Виктор Беньковский, Елена Хаецкая. Анахрон (Книга 2)
страница №7
...ножками...- Когда ты едешь? - спросил Сигизмунд. Ему вдруг сразу
стало грустно.
- К концу месяца. Завтра в консульство пойду.
- А, - сказал Сигизмунд. И замолчал.
x x x
Во время чаепития в "Морене" Сигизмунд вдруг спросил
Федора:
- Кстати, Федор, не проконсультируешь ли вот по какому
вопросу: что положено человеку ожидать от крещения?
Федор сразу собрался и ответил четко и браво:
- Спасения и жизни вечной. - И осторожно запустил щуп: - А
вы что, креститься надумали, Сигизмунд Борисович?
- Да нет, я так интересуюсь, теоретически... Меня мать еще
в детстве покрестила, между прочим, в католичество... Мне тут
вчера историю рассказали...
Выслушав аськину историю о Казанском соборе, Федор немного
подумал и ответил решительно:
- Поп, конечно, говно. Мне вот отец Никодим не поленился
полчаса мозги вправлять. А до остального, говорит, Федор, и сам
дойдешь, если подопрет... Попы, кстати, тоже разные бывают.
Бывают и ничего, а бывают - такие зануды! Но только на наше
православие это не распространяется. Православие - оно
правильное. Потому как четкое.
От спокойной казарменной убежденности Федора Сигизмунду
вдруг стало значительно легче.
- Ты спроси еще этого своего отца Никодима: вот если
человек умер и его кремировали - он точно потом не воскреснет
или как?
Федор прищурился.
- Помер у вас кто, Сигизмунд Борисович? - очень осторожно
осведомился он.
- Да нет, узнать просили... А я не знаю и узнать не у кого,
разве что у тебя.
- Считается, что не воскреснет, - озабоченно проговорил
Федор. - Но я на всякий случай еще проконсультируюсь
дополнительно. Ладно, поеду. - И уже в дверях остановился. - Да,
Сигизмунд Борисович, протрава кончается. Завтра привезли бы.
- Хорошо.
Федор ушел.
Светка стала собирать чашки. Она уже собралась идти их
мыть, когда Сигизмунд сказал ей в спину:
- Светлана, бумаги для налоговой готовы?
Светлана замерла, излучая страх. Потом сказала:
- Нет.
- Слушай, чем ты занималась два дня? На кой нам штрафные
санкции? Поставь ты эти чашки. Иди сюда.
Светка послушно сгрузила чашки, подошла к Сигизмунду и
встала перед ним, сцепив пальцы.
- Что?
- Что с тобой происходит?
- Ничего.
- Ты работать собираешься?
- Собираюсь.
- Ты понимаешь, что у нас бюджет!.. - заорал Сигизмунд. -
Вот так у нас бюджет!.. - Он провел пальцем по горлу. - Вот
так!.. Еле сводим!.. Сейчас еще штрафные навесят!.. Ты это
понимаешь, ты, бухгалтер!.. Ты на штате сидишь!..
- Понимаю, - совсем тихо сказала Светка.
- Кому мне зарплату не платить? - спросил Сигизмунд. -
Федору или Людмиле Сергеевне?
- Мне, - прошептала Светка.
- Я тебя уволю! В чем дело? Да сядь ты.
Светка села. Помолчала еще немного. Глаза набухли слезами.
- Ну? - уже мягче повторил Сигизмунд.
- Я беременна, - прошептала Светка. - Анализы показали...
- Какой срок?
- Три недели...
- Сколько тебе нужно?
- Чего нужно?
- Денег, чего... Ты будешь прерывать?
- Я не знаю! - сказала Светка и бурно разрыдалась.
Сигизмунд дал ей время поплакать. На душе у него сгущались
тучи. В маленьких фирмах, вроде "Морены", главная нагрузка
лежала на бухгалтере.
Потом Сигизмунд взял Светку за руки и проникновенно
проговорил:
- Светлана. Мне нужен бухгалтер. Ты без меня знаешь, что
беременная женщина - не работник. Кормящая - тем более. Если ты
решишься... я тебе помогу. Ну, деньгами. Оформим. Не беспокойся.
- Что - "решишься"? - пролепетала Светка.
- Что, что... Муж-то у тебя бюджетник. Когда он в последний
раз зарплату получал? Ты соображай. Ты ему сказала?
- Да...
- А он что?
- Говорит, сама решай...
- Ну вот ты и решай.
- Что?
- Света, я не смогу тебя держать в штате.
Светка встала. Лицо у нее разом сделалось мокрое: текло из
глаз, из носа.
- Сигизмунд Борисович, можно, я уйду? - спросила она
шепотом.
- Иди, - сказал Сигизмунд. - Ну, иди, иди...
Светка схватила сумку и убежала.
Несколько секунд Сигизмунд тупо смотрел на дверь, а потом
схватил себя за волосы и несколько раз стукнулся лбом об стол.
Так. Только этого не хватало - остаться без бухгалтера. Не
станет Светка делать аборт. Рожать она будет. Нищих плодить.
Остаться без бухгалтера - это катастрофа. Особенно при нынешнем
положении "Морены". И с улицы просто так бухгалтера не
возьмешь...
x x x
В воскресенье Аська, возвращаясь от своего нового режа,
нежданно-негаданно притащила с собой Мурра и уже с порога
закричала:
- Морж! Смотри, кого я тебе привела!
Мурр был мрачноват, строг и ничем не показывал своего
удивления. Чинно выпил кофе. Сдержанно-одобрительно отозвался о
проекте фольклорного праздника, в котором собирался принять
участие. Никак не реагировал на бурное ликование Аськи.
Сигизмунд держался холодновато - все утро просидел на
телефоне, обзванивая своих знакомых в поисках приличного
бухгалтера. Мысли в основном вертелись вокруг этого.
Мурр с присущей ему временами чуткостью видел, что
Сигизмунду не до гостей, и потому проговорил тихим, грудным
голосом:
- Хотите, я новую песню вам покажу?
- Ой, Мурр, это гениально! Морж, ты должен это послушать!
Такая архаика - охренеть, такие корни! Новый реж кипятком писал,
весь пол залил!
- Я просто стремился создать сказку, - мягко поправил Мурр.
И стал петь.
Сигизмунд даже вздрогнул: он не ожидал, что Мурр просто так
запоет, без гитары, без предисловий.
Песня полупелась, полувыстанывалась, полувыкряхтывалась;
завораживающий голос Мурра то уходил в распевы, то топтался на
речитативах; только за счет голоса, пожалуй, песня и забирала -
ритм и стих хромали на все четыре лапы... будто косолапый бежит.
Да, будто косолапый бежит. Куда-то. В темную берлогу. В черный
провал. Под землю.
Сторожит медведь
Мое счастье от всех.
Ждет меня медведь,
Чтоб мне отдать счастье.
Солнце сменит дождь,
А дождь сменит снег,
Ждет меня медведь
В сушь и ненастье -
Чтобы счастье не скучало,
Ему
Он сплетает венки...
Он горем удручен,
Что я не прихожу.
Из сопочки
Слушает грай птиц у тропочки:
Может, жданный бредет,
Может, ветер голос принесет.
Вот уже сколько лет
Все ждет да ждет,
Ждет меня медведь,
Все ждет да ждет,
А меня все нет,
Нет да нет,
Меня - нет...
Мурр плел и плел песню, больше голосом, чем словами, и
Сигизмунд, как всегда во время его пения, вдруг оторвался от
берега реальности и поплыл... И чем дальше он уплывал, тем
больше понимал - только вот словами выразить не мог. Нелепые и
разрозненные события последних недель вдруг обрели соединенность
и смысл, как будто их вписали в некий общий контекст. И
исчезновение Лантхильды, и исчезновение Аськи, и возвращение
Аськи, и та смерть, что ударила мимо, и Аспид, и Светка, которая
не хочет избавляться от своего ребенка... Все.
Мурр пел и пел, казалось - вечность. У Аськи восторженно
блестели глаза. И Вика сидела не шевелясь - слушала. А у
Сигизмунда вдруг мурашки пошли по спине. Кто-то ждал. Долго
ждал.
Чтобы счастье не грустило,
Медведь
Прибаутки рычит.
он сердится порой,
Грозит
Разбранить меня.
И не ведает он,
Что давно я сплю в земле сырой -
Медяки на глазах -
Некому медведю рассказать.
И медведь все ждет да ждет -
Вот уж сколько лет
Ждет да ждет...
А меня все нет,
Нет да нет...
Меня - не-ет...
А медведь все ждет,
Ждет да ждет,
А меня уж нет,
Нет да нет,
Ме-еня не-е-е-ет!..
Сигизмунд слушал, слушал... В многократно повторенном "нет"
ему все явственнее слышалось исступленное "да", и в постоянном
утверждении "меня нет" звучало все громче "я есть, я есть!"
"Жизни хочу", - вспомнил он аськины слова.
Допев, Мурр скупо улыбнулся, не стал слушать похвал, а
вместо этого залпом допил остывший кофе и быстро ушел. Сказал,
что ему нужно еще в одно место зайти.
- Как он там поживает, не рассказывал? - спросил Сигизмунд
у Аськи.
- Херово, как все... Я не знаю, у них своя тусня. Они чужих
не любят. Слушай, Морж, а у тебя правда денег нет? Купил бы ему
нормальную гитару.
- Правда нет, - сказал Сигизмунд. - Я бы его давно на
лазернике выпустил, были б только деньги. А теперь еще
бухгалтерша...
И снова его охватила непонятная тревога. Острая, как
колика. Мысль лихорадочно заметалась: что?.. где?..
- ...Ты что, оглох, Морж? Трубку сними! Замечтался!
Тряхнув головой, Сигизмунд снял трубку.
- Значит так, Сигизмунд Борисович, - прозвучал деловой
голос Федора. - Я, как обещал, проконсультировался.
- О чем? - изумился Сигизмунд. - Что, бухгалтер?..
- Какой бухгалтер?
- Нет, ничего... Извини.
- Я насчет кремации консультировался.
Тревога резко усилилась.
- Какой кремации?
- Вы просили дополнительно узнать насчет воскресения
кремированных. Опасно или как.
Сигизмунд наконец сообразил, о чем речь. Исполнительность
Федора порой ставила его в тупик.
- Ну и как?
- Отец Никодим говорит: что, по-твоему, Бог из пепла не
соберет? А если кто при пожаре погиб - тех тоже?..
- Ну спасибо, Федор, утешил.
- Не за что. Всегда рад. Если что, звоните, Сигизмунд
Борисович.
Сигизмунд едва дождался конца разговора. Он вдруг определил
источник сильнейшей тревоги. "Хозяйство". Берлога. И там
стережет... ждет... Кто? Он почти физически ощущал ЗОВ.
- Ты чего с лица такой бледный? - закудахтала Аська. -
Сообщили тебе чего?
- Да нет. Скоро приду.
Он почти бегом выскочил во двор, открыл гараж. Запаха не
было. Но ЗОВ становился все сильнее. Лантхильда? Может быть, она
под землей? Всего лишь в двадцати метрах, внизу? Бьется под
асфальтом в жуткой камере или в коридоре? Или в этом черном
зловонном колодце?
Не сразу попадая в рукава, Сигизмунд переоделся в ватник.
Он даже не чувствовал холода. Быстрее, быстрее. Стережет
медведь. Все взаимосвязано. Все вписано в общий контекст.
Древний и жуткий.
Гремя заграждениями, прошел по каналу, нырнул в подворотню.
И...
На люке стоял "москвичок". Порыпанный, заслуженный. Явно на
трудовую копейку куплен после ста лет очередей. И угораздило же
его!..
Недолго думая, Сигизмунд пнул "москвичок" ногой. Машина
взвыла. Повыла, помигала - замолчала. Сигизмунд снова пнул.
Подождал. Минуты через три хлопнула парадная, и во двор выскочил
полуодетый мужик. С первого же взгляда Сигизмунд определил в нем
такого же бедолагу, как он сам. Тем лучше. Еще издалека
Сигизмунд чудовищно заматерился ему навстречу. На хрена на
аварийный люк свою тачку поставил! Давай, откатывай срочно! Там
газ травит! Воскресенье, блин, я один на участке!
Сигизмунд сам от себя не ожидал такого вдохновенного
вхождения в роль. Может, Права Аська? Только Гамлета ему и
играть.
Мужичок во всяком случае поверил, в подлинности образа не
усомнился. Покорно залез в "москвичок", заглушил завывания,
откатил с люка.
Спросил, сильно ли газ травит. Не рванет ли?
- Да ни хера не рванет!.. - Сигизмунд утопил ответную
реплику в чистом мате и свел ее к тому, что задрочили его по
выходным тут дежурить...
- Может, помочь, дядя? - совсем мирно спросил мужичок.
Ишь ты, как не хочет, чтоб рвануло! А механизм там, в люке,
не беззвучный, и надо бы от мужичка отделаться поскорее.
Сигизмунд раздраженно замахал рукой.
- Да иди ты, иди, иди!.. Достали!..
Мужичок наконец обиделся и ушел.
Когда за Сигизмундом закрылась входная дверь, отделявшая
подземный тоннель от наружного люка, Сигизмунд перевел дыхание.
Всеобъемлющая тишина ударила его, в ушах зазвенело. И вместе с
тишиной нахлынул ужас. Он понял, что боится отходить от двери.
Постоял. В тишине ничего не менялось. Позвал: "Лантхильда!"
Метнулось эхо - больше ничего. Поудобнее взял в руку ломик и
заставил себя отлепиться от двери. Сделал шаг по коридору,
другой.
Включил фонарик, посветил. Все как прежде. Бетонный пол.
Серый потолок.
Сигизмунд медленно шел вперед. Наконец впереди открылся
"предбанник", он же кладовая. Метнулся луч фонарика - Сигизмунд
нашел выключатель и быстро зажег свет. Тусклое мертвенное сияние
залило стеллажи, черный провал колодца, дверь с рычагом... После
Сигизмунда здесь никого не было. "Предбанник" был пуст.
Сигизмунд осторожно прошел по кладовой. Заглянул в окуляр
"перископа". Записка и термос, оставленные Лантхильде,
нетронутые, стояли на нарах. Сигизмунд уже собрался было зайти в
камеру - для очистки совести, когда его охватило ощущение, будто
за спиной кто-то стоит. Почти вплотную. Если сделать шаг назад,
то можно столкнуться с... ним. Сигизмунд почти до крови прикусил
губу и обернулся. Никого. Он едва не вскрикнул. Теперь
присутствие ощущалось в камере. Сигизмунд снова заглянул в
окуляр - да нет же, пусто.
Где-то вокруг подземной камеры зародился гул. Будто кто-то,
безмерно большой, сказал: "Ох-х!" Этот звук сопровождался мелкой
вибрацией. Тихонько звякнуло что-то металлическое на стеллаже.
Сигизмунд взвыл от ужаса.
И снова настала тишина. Всхлипывая от страха, Сигизмунд в
последний раз заглянул в камеру: вдруг перенос? Но - нет,
никакого перенесенного объекта в камере по-прежнему не
наблюдалось.
Но пока он стоял согнувшись над окуляром кто-то невидимый
невесомо прикоснулся к его спине. По всему телу разбежались
мурашки, Сигизмунд утробно закричал и дернулся в сторону.
Никого.
- Аспид! - закричал он. - Стрыйковский!
Тишина.
Теперь Сигизмунд не мог оторвать взгляда от темного провала
в полу. Угрозу таил он. Трясущейся рукой Сигизмунд взял со
стеллажа гаечный ключ и метнул его в колодец. Перехватил
поудобнее ломик, готовясь встретить то страшное, что выметнется
оттуда... Секунд через десять раздался далекий плеск. И все.
И снова пришел гул, более тихий, но более продолжительный.
Оцепенев, Сигизмунд стоял у стены - ждал, пока это закончится.
Это закончилось. И больше ничего не случилось.
Сейчас Сигизмунд видел и тоннель, и провал в полу. Надо
было бы еще раз подойти к камере, глянуть. Но это означало
подставить спину неведомому... тому, что таилось... что ЖДАЛО.
Он не смог заставить себя сделать это еще раз.
Вместо этого, сухо рыдая, он двинулся спиной к стене в
сторону коридора. Зажег фонарик. Свет в "предбаннике" так и
оставил гореть. Пошел сперва медленно, потом все быстрее и
наконец побежал на подкашивающихся ногах. Его мотало от стены к
стене, колени сделались ватные. Стена! Тупик! Заперто.
Стоп, Стрыйковский. А рычаг здесь для чего? Для украшения?
Сигизмунд буквально повис на рычаге, почти уверенный в том,
что дверь перекосило, и она не откроется. Однако дверь спокойно
отошла.
Из люка хлынул холодный воздух и дневной свет. Сигизмунд
смотрел на него как на чудо. И, не соображая, что говорит,
вымолвил:
- ...спасения и жизни вечной...
x x x
Аська встретила Сигизмунда восторженно:
- Слушай, Морж, а куда ты все время переодетый бегаешь? С
этими дурами железными? Ты, наверное, Морж, нам мозги паришь. Ну
какой ты генеральный? Та наверное бандит, Морж! Вон как с моими
тусовщиками управился! Сноровка у тебя. Мы с Викой видели в
окно, куда ты бегал. Я у окна стояла и говорю: гляди, говорю,
Виктория, наш-то как резво побежал! Куда это он опять переодетый
с железяками и ломом намылился? А Виктория, девочка наивная -
она мне говорит: че ты к нему прибадываешься. Не видишь - на
вызов побежал. Полхалтуривает мужик, и пусть себе..
- В Гамлеты готовлюсь, - сказал Сигизмунд. - Систему
Станиславского расширяю.
- Врешь, - сказала доверчивая Аська.
- Ладно, откроюсь, - проговорил Сигизмунд, - я, девоньки,
ликвидатор. Убираю трупы, стираю следы крови, отпечатки пальцев
и прочие улики. Менты, когда приезжают, мажут стены сажей...
- Сажей? - изумилась Аська.
- Да, отпечатки снимают. Но там, где побывал я, сажей
мазать бесполезно, все отпечатки уже стерты...
Аська все шире раскрывала рот. Ее воображение мгновенно
пленилось неслыханными подробностями о жизни угрозыска, которыми
владел Сигизмунд.
- На вызов ходил, - продолжал Сигизмунд. - Работал...
Срочное дело.
Он хохмил, но на душе у него было тяжело. Плохо как-то.
Угнетало то, что не заглянул в последний раз в камеру - вдруг
туда все-таки перенесло Лантхильду. И еще вертелось детское,
бессмысленное раскаяние: свет-то в предбаннике так и не
погасил...
- Да, - промолвила Вика, - многообразный вы человек,
гражданин Морж. Бегаете с железяками, травите тараканов,
владеете мертвыми языками...
Аська неподдельно удивилась.
- Какими еще мертвыми языками, Морж?
- Это уж пусть Виктория тебе объясняет, а я не филолог.
Сигизмунд вспомнил о том, что Виктория собирается
возвращаться в свой Рейкьявик, и ему стало совсем хреново.
Глава девятая
...Чего Сигизмунд никак не мог понять - так это того, как
его угораздило снова оказаться в помещении терминала-приемника.
Ведь, вроде бы, только что ноги оттуда в панике уносил, а
неведомый ужас гнался за ним по пятам. И слово себе давал -
больше носа туда не казать. И вот гляди ты: опять идет по
тоннелю, и фонарь прыгает в руке. А батарейки садятся. Хоть бы
батарейки заменить догадался, растяпа!..
Одно утешало: в прошлый раз он оставил гореть свет. Но вот
и "предбанник"; там темно. Сигизмунд находит выключатель,
несколько раз щелкает. Свет не включается. Словно издалека
доносится поучающий голос Никифоровича: "Теперь вам,
Стрыйковский, здесь лампочки менять".
В темноте, с тусклым фонариком в зубах, Сигизмунд лезет по
высокой стремянке. Пол не виден - теряется где-то далеко внизу.
Кругом кромешная тьма.
И, как назло, когда Сигизмунд начинает ввинчивать лампочку,
снова доносится угрожающий гул. Сигизмунд вцепляется в
стремянку. Еще немного - и странная подземная вибрация стряхнет
его с лестницы в колодец. Наконец гул стихает. Сигизмунд
торопливо довинчивает лампочку и начинает спускаться.
Хлопок по выключателю: есть! Вспыхивает свет. Наконец-то...
Теперь можно подойти к окуляру и заглянуть в камеру. Может быть,
там и в самом деле кто-то появился...
Сигизмунд склоняется над окуляром. И в этот момент
понимает, что за спиной у него действительно кто-то стоит. Ждет.
Очень медленно, осторожно Сигизмунд поворачивается...
Аспид. Белое-белое лицо. Старый. Забытая с годами, но
застрявшая в детской памяти дедова бородавка под глазом - на
фотопортрете тщательно заретушированная.
Сигизмунд захрипел, силясь крикнуть. Что-то держало горло,
не давало прорваться голосу. Наконец Сигизмунд одолел преграду и
заорал...
- Ты чего, Морж, цыгане снятся? - сонно пробормотала Аська.
И вдруг вскинулась: - Да ты потный весь! У тебя температура?
Давай горчичники поставлю.
И снова заснула.
Сигизмунд сел на постели. Огляделся. Ощутил острую
благодарность к своей комнате - обжитой, пыльной, теплой.
Никакого Аспида здесь не было и в помине. На помойке возле
гаража надсадно выли коты. Но и этот звук сейчас не раздражал -
наоборот, приносил успокоение.
Приснилось все. Нет никакого Аспида. Был да весь вышел. Не
станут коты учинять свои разборки в дурных местах.
Проклятье, а хозяйство-то и впрямь беспокойное...
Сигизмунд перелез через Вику - она спала с края - и
отправился на кухню. Глянул на часы: еще спать и спать.
Покурил. Подумал о том, что надо бы утром позвонить Федору
Никифоровичу, поинтересоваься: что за чертовщина такая творилась
под терминалом? Принял душ. Решил доспать остаток ночи.
Сестрицы, обрадовавшись отсутствию Сигизмунда, вольготно
развалились на тахте. Сигизмунд бесцеремонно сдвинул их к стене,
освобождая себе место под одеялом. И на удивление быстро заснул.
x x x
- А что ты, Морж, во сне орал? - спросила за завтраком
Аська. - Орал и лягался, между прочим. Всю ночь нам спать не
давал, правда, Виктория?
- Не знаю, я спала, - строптиво ответила Вика. - Сигизмунд,
будешь сыр?
- Я по утрам не завтракаю... Буду сыр. Это вы всю ночь
лягались. С кровати меня выпихнули, я на кухню уходил.
- Только не делай из себя сиротку, Морж. Мы теперь все про
тебя знаем. Ты - киллер-ликвидатор.
- Чего? - изумился Сигизмунд.
Аська погрозила ему ножом, вымазанным в масле.
- Сам вчера признавался. Уничтожаешь трупы, следы крови...
Крутой ты мужик, Морж. Удивительное все-таки дело, Морж, и чего
ты с одними сплошными бабами водишься? Почему, к примеру,
дружков-приятелей у тебя нет? Нет, Морж, странное дело: сколько
тусовок видела - посреди каждой тусни обязательно вот такой морж
лежит, обложенный бабами... моржихами...
- Лежбище котиков, - сказала Вика.
- Кого? Котиков? Морж, ты котик?
- Коток, - поправил Сигизмунд.
- Это психотип такой, - заметила Виктория. - Вот если бы
ты, Морж, по субботам посещал баню и пил бы там пиво, завернутый
в простыню, а в воскресенье ездил бы на рыбалку в Пупышево и
дрался бы там с кем-нибудь из местных...
- То тогда? - спросил Сигизмунд, когда Вика сделала паузу.
- Тогда ты относился бы к другому психотипу.
- И спал бы обложенный мужиками, - заржала Аська. - Катись
ты в свой Рейкьявик, Виктория, с этими психотипами. Морж,
телефон, вроде бы, звонит.
Звонила мать.
- Ну что, Гоша, как дела?
- Вроде, нормально, - осторожно ответил Сигизмунд. Он уже
по голосу слышал, что мать звонит не просто так.
- Ты звонил по телефонам, что я давала?
- Да, там все нормально, - сказал Сигизмунд как можно более
небрежно. - Как отец?
- Что нормально?
- Ну что ты, мать, пристала? Все в порядке.
- Что они сказали?
- Мать, это члены старого гаражного кооператива. Там
половина уже померли.
Мать тяжко вздохнула в телефон и ни с того ни с сего
поведала:
- Что-то мне дед сегодня твой снился... Нехорошо так
снился... Неужели ему до сих пор покоя нет?
- Мать, сходи в костел, помолись.
- Ты уверен, что там все уладилось?
- Уверен.
- А Александр Данилович что говорит?
- Помер он. Давно уже помер. Я с другим дедком
разговаривал.
- Ну ладно, - проговорила мать. - Я тебе, Гоша, только
добра желаю.
- Знаю, - сказал Сигизмунд. - Выбрось это из головы. Там
действительно все в порядке. Я на днях к вам заеду. Отцу привет.
Уф!
На кухне Аська с Викой продолжали муссировать старую тему.
Аська радостно набросилась на Сигизмунда, когда он вернулся:
- Слушай, Морж, а ты нам будешь детей делать? Я хочу
девочек, знаешь таких, с бантиками в льняных волосиках, чтобы у
них такие ручки были... Я вот одну тусню знаю, там тоже такой
мужик-котик, он всем детей наделал и тем повязал насмерть...
Слушай, Морж, а ты у меня дома тараканов-то вывел, как обещал?
- Вывел.
- Ой, лапушка, ой, хороший... Хочешь, я тебе девочку рожу?
С бантиками. Мы ее Эльвира назовем. Или Элеонора. Как тебе
нравится?
- Давай тебе, Анастасия, ремонт сделаем?
- И Вика родит. Вика мальчика родит. Мы его Ратибором
назовем или еще как-нибудь героически, Сергеем, например...
- Хальвданом, - сказал Сигизмунд.
- Он согласен! - завопила Аська. - Виктория! Он согласен!
Значит, так, Виктория: два часа не пей не кури, чтобы потомство
здоровое было. И вперед, с песнями! Наш парово-оз вперед
лети-и!..
Сигизмунд допил чай, дожевал сыр, поцеловал Аську,
поцеловал Вику и на том счел завтрак законченным.
x x x
- Гул? - переспросил Федор Никифорович. - И чувство
беспричинного ужаса? Это один из феноменов Анахрона. Мы тоже
сталкивались с этим явлением. В первый раз на полигоне поднялась
паника... Однако затем мы поняли, что это не опасно. Проводили
инструктаж рабочих, объясняли, что бояться не следует.
- И что, не боялись?
- Испытывали ужас... но не боялись. Понимали, что это
естественно.
Они разговаривали у старика на кухне. Вокруг плавал густой
табачный дым.
- Не боитесь так много курить, Федор Никифорович? - не
выдержал Сигизмунд.
- А, мне все равно помирать скоро... Вчера ночью опять
приступ был. У меня же, дорогой мой, два года назад имел место
инфаркт. Еле выкарабкался. А вчера - точно так же, как тогда
начиналось.
- Вчера?
Федор Никифорович покивал.
- Именно.
- А у вас нет подозрений, что это взаимосвязано? - спросил
Сигизмунд.
- Что именно взаимосвязано, Стрыйковский? Подземный гул и
мой сердечный приступ? Чушь и суеверия! Вы что, со своим
холодильником тоже, извините, повязаны... э-э... мистическими
узами?
- Так что это все-таки было? Инфразвук?
- Нет. Мы замеряли. Как и многое другое, что связано с
Анахроном, это явление никем не изучено. Оно просто ЕСТЬ.
- Насколько я понял, Федор Никифорович, - медленно
проговорил Сигизмунд, - мой дед и вы, вы все, его команда,
создали некоего монстра, которого даже не потрудились как
следует изучить. Вам известно, что если произвести такие-то
манипуляции на входе, то на выходе, СКОРЕЕ ВСЕГО, вы получите
такой-то результат. Но что именно происходит в "черном ящике"...
- А вас, Стрыйковский, не раздражает гравитация? - перебил
Федор Никифорович. - Не раздражает, что, выронив бутерброд, вы
не можете объяснить, почему он падает на пол, а не взмывает к
потолку?
- Икрой вниз, - вставил Сигизмунд.
- Мы пользуемся многими явлениями, природа которых нами не
до конца изучена. Ну и что? Мы не знаем, что такое гравитация.
Мы на самом деле мало что знаем об электромагнетизме. Тем не
менее мы летаем в космос и пользуемся электрокофемолками.
- Я ни за что не поверю, что никто не занимался теорией
Анахрона. Теорией, а не голой практикой.
- Занимались, - согласился старик. - Как же мы, по-вашему,
Анахрон-то построили? Но знания наши неполны.
- Неужели не существует никакой документации? - спросил
Сигизмунд. - Может быть, последующие поколения могли бы заняться
разработками...
- Последующие поколения, если им это понадобится, создадут
новый Анахрон, - твердо ответил старик. - Поймите же, мы
уничтожили ВСЮ ДОКУМЕНТАЦИЮ. Не осталось ни одной бумажки.
Только устная инструкция о пользовании терминалом. Ее вы знаете.
Анахрон-2, как и я, долго не протянет. Это очевидно. Так что
"хозяйство" не будет для вас столь уж обременительно,
Стрыйковский. Скорее всего, вам вообще не придется что-либо
делать.
- Как же вы смогли... уничтожить все... Все, над чем
работали всю жизнь? Столько времени, денег, человеческих жизней!
- Мы? - разъярился старик. - Мы уничтожили? Мы верили в наш
проект! Мы осуществили его! И когда мы были уже на волосок к
успеху, власть в стране сменилась. А новой власти мы были уже не
нужны. Неужели вы думаете, что мы оставили бы этим невеждам хоть
малейшую зацепку? Когда Никита пришел к власти, его цепные псы
перешерстили все лаврушкино ведомство. А мы уже находились в это
время, так сказать, в автономном плавании. Вот тогда-то все и
было тотально уничтожено. Занимались этим Найденов на пару с
вашим дедом, а они профессионалы, люди тщательные.
- А компьютер? - не выдержал Сигизмунд.
Федор Никифорович захихикал.
- Там у меня "Цивилизация". Ворочаю, так сказать,
судьбами... хрен знает кого. А вы что подумали?
- Ничего, - пробормотал Сигизмунд. И вернулся к первой
теме: - Так, говорите, гул безопасен?
- Если выражаться точнее: мы ни разу не наблюдали никаких
ЧП, связанных непосредственно с этим феноменом.
- Кстати, заменяя там лампочки, я дозу не схвачу?
- Если вы такой мнительный, то можете изготовить себе
свинцовые подштанники. Но вообще-то на приемнике вы никакой дозы
не схватите.
- А какие-нибудь еще феномены... есть?
- Нет. И еще один совет, Стрыйковский: поменьше верьте
снам.
Глава десятая
К приходу Натальи с женихом Сигизмунд подготовился заранее.
Услал из дома Аську с Викой, подмел пол и накрыл стол в
гостиной. Чашки поставил, чайник. От любопытства весь извелся.
Интересно же посмотреть, кто на Наталью позарился.
Минут за десять до назначенного времени позвонила Наталья.
- Ты нас ждешь? Мы задерживаемся. Так вышло. Я еще на
работе. У Евгения важные дела, он не смог вовремя. Да, сейчас
выходит. Я его встречу в Гостинке и сразу к тебе. Жди.
- С нетерпением, - сказал Сигизмунд.
Наталья заподозрила коварство и на всякий случай осадила:
- И чтоб без твоих обычных выкрутасов! Ты там у себя подмел
хоть? А то в последний раз была - смотреть противно. Хипповская
берлога.
- Нормальный пипловый флэт, - поправил Сигизмунд, желая
позлить Наталью.
- Чтоб флэт был прибран, - не сдавалась Наталья. - Да и сам
оденься, в рванине не ходи, знаю я тебя. Не переломишься разок.
Женишок у Натальи оказался знатный. В дверях нарисовался
обширный дядя, который невнятно поздоровался и с любопытством
завертел бородищей по сторонам. Кобель вылетел посмотреть - кого
принесло. Дядя кобеля напугал. Отскочив, кобель принялся азартно
облаивать дядю.
Евгений сперва устрашился. Осведомился, не кусается ли
животное. Узнав, что нет, не кусается, приободрился и засюсюкал.
Передвигался дядя Женя как слон - плавно и неотвратимо.
Дождавшись, чтоб дядя Женя освободился от куртки, Наталья
деловито поправила ему воротник, чего он почти не заметил. Сразу
устремился на кухню.
Сигизмунд преградил ему дорогу и направил в сторону
гостиной, сказав, что накрыл чай там. Дядя Женя с нескрываемым
сожалением поглядел в сторону кухни и величаво понес свой живот
в гостиную.
Сигизмунд хотел было подогреть чайник, но Наталья опередила
его:
- Сама поставлю. Займи пока Евгения разговором.
И вышла с чайником в руке.
Занять дядю Женю разговором оказалось непросто. Он и сам
себя неплохо занимал. Покачавшись немного на стуле и освоившись
в незнакомом помещении, принялся перемещаться по комнате,
оглядывая и ощупывая предметы, бубня себе под нос и напевая.
Перед иконой постоял немного, потом проговорил более
внятно:
- Мощный, это самое, поток!..
- Вы верующий? - спросил Сигизмунд.
- Не христианин, - ответствовал дядя Женя строго. - Но
иконы люблю. Есть в них, это самое... - И сделал рукой
неопределенный жест. - А христианство... - Тут дядя Женя вдруг
разгневался. - Ненавижу! Сексуально депрессивная религия рабов!
Сигизмунд призадумался. Истовый боец Федор не производил
сексуально депрессивного впечатления.
Как бы этого слона разговором-то занять? Больно уж Наталью
замуж выдать охота.
Но тут дядя Женя узрел и осмыслил пианино. Устремился туда.
Охотно и многоречиво стал повествовать о том, как у него дома в
детстве было такое же пианино и как его, Евгения, заставляли
учиться играть. После чего внимание гостя с пианино постепенно
перетекло на кобеля. О Сигизмунде дядя Женя напрочь забыл.
Дядя Женя принялся кобеля стращать. Кобель охотно
стращался, прыгал и гавкал.
Вошла Наталья с горячим чайником. Бросила на Сигизмунда
гневный взгляд: так-то ты гостя развлекаешь! Сигизмунд виновато
развел руками. Мол, кобель с этим делом справляется лучше.
Завидев чайник, дядя Женя заметно оживился. Зачмокал губами
в бороде, осведомился о наличии молока, пояснил о влиянии молока
на здоровье. Сказал попутно, что сахар положит себе сам - и
навалил полчашки. Наталья заботливо размешала ему сахар
ложечкой.
- А я, представляете, в ЛЕГО заигрался. Мне, это самое,
Ярополк, разбойник, самое, шустрый мальчишка, у!.. - Дядя Женя
покрутил головой. - Ну, и опоздал!
Наталья сидела проглотив аршин.
Внезапно дядя Женя перешел к делу.
- Мне, это самое, Наташенька тут говорила, колечко у вас,
это, значит, сохранилось, самое, для свадьбы... Вы, Сигизмунд...
по батюшке как?
- Борисович.
- Вы, это самое, Сигизмунд Борисович, не подумайте... -
Дядя Женя немного поразмыслил, двигая бородой и хмурясь. - Я
верну. У меня кольца-то есть, но каменные все, нефрит там,
лазурит. А Наташенька не хочет. Хочет золотое. У-у! - Он
погрозил Наташеньке толстым пальцем и засмеялся. - А вы,
конечно, по гороскопу Скорпион?
- Я Рыба, - ответил Сигизмунд, гордый познаниями в
астрологии. Светка в конторе каждую неделю громко зачитывала
прогнозы из рекламных газеток.
- Водная, самое, все равно стихия! - возликовал дядя Женя.
- Есть в вас... водное! Нептун выраженный! И залысины
характерные...
- Сейчас я принесу колечко, пока мы не забыли, - сказал
Сигизмунд.
Пока рылся в ящике стола, отыскивал кольцо, слышал
приглушенное рокотание дяди Жени и скрипучий голос Натальи:
пилит она его, что ли?
Колечко оказалось дяде Жене безнадежно мало. Лезло только
на мизинец и то не до конца. Дядя Женя, подставив Наталье
мясистую длань, с виноватой полуулыбкой наблюдал за кобелем.
Наталья тем временем тужилась нацепить кольцо на его
отставленный мизинец. Все было тщетно. Наталья - Сигизмунд это
видел - расстроилась. Дядя Женя необъятно зевнул.
- Не лезет, - сказала Наталья с досадой. - Что же делать?
- А растянуть нельзя? - озаботился Сигизмунд.
Дядя Женя беспечно вытащил из кармана авторучку и стал ею
щелкать перед носом у кобеля. Кобель, помахивая пушистым
хвостом, лизал его руку.
Потом дядя Женя внезапно заметил суету с кольцом и
посоветовал:
- А вы другое возьмите. Побольше.
Наталья сделала вид, что не расслышала.
- А вы правда в Воркуте родились? - спросил Сигизмунд ни с
того ни с сего.
- Как это - в Воркуте? - ужаснулся дядя Женя. - В Питере,
самое, здесь и живу.
- А Наталья что-то говорила, будто вы из Воркутлага.
Евгений построжал челом. Отвечал сурово:
- Мой первый наставник, от которого и посвящение, самое,
получил, - тот жил в Воркуте. Там шаманы, самое, такая магия!..
- Дядя Женя покрутил головой, не в силах выразить словами, какая
именно магия. - Так вот... снизу вверх... от нижней чакры - и
вверх, вверх!.. Связь, самое, с космосом - такая!.. Там природа,
самое, все природное, люди, самое, природные, и камни - аж в
чакрах хлюпает...
Оборвав речь, дядя Женя погрузился в раздумья.
Сигизмунд посмотрел на Наталью. Наталья вспыхнула.
- Евгений пишет книгу! Он обобщает опыт! У него уникальные
разработки! У него даже иностранные ученики есть! Евгений,
оставь собаку в покое, объясни ему сам. Ты же не к собаке в
гости пришел.
Дядя Женя с сожалением перестал дразнить кобеля. Начал
нехотя и отчасти бессвязно объяснять, что изучает феномен
женской сексуальности и что у него самого страх кастрации. Что
раньше у него были проблемы, но потом, самое, психоанализ выявил
страх кастрации и это сняло первоначальные проблемы...
Сигизмунд был потрясен. И даже не попытался это скрыть.
- Евгений читает лекции, - пояснила Наталья холодно. Еще не
хватало, чтобы экс-супруг залился хохотом. - Он ездит с лекциями
по всей стране.
Из дальнейших объяснений Сигизмунд уяснил, что Евгений
учился у Жихарева и от него же получил первое посвящение; что
Евгений учился затем у разных гуру и от всех получал разные
посвящения; что Евгений также учит многих учеников, но
посвящений им не дает; что Евгений много ездит по стране, где
учит и учится, а также пишет книгу. Кроме того... Евгений
побывал в раю.
Последнее сообщение настолько потрясло Сигизмунда, что он
начал вдаваться в подробности.
- Как - в раю?
- А, самое, вот в раю, это самое, приезжал... Этот, как
его, лама приезжал из Бурятии, такой в оранжевой, как
называется... Наташенька, как называется?
- Лама, - сказала Наталья.
- Вот, самое, лама приезжал из Бурятии. Практики проводил в
дацане, медитации, самое... двадцать долларов... И в раю Будды
Амитабхи, самое, это такой Будда, его наемные убийцы чтут,
самое, ниндзя...
- То есть, - подытожил Сигизмунд, за годы кооперативной и
иной деятельности наученный вылавливать рациональное зерно в
мутных речах клиентов, - отстегивай двадцать баксов ламе - и
десять минут райской жизни обеспечены?
- Ну, самое, не так прямолинейно. Не так просто, самое...
Духовные практики, они... Но в раю - там... это самое...
- А что вы там видели, в раю? - наивно полюбопытствовал
Сигизмунд.
Дядя Женя призадумался. Потом громко захохотал, качнулся на
стуле, уставясь бородой в люстру.
- О-о!.. Самое... Непередаваемо это... Я вот в книжке все
пытаюсь передать... - Он крутанул головой. - Слова, самое, -
пустое... - И дядя Женя вновь принялся пугать собаку.
Понаблюдав за ним некоторое время, Сигизмунд решил сказать
что-нибудь хорошее.
- Честно говоря, я рад за вас с Натальей.
Дядя Женя оторвался от собаки, облапил Наталью за плечи.
- О, она у меня такая умница! Она, самое, готовит...
самое... балует меня... борщи... и вот это, самое... Наташенька,
что ты позавчера... помнишь? Такое... И все понимает так,
самое... - Он шутливо погрозил Наталье пальцем. - Книгу
помогает... Все помогает... Обобщать, самое, и-и... и-и... и
наработки... Я, самое, с тем, чтобы выразить... трудно выразить,
самое, наработок много, а выразить - э-э...
- Ну хорошо, - сдался Сигизмунд. - И как лекции, хорошо
кормят?
Дядя Женя закручинился. Начал пространно и невнятно
жаловаться на непонимание. Здесь, в Питере, в Москве - плохо.
Раньше в Москве было хорошо, а теперь и в Москве плохо
сделалось. В провинцию, самое, приходится ездить. Там еще
ничего. Набирается группа.
С этими словами дядя Женя налил себе третью чашку чая и
высыпал туда остатки сахара, перевернув сахарницу. Наталья
привычно потянулась размешивать.
Дядя Женя допил чашку до середины в полном молчании и вдруг
шумно обеспокоился. Желал знать, сколько времени. По телевизору
должна пройти одна передача. Дяде Жене необходимо ее посмотреть
и законспектировать. Там мысли. Там могут быть и обобщения.
Оказалось, что времени в обрез. Дядя Женя разволновался,
заспешил. Наталья попыталась припахать Сигизмунда - чтобы отвез
мыслителя на машине, но Сигизмунд отбрехался разобранным
карбюратором.
- У тебя всегда разобранный карбюратор, - сказала Наталья.
- Как баб ночами возить - так он у тебя собранный, а как мою
просьбу уважить...
Дядя Женя добродушно пророкотал:
- Сейчас, самое, пробки такие... Не успеем. Я сейчас,
знаете, на метро - так быстрее...
Влекомый Натальей, рокочущий на ходу дядя Женя скрылся за
дверью.
Жених Натальи произвел на Сигизмунда сильнейшее
впечатление. Где она только откопала этого большого ребенка?
Дядя Женя был безнадежно блаженный. Страх кастрации у него.
Книгу он пишет о проблемах. Обобщает. Женскую сексуальность
изучает.
Кстати, что это за передача такая мудреная, с мыслями и
обобщениями?
Подталкиваемый любопытством, Сигизмунд нашел телепрограмму.
Так. Явно не сериал "Страсти Хуаны-Марии". Явно не "Час
огородника". Что еще на это время приходится? "Последние
известия"... Х.ф. "Пожиратель тарантулов-2", но он начинается за
час до означенного времени...
Единственная передача, которая совпадала с вожделенной
минута в минуту, была "Волшебный мир Диснея".
Сигизмунд опустил газету. Обручальное кольцо, не налезшее
дяде Жене даже на мизинец, так и осталось лежать на столе.
x x x
Сигизмунд проснулся в поганом настроении и почти сразу
понял - почему. У него был день рождения. Сегодня полагалось
улыбаться и принимать бессмысленные тягостные поздравления. "Ну,
как ты там? Как твое ничего? Ну, желаем счастья, здоровья... Как
здоровье?"
Однако первый звонок оказался вовсе не поздравительным.
Звонил Мурр, пытался занять денег. С деньгами у Сигизмунда было
хренововато. Чуть менее хреновато, чем у Мурра.
- Нет у меня сейчас, Мурр, - сказал Сигизмунд, чувствуя
себя последним мудаком. - Вообще почти ничего.
- Прости, что потревожил, - мягко отозвался Мурр. Голос его
звучал скорбно. - У меня тут был день рождения, потратился... Не
рассчитал.
- А у меня сегодня день рождения, - оправдался Сигизмунд.
- Сочувствую, - произнес Мурр. Сигизмунду сразу стало еще
хреновее.
- Благодарю.
- Да не за что.
Они расстались.
Так. Теперь кофе - и на работу. Светка вчера не вышла.
Сигизмунд даже звонить ей не стал. Захочет - сообразит. Если не
проявится через неделю - уволит. Собственно, он уже сейчас начал
подыскивать бухгалтера.
Сигизмунд ушел в "Морену" довольно рано. Аська с Викой еще
спали, он не стал их будить. Сегодня нарочно оставил машину в
гараже - знал, что предстоит пить.
На работе, как ни странно, настроение немного поднялось.
Прибыл боец Федор. Безмолвно и деловито извлек бутылку водки и
нехитрую закуску. Федор принадлежит к правильному психотипу.
Наверняка ходит в баню по субботам и пьет пиво, завернутый в
простыню. И вместе с шурином ездит в Пупышево рыбу ловить.
- Ну, Сигизмунд Борисович, - молвил Федор, ловко открывая
водку, - будьте здоровы! Сколько вам годков-то стукнуло?
- Тридцать семь.
- В самом, значит, соку, - неискренне сказал Федор. -
Пушкинский возраст, Болдинская осень...
- Давай лучше выпьем, - угрюмо сказал Сигизмунд. - Что
попусту языком молоть.
Заботливо дождавшись, чтобы Сигизмунд выпил вторую и как
следует прожевал закусь, Федор сообщил:
- К Сереге, к светкиному мужу заезжал. Узнать, как дела.
- Какие еще дела?
- Ну вы, шеф, даете! У вас подчиненные помирают, можно
сказать, а вы и не в курсе!
- Как помирают?
- Ну, не совсем помирают. В больнице Светка. С
кровотечением.
- А это у нее... кровотечение... это она сама... по доброй
воле? - спросил Сигизмунд, пытаясь обойти слово "аборт" и
заранее мучаясь совестью.
- Серега говорит - второй раз за три года выкидывает. Не
везет ей. Что-то у ней наперекосяк пошло.
Сигизмунд ощутил облегчение. Но тотчас же муки совести
стали глодать его с новой силой. Чему, зверь, обрадовался?
Эксплуататор. Совсем Аспиду уподобился. Это все Анахрон, небось,
пагубно влияет. Начинаешь видеть в людях винтики. И болтики.
Сигизмунд налил себе третью и, не дожидаясь Федора,
проглотил. Федор следил за ним сочувственно, с пониманием.
Поставив стопку на стол, Сигизмунд неожиданно сказал:
- А что, Федор, скисает наш тараканий бизнес.
- Надо бы Светке денег подкинуть, - задушевно молвил Федор.
- А бизнес - он да, похоже, того... Вы и сами уж, я погляжу,
руки опускаете... Расширяться нам надо, Сигизмунд Борисович, вот
что я скажу. Может, объединиться с кем? Или профиль поменять?
Скажем, солярий открыть. Пусть бы бабы лежали да загорали...
- Подкинуть-то Светке надо, - согласился Сигизмунд. - Я на
Людмилу Сергеевну, пожалуй, оформлю... Какой солярий? По
характеристикам помещения не можем... КУГИ задробит. Да и в
уставе у нас медицинские услуги не забиты.
Федор поразмыслил немного. Аккуратно разлил еще водки.
Употребил. Проговорил задумчиво:
- Я так думаю, Сигизмунд Борисович, в этой стране оттого
бардак такой, что от корней оторвались. На чем прежде Россия
стояла? На православии - это раз! На монархии - два! И на
народности - это основное!
- К чему ты все это? - изумился Сигизмунд. - Ты что, Федор,
предлагаешь мне Господа Бога в компаньоны брать? Или этого,
царя, наследника-то, которого по телевизору показывают?
"Романов, Морж и компания"?
Федор слегка обиделся.
- Я о почве говорю, Сигизмунд Борисович. При чем тут
царь... От почвы отрываться - гибель. Вот шурин у меня... - Тут
Федор слегка оживился, заблестел глазами. - Шурин-то на краю
говенного болота сидит, в Ботове, - помните, я рассказывал? Со
свинофермы в это болото говно свиное десятилетиями сливают...
Сигизмунд смутно припомнил: рассказывал что-то Федор об
идиотских похождениях шурина в свиной жиже.
- Ну так и что? Какое отношение имеет свиное болото и твой
шурин к самодержавию, православию и народности?
- К почве. К корням. Нам расширяться надо, правильно вы
говорите. Так?
- Ну, - согласился Сигизмунд.
- Ну так смотрите сами. Вы сейчас в контакте с этими
рыболовами. С прибалтами. Которые девку у вас забыли. А этот
навоз - золотое дно. У меня шурину журнальчик подарили
иностранный, худо-бедно статейку там одну перевели. В
статейке-то как раз про подобные случаи и пишется. Почему навоз
так смердит? Потому что реакция идет. Окисление. Эту реакцию
надо вовремя погасить. Тогда вони не будет, а микроэлементы
полезные все останутся. Свиное говно - оно же со страшной силой
втягивает в себя из почвы полезные ионы. Точно говорю, лесок там
возле этого свиного болота - хилый! Ничего там не водится! У
шурина корешок один есть, физик-ядерщик, он знает, как уран
обогащать. Со свиным говном тем более справится. В общем,
Сигизмунд Борисович, ежели прибалтам концентрат с ионами
толкать, а взамен они бы нам треску всякую поставляли.
Озолотимся! Дерьмо-то халявное. Ей-Богу, жалко смотреть, как
пропадает по раздолбайству нашему российскому!
- Федор, - спросил Сигизмунд, - а тебе вера православная
красть не воспрещает?
Федор не на шутку обиделся.
- Что значит - красть? Я же не цветные металлы предлагаю
толкать! Там, в области, нам еще спасибо народ скажет! Власти-то
сейчас как собаки на сене. Им только откройся про говно - хрена
что дадут разрабатывать. И сами ничего не сделают, и нам весь
бизнес на корню погубят. Шурин так предлагает. Мы там якобы
ставим дачку. Кредит какой-нибудь возьмите, слепим дом,
водопровод. Местным байку толкнем, будто артезианский колодец
бурим. Шлангами столичными прикинемся. Пока там сообразят... А
качать будем не воду, а говно из болота. Что, кому-нибудь в
голову придет, что мы говно качаем?
- Для начала, там все насторожатся, когда мы на краю этого
вонючего болота дачку ставить начнем, - заметил Сигизмунд.
- Шурин мой, между прочим, с корешком его ядерщиком, они
тоже не лыком шиты. Обкумекали это дело, пока в лесу были. Они
там на охоте были. Можно так выставить, будто лоха навороченого
кидаем.
- В роли лоха, конечно, я, - сказал Сигизмунд
полуутвердительно.
Федор отвечал уклончиво:
- В общем, ботовские хотят с этого шестьдесят процентов.
Соглашайтесь. Правда, золотое дно! Опять-таки, не левых людей в
долю берем, шурина - он все же свой.
- Я подумаю, - сказал Сигизмунд.
Они допили водку и разошлись.
x x x
Сестрицы поздравили Сигизмунда по-своему. Под громкое,
воодушевленное и фальшивое пение Аськи: "хэппи бёздей ту ю!"
Сигизмунду были преподнесены подарки. От Аськи - циклопический
разводной газовый ключ в пятнах ржавчины. Каждое пятно служило
серединой для множества розовых цветочков, намалеванных масляной
краской.
- Вот, Морж, - гордо сказал Аська. И поковыряла ножкой
паркет. - Через весь город перла, тяжеленный такой...
Умудохалась вся.
Сигизмунд лязгнул ключом.
- Это тебе, Морж, машину чинить, потому как ты у нас
автовладелец известный, - пояснила Аська. Она явно ждала бурного
восторга.
- Да он сам размером с половину моей машины, - сказал
Сигизмунд.
Аська немедленно обиделась.
- Тебе что, не нравится? Тебе не нужен? Давай заберу.
Подарю, кому нужен. Вот ты какой, Морж, говнюк. О тебе думают,
заботятся...
- Что ты, Аська. Такая вещь в хозяйстве всегда нужна.
Аська тут же воспряла духом.
- Вот я и говорю, полезный предмет, а Виктория что-то
бухтела. Говорит, фигней маешься... Про "мерседесы" с "фордами"
заливала...
Сигизмунд положил ключ на обеденный стол. Предмет своей
несообразностью вызывал ужас. Мелькнула в голове идиотская
картина: Сигизмунд передаривает этот ключ Наталье на Восьмое
Марта. Жуть-то какая.
Дождавшись, пока тема ключа иссякнет, Вика скромненько
преподнесла имениннику титанических размеров белую кружку в
форме женского торса. Спереди кружак грозно топорщился двумя
парами острых грудей. Положительно, обе сестрицы страдали
гигантоманией.
- Ой, - растроганно сказал Сигизмунд, на этот раз куда
более искренне, - спасибо. А как из этого пить?
- А ты на видное место поставь, Морж, и любуйся, -
посоветовала Аська. - И нас не забывай. Потому как скоро мы тебя
покинем.
- Куда это вы собрались? - не очень поверив, спросил
Сигизмунд.
- Я - к себе домой. А Виктория - в Рейкьявик. Вон, и билет
сегодня взяла...
- Какой билет? На какое?
- Через три дня улетаю, - пояснила Вика. И в сторону
поглядела. Как не родная.
- Погоди, Аська, погоди... - совсем растерялся Сигизмунд. -
Ну ладно, Вика - в Рейкьявик, в университет... У нее работа,
диссертация... А ты-то куда? Кто тебя гонит?
- Домой же, говорят тебе, Морж. К неоплаченным квитанциям и
прочим бытовым трудностям. - И видя, что Сигизмунд неподдельно
огорчен, добавила: - Ну Моржик, ну не убивайся ты так. Сам
подумай. Виктория свалит в Буржуинство, а я что у тебя делать
стану? Жить-поживать в суровых условиях моногамности? Ты еще
семь слоников заведи... Да ну, не куксись! В одном же городе
остаемся, телефон есть, ноги не выдернуты... пока... В гости
ходить будем друг к другу, созваниваться, перестукиваться...
А-а! - притворно заплакала Аська.
- Это ты перед своим режем так кобенься, - сердито сказал
Сигизмунд. - Видишь же, что человеку херово. Могла бы и
остаться.
- Морж! Во всем нужно соблюдать меру! Даже в греховодстве!
- назидательно изрекла Аська. И потянулась. - Чем тут с
опрокинутыми рожами сидеть, пошли лучше на Марсово поле.
- А хрена мы там забыли? - спросила Вика.
-...
