды для
закосневшего в ереси?
- Какая разница? И что проку в этих разговорах? Вы нашли
своих друзей - но навряд ли сможете помочь им... или мне. Или
все-таки сможете, господин чародей?
- Э-э-э... Я, собственно, здесь именно для этого... Но не
сейчас. У меня есть одна мысль... Но мне нужно сперва посоветоваться
с друзьями.
- Через стену? - усмехнулся Анри.
- Некоторым образом... Только, прошу вас, не креститесь!
И Керри, подойдя к двери, тщательно осмотрел ее. Ничего
особенного, крепкий дуб, только петли, засовы и решетка крошечного
оконца - железные. Вновь обернувшись котом - Анри зажмурился и
помотал головой, отгоняя наваждение, которое, впрочем, не отогналось,
- Керри прошел через дверь. Точно таким же образом он проник в
соседнюю камеру.
Гил, развалившись на соломе, глядел в потолок - за неимением
другого развлечения. Заметив кота, он пошевелил пальцами и сказал:
- Кс-кс-кс!
- Сам ты "кыс-кыс-кыс"! - оскорбился Керри, возвращаясь к
обычному виду. - Тоже мне, узник замка Иф! Между прочим, у тебя в
соседях братец твоей мадемуазель.
- Какая она моя... И вообще, что он здесь делает?
- Сидит и ждет... То есть что я говорю - сидит в тюрьме и
ждет казни.
- Надо же, а мы и не знали. И чего это он нам с Майком ни
разу и не подпел? Мы тут стараемся...
- Так вы небось все про сожжение еретиков, а ему и так тошно
от этой темы, крестоносцы хреновы!
- Ну, репертуар мы, положим, сменим. А дальше что?
- А дальше вам отсюда выбираться надо. И для начала неплохо
бы вам всем оказаться в одной камере. Я сейчас кое-что предприму, а
ты к окну не подходи ни в коем случае. Я - к Майку. Надеюсь, тебя не
надо предупреждать о вреде крестного знамения?
Гил пожал плечами и с философским видом завалился обратно на
солому. Минут через десять Гил понял, что Керри своего добился,
поскольку Майк завел: "Я руны кровью нарисую на щеках..."
После обеда - вернее, того, что называлось этим словом -
заключенных из камер номер одиннадцать и тринадцать на втором ярусе
северной башни пришлось перевести в камеру номер двенадцать.
Разумеется, это было нарушение распорядка, но обе вышеупомянутые
камеры стали непригодны для содержания арестованных. В камере номер
одиннадцать слетела с петель дверь, а в камере номер тринадцать
вывалился камень сбоку от окошечка-бойницы. Так что до следующего
утра в камере номер двенадцать должно было быть аж трое арестантов.
- Распелись, - ворчали стражники. - Всю тюрьму расшатали,
горлопаны.
По случаю праздника они выпивали на посту, что в общем-то
было нарушением устава. Но сами посудите - какая радость в том, чтобы
сидеть трезвехонькими и караулить заключенных, которые и без того
заперты в толстых каменных стенах за массивной дубовой дверью,
закрытой на хитроумный замок?
"А ну - во флягу загляну!..." - на три голоса выводили
арестанты в двенадцатой.
- Я их нашел! - радостно заявил Керри прямо с порога. - И не
только их... Ваш кузен, мадемуазель Софи, сидит в соседней камере. Но
к вечеру все трое будут сидеть в одной, или я не... я. И оттуда мы их
всех сможем вытащить. Только мне для этого нужен помощник. Штука тут
такая...
И Керри пустился в пространное объяснение касательно
природы магических зеркал.
- Короче, "эта мышеловка была достаточно прочна для двоих, но
для троих она уже слабовата", - прокомментировал Мор.
- А куда в этой штуке запрягать лошадь, разберемся после, -
высказался Дракон, не любивший чертовщины.
- Да, касательно лошадей! - спохватилась Инка. - Нам ведь
после этого придется спешно сматываться из города, поэтому лошади
должны быть наготове.
- Боюсь, господа, что это будет сложно, - печально сказала
Софи. - Я сегодня беседовала с отцом Ивейном, настоятелем Приозерного
монастыря. Вас разыскивают и, конечно, не выпустят из города.
- В принципе, если Керри ничего не напутал, через это зеркало
можно, наверное, скакнуть прямо за город. - Эта идея принадлежала
Ари. - Только вот все имущество бросать тут - не в кассу...
В конце концов было решено, что Софи с помощью отца Ивейна
переправит все это в монастырь, где и будет их ждать. Вообще говоря,
Софи рвалась во дворец, но ей объяснили, что этого делать не надо.
Общее руководство нагло захватила Инка.
- Значит, так. Поскольку удирать будем все вместе и разом, во
дворец идут все. Вот под каким бы предлогом туда явиться?
- А у них тут праздник и ба-ал, - лениво протянул Мор. -
Явимся, как Золушка, и к полуночи смотаемся...
- Итак, операция "Золушка",- продолжала гнуть свое Инка. -
Правда, неплохо бы заручиться верительными грамотами...
- Я уже договорилась, - быстро вставила Софи. - Отец Ивейн
устроит нам приглашения на бал... то есть вам.
- Чудненько! Значит, мы являемся туда, потом Керри приводит
нас к зеркалу, учиняет свои колдовские штучки, вытаскиваем
арестантов и через то же зеркало перемещаемся в Приозерный. Стоп! А
ведь из нас там никто не был! Как же мы его вообразим?
- Анри проведет вас, - сказала Софи.
- Лишь бы он креститься не начал, - усмехнулся Дракон.
Софи метнула на него презрительный взгляд.
- Только вот идти на бал в дорожной одежде как-то
неприлично, - продолжала Инка. - Где бы найти цивильные прикиды?
Софи, может, ты нам подскажешь, где можно купить...
- Зачем покупать? - удивилась Софи. - В городских лавках
нельзя купить придворное платье. Но у нас в доме полно всяких нарядов
- от тетушек остались, и еще мои платья, и от покойного дяди...
Осмотр гардеробов привел приключенцев в состояние
восхищенного ступора. Равнодушным остался только Дракон - он не
собирался менять своего самурайского облачения, да и то сказать -
представляете мушкетера с катаной вместо шпаги? Мору отыскали костюм
из серого бархата, он тут же в него облачился, прицепил новокупленную
шпагу, поправил кружевные манжеты и сразу почувствовал себя герцогом:
- Значит, так. На бал идти без дам-с - неловко. Дамами будут
Инка и Ари.
- Я?! В юбку?!! Ни за что!!! Ни за какие... - в голосе Ари
слышались интонации разъяренного клубка змей.
- Именно ты и именно в юбку. Для пажа у тебя слишком
смазливая физия, а для благородной дамы - в самый раз.
- Да где ж ты на меня шмотки найдешь? - казалось, Ари удалось
отвертеться от ненавистной роли.
- Вам как раз подойдут вещи моей покойной тетушки Изабеллы,
прозванной Метлой, - спокойно сказала Софи.
- А обувь? У меня ведь... размер!
- Не беспокойтесь. Тетушка Изабелла шила обувь только на
заказ, причем длинную ступню искусно скрывала при помощи новомодного
изобретения под названием "высокий каблук".
- Ш-ш-ш...
Но шипи не шипи, а пришлось Ари наряжаться в платья тетушки
Изабеллы, которая, как сообщила Софи, к тому же слыла ведьмой.
Последние годы тетушка вдовствовала, и потому платье было черного
цвета с серебряной отделкой, что немного примирило Ари с этими
"дамскими тряпками". Софи помогла застегнуть крючки и затянуть
шнурки, после чего пригласила остальных полюбоваться на благородную
даму Ариэллу де Коллинверт.
- О! - сказал Дракон, оттопыривая большой палец в знак
одобрения.
- Позвольте поцеловать вашу ручку, - галантно изогнулся в
поклоне Мор.
- Очки сними, герцог! - сказала Инка. И Инка, и Мор
принадлежали к всемирному братству очкариков, но постоянно ходили
без этих ужасных приспособлений. Мор всегда снимал очки перед дракой,
а Инка считала, что в очках она похожа на чучело.
- Только придется еще надеть парик, - напомнила Софи. -
Волосы слишком короткие.
- Р-р-р! - выразилась благородная дама Ариэлла. Барри
поддержал ее, хотя и удивился.
Тайка промолчала, стараясь стать как можно незаметнее - ей
предстояло идти вторым номером при Море, и как раз в роли пажа.
Облачение Инки в платье палевого цвета с кружевами прошло без
эксцессов.
- Керри, а ты?
- А я, пожалуй, пойду отдельно. А то там, того и гляди, на
какого-нибудь святейшего отца напорешься на балу... Я пока посижу в
укромном уголке, а в полночь буду ждать вас в Зеркальном Зале.
На том и порешили.
- Герцог Мишель де Морран! Благородная дама Ариэлла де
Коллинверт! - звучно объявил новоприбывших мажордом. - Благородный
гость из Страны Восходящего Солнца Тояма Токанава! Благородная дама
Инес д'Аваллон! В сопровождении Тай де Диа, странствующего
менестреля!
Означенные "благородные доны" вошли в зал. Гости зашептались
- никто не знал, откуда они взялись и что из себя представляют.
Облаченный в парадную горностаевую мантию Его (Императорское)
Величество Рудольф VI развалясь сидел на троне и прятал кривую
ухмылочку в короткой рыжей бороде. По левую руку короля стоял
доблестный граф де Бош. Услышав запомнившееся имя Мишеля де Моррана,
он нехорошо уставился на шествующую к трону парочку - одетого в
традиционный серый бархат (на сей раз чистый и безукоризненно
отглаженный) герцога и его белокурую даму в черно-серебряном
старомодном платье, лицо которой показалось графу смутно знакомым.
Где-то он видел эти чуть раскосые светлые глаза... Герцог отвесил
королю изысканный придворный поклон, дама Ариэлла присела в
реверансе. Встретившись взглядом с злобными буркалами графа де Боша,
Мишель де Морран послал ему идиотски-лучезарную улыбку. Заморский
гость церемонно поклонился королю на чужеземный манер, сложив
руки у груди, а вот благородная дама Инес д'Аваллон просто чуть
склонила голову (по чести сказать, Инка так и не выучилась делать
реверанс).
Среди гостей гордо красовался барон де Бау, победитель
вчерашнего рыцарского турнира. Барон был высок ростом, широк в плечах
и весьма массивен, но, в отличие от де Боша, не выглядел увальнем.
Наоборот, молодцеватый вид и некоторая медведистость придавали ему
очарования. Победитель турнира был разодет в бордовый бархат с
золотым шитьем, на темных волнистых волосах чуть набекрень сидела
корона победителя. Он время от времени приглаживал бороду, которая
придавала ему добродушный вид, и гордо оглядывал дам - как-никак, ему
предстояло сегодня избрать королеву бала.
Неподалеку от него вертелись две дамы, которые были явно не
прочь занять это место. Одна, повыше, была одета в голубое платье с
вышитыми на груди цветами, которое хорошо смотрелось бы на юной
тоненькой девушке, но выглядело совершенно неуместно на ее плотной
фигуре. Ее подруга была более миниатюрного сложения и довольно
миловидна, однако жеманные жесты и псевдомногозначительные улыбки не
придавали ей очарования. Одета она была в серебристо-серое платье с
глубоким вырезом. Это были наши старые знакомые Илэн д'Эйли и Лилиан
де Фюни, которые после скандала в Антеноре уехали в Столицу. Обе они
были не прочь привлечь внимание доблестного барона, но все старания
пропадали втуне, поскольку барон, кажется, уже сделал свой выбор.
Кроме того, Илэн сразу выделила из толпы гостей герцога де Моррана.
Уж таково было природное свойство Мора - всюду, где бы он ни
появлялся, через некоторое время объявлялись его преданные
поклонницы. Мор относился к ним со стоическим юмором. Однако Ари было
не до смеха, поскольку многие дамы сразу стали косо смотреть на
Ариэллу де Коллинверт, вышагивающей под ручку с небрежно-изящным
герцогом.
- Как старомодно они одеты! - шептала Лилиан. - И что он в
ней нашел?
- Мужчины посходили с ума! - вторила ей Илэн. - И этот
герцог... С его внешностью, манерами и титулом он мог бы найти
получше. Она же худа до неприличия!
- И эта вторая! Какая наглость - она даже не поклонилась
королю!
- А ее кавалер! Какая страшная рожа, Боже мой! Он, наверное,
людоед и язычник!
В этот момент герольд провозгласил:
- Благородный барон де Бау! Настал час первому из коронных
рыцарей избрать королеву любви и красоты!
Барон взял серебряную корону и направился прямиком к приезжим
гостям.
- Вы позволите, герцог?.. - осведомился он.
- О, разумеется, если госпожа Ариэлла не против...
Во взгляде госпожи Ариэллы, брошенном на герцога, читалось:
"Ну, Мор, я тебе этого не забуду!" Однако она согласно склонила
голову, и барон увенчал ее короной. Потом, галантно взяв ее под руку,
он провел ее вдоль почтительно склонившихся придворных и рыцарей.
- Ну, гадина! - прошипела Лилиан де Фюни на ухо Илэн. - Мало
ей своего герцога, так она еще и барона заарканила. Вот я ей
сейчас...
И Лилиан, выхватив из-за корсажа узкий стилет, бросилась на
королеву красоты, намереваясь попортить ей внешность. Но запястье ее
моментально оказалось в неженской силы захвате длинных пальчиков
госпожи Ариэллы. Забирая из ослабевшей руки стилет, Ариэлла
прошептала:
- Эти игрушки - не для маленьких девочек. Мне он
пригодится... бутерброды делать.
И острый каблучок опустился на носок туфли несчастной Лилиан.
Та вскрикнула и отшатнулась.
- Что такое? - спросил распорядитель бала.
- Да вот, мадемуазель хотела меня поздравить, но ей - видимо,
от духоты - стало плохо, - невозмутимо ответила Ариэлла.
Барон одобрительно улыбнулся - ему нравились боевые женщины.
Он подкрутил ус, и блистательная пара чинно проследовала дальше.
Бал продолжался своим чередом. Танцы доставили нашим героям
немало мучений, поскольку Инка танцевать не умела совершенно, Дракон
питал к ним природное отвращение, а Мор умел танцевать только менуэт,
да и то знал не все фигуры. Госпожу Ариэллу выручало только то, что
барон обладал немалой силой и вертел ее, как перышко.
- Все гости приглашаются в пиршественную залу! - возгласил
герольд.
Помимо изысканных блюд, о которых нашим приключенцам раньше
приходилось только читать, и отсутствия вилок, пир был примечателен
музыкальным сопровождением. Менестрели сменяли один другого, дошла
очередь и до Тай де Диа. Песня называлась "О сухом законе и
начальнике дворцовой стражи" и сразу привлекла к себе внимание,
причем поначалу несколько недоуменное:
Начальник гвардии дворца
Был, как обычно, пьян.
В одной руке он меч сжимал,
В другой руке - стакан.
Он в изумлении стоял,
Никак понять не мог -
Зачем опять проклятый пол
Уходит из-под ног?
А также он понять не мог,
Какой злодей-шпион
Подал идею королю
Ввести сухой закон?
И как же дальше жить теперь
Все будут без вина?
Ведь если гвардия трезва -
Зачем она нужна?
А королеве надоел
Ца...
