Курт Воннегут. Долгая прогулка - навсегда
(Перевод Р. Райт-Ковалевой)
OCR и правка: Андрей Костюк, a_kostyuk@yahoo.com
Они выросли по соседству, их домики стояли рядом, на окраине города,
среди полей, лесов и садов, а за ними виднелась чудесная колоколенка на
старинном здании школы для слепых.
Теперь им исполнилось по двадцать лет, и они не виделись целый год. Их
отношения всегда были полны веселой товарищеской теплоты, но они никогда не
говорили о любви. Его звали Ньют. Ее — Катарина. Ранним вечером Ньют
постучал в дверь Катарины,
Катарина вышла на крыльцо. В руках у нее был толстый глянцевитый журнал
— она только что его читала. Весь журнал был посвящен исключительно
невестам.
— Ньют, — сказала она. Она очень удивилась, увидев его на пороге.
— Можешь пойти со мной погулять? — спросил он. Человек он был
застенчивый, даже с Катариной стеснялся. Он старался скрыть застенчивость,
разговаривая рассеянно, небрежно, как будто его мысли были заняты чем-то
совсем другим, далеким, — так мог бы разговаривать тайный разведчик,
который зашел мимоходом, отправляясь на задание в какие-то дальние и опасные
места.
— Погулять? — спросила Катарина.
— Шаг за шагом, по лескам, по мосткам, — сказал Ньют.
— Я не знала, что ты в городе, — сказала она.
— Только что приехал.
— Ты, как видно, все еще в армии, — сказала она.
— Семь месяцев осталось, — сказал он.
Он служил в артиллерии рядовым 1-го класса. Форма на нем была измята,
башмаки в пыли, лицо небритое. Он протянул руку за журналом.
— Дай-ка взглянуть. Красивый журнальчик, — сказал он.
Она отдала ему журнал.
— Я выхожу замуж, Ньют, — сказала она.
— Знаю, — сказал он. — Пойдем погуляем.
— Но я ужасно занята, Ньют, — сказала она. — Свадьба-то через
неделю!
— А мы погуляем, — сказал Ньют, — и ты вся разрумянишься. Будешь
румяной невестой. — Он перелистал журнал: — Вот такой розовенькой, как
эта, и эта, и эта. — И он показал ей розовых невест на картинках.
— Это будет мой подарок Генри Стюарту Чэзенсу, — сказал Ньют. — Вот
поведу тебя гулять и приведу ему обратно розовую невесту.
— Откуда ты знаешь, как его зовут? — спросила Катарина.
— Мама написала, — сказал Ньют. — Он из Питсбурга?
— Верно, — сказала она. — Он тебе понравится!
— Возможно, — сказал он.
— А ты... А ты можешь приехать на свадьбу, Ньют?
— Вот это сомнительно, — сказал Ньют.
— У тебя отпуск короткий, да?
— Отпуск? — сказал Ньют. Он рассматривал большую — на две страницы
— рекламу столового серебра. — А я не в отпуске, — сказал он.
— Как? — сказала она.
— Сам ушел, — сказал Ньют. — У них это называется "самоволка".
— Что ты, Ньют, зачем?
— Надо было узнать, какое столовое серебро ты думаешь выбрать. —
сказал он и стал читать вслух название из журнала. — "Албемарль"? — сказал
он. — Или "Легенда"? или "Роза равнин"? — Он поднял глаза, усмехнулся. —
Собираюсь подарить вам с мужем ложку! — сказал он.
— Ньют, Ньют, скажи мне, что ты хочешь?
— Хочу пойти погулять, — сказал он.
— Ах, Ньют, ты меня дурачишь, ты вовсе не ушел в самоволку! — сказала
она.
Ньют потихоньку засвистел, подражая полицейской сирене, и поднял брови.
— Ты... ты откуда ушел?
— Из форта Брегт, — сказал он.
— Из Северной Каролины? — сказала она. — Да как же ты сюда добрался?
Он поднял большой палец, помахал им, как машут, прося подвезти.
— За два дня, — объяснил он.
— Твоя мама знает? — спросила Катарина.
— Я вовсе не к маме приехал, — объяснил Ньют.
— А к кому же?
К тебе.
Почему ко мне? — спросила она.
— Потому что я тебя люблю, — сказал Ньют. — Ну как, пойдем погулять?
Шаг за шагом, по лескам, по мосткам...Они шли лесом, по земле, устланной пожелтевшими листьями.
Катарина сердилась, она расстроилась почти до слез.
— Слушай, Ньют, — сказала она, — что за сумасшествие!
— Это почему же? — спросил он.
— Ну как же не сумасшествие: выбрал такое время говорить, что любишь
меня. — Она остановилась. — Раньше ты никогда не говорил...
— Пошли дальше, — сказал он.
— Нет, — сказала она. — Дальше не пойду. И вообще не надо было мне с
тобой идти.
— Но ты же пошла, — сказал он.
— Пришлось увести тебя из нашего дома, вдруг кто-нибудь вошел бы и
услышал, что ты мне говоришь за неделю до свадьбы!
— А что они подумали бы? — спросил он.
— Подумали бы, что ты сошел с ума.
— А почему?
— Должна тебе сказать, что я глубоко польщена, если ради меня ты
действительно пошел на такое безумие, хотя я не очень-то верю, что ты в
самоволке, но все может быть. И я не очень-то верю, что ты меня любишь, но
может быть...
— Люблю, — сказал Ныот.
— Прекрасно, я чрезвычайно польщена, — сказала
Катарина, — и я очень люблю тебя как друга, Ньют, очень люблю, но уже
поздно, ничего не поделаешь! — Она отступила на шаг от него: — Ты ведь ни
разу в жизни даже не поцеловал меня! — сказала она и тут же закрыла лицо
руками. — Нет, я вовсе не говорю, что ты сейчас должен поцеловать меня. Все
это до того неожиданно, я просто не знаю, как мне поступить.
— Давай еще погуляем, — сказал Ньют. — Все-таки развлечение.
Они пошли дальше.
— Ты чего же от меня ждал? — спросила она.
— Почем я знал, что мне ждать? — сказал он. — Я ведь еще никогда
таких вещей не делал.
— Может быть, ты думал, что я брошусь к тебе в объятия? — спросила
она.
— Может быть, — сказал он.
— Прости, что я тебя разочаровала, — сказала она.
— А я ничуть не разочарован, — сказал он. — Я же ни на что не
рассчитывал. Все хорошо, и погулять приятно.
Катарина вдруг остановилась.
— Знаешь, что сейчас будет? — сказала она.
— Не-еет, — сказал Ньют.
— Мы пожмем друг другу руки и расстанемся друзьями, — сказала она. —
Вот что сейчас будет.
Ньют кивнул.
— Ладно, — сказал он. — Ты меня хоть изредка вспоминай. Вспоминай,
как крепко я тебя любил. И тут Катарина вдруг расплакалась.
— Что это значит? — спросил Ньют.
— То, что я в бешенстве, — сказала Катарина. — Ты не имел никакого
права...
— Надо же мне было узнать, — сказал Ньют.
— Если бы я тебя любила, — сказала Катарина, я тебе давно дала бы
понять.
— Правда? — спросил он.
— Да, — сказала она. Повернувшись к нему, она посмотрела ему в глаза,
лицо ее вспыхнуло румянцем. — Ты бы сам понял, — добавила она.
— Как? — спросил он.
— Сам увидел бы, — сказала Катарина. — Женщины не очень-то умеют
скрывать.
Ньют всмотрелся в лицо Катарины. И, к ее ужасу, она поняла, что сказала
правду — женщина скрывать любовь не умеет, и теперь Ньют увидел эту любовь.
И он сделал то, что должен был сделать: он поцеловал Катарину.
— С тобой просто сладу нет, — сказала она.
— Вот как? — сказал он.
— Не надо было... — сказала она.
— Тебе не понравилось? — спросил он.
— А чего ты ждал? — сказала она. — Дикой, неукротимой страсти?
— Я же тебе повторяю, — сказал он, — я никогда не знаю, что может
случиться.
— Попрощаемся, и все, — сказала она. Он нахмурился.
— Хорошо, — сказал он.
Она снова произнесла небольшую речь.
— Я ничуть не жалею, что мы с тобой поцеловались. Это было очень-очень
мило. Нельзя было не поцеловаться, мы же стояли так близко. И я всегда буду
помнить тебя, Ньют, и желаю тебе счастья.
— И тебе, — сказал Ньют.
— Благодарю тебя, Ньют, — сказала Катарина.
— Тридцать суток, — сказал Ньют.
— Что? — сказала она.
— Тридцать суток на гауптвахте, — сказал Ньют. — Вот во сколько мне
обойдется один этот поцелуй.
--. Мне... мне очень жаль, — сказала она. — Но я тебя не просила идти
в самоволку.
— Знаю, — сказал он.
— И вовсе ты не герой, — сказала она, — и никакой награды не
заслужил: наделал глупостей, тоже мне герой!
— Наверно, приятно быть героем, — сказал Ньют. — А твой Генри Стюарт
Чэзенс — герой?
— Мог бы стать героем, если бы пришлось? — сказала Катарина. Она с
неудовольствием поняла, что они уже снова идут по лесу, забыв о прощании.
Ты его действительно любишь? — спросил Ньют.
Конечно, люблю! — с жаром выпалила она. — разве я вышла бы за него,
если б не любила?
— А что в нем хорошего? — спросил Ньют. Катарина остановилась.
— Ты понимаешь, до чего отвратительно ты себя ведешь? — сказала она.
— Да, в Генри много, много, много хорошего! И, наверно, много плохого. Но
это не твое дело! Я люблю Генри и не обязана обсуждать с тобой его
достоинства.
— Прости, — сказал Ныот.
— Странно, честное слово! — сказала Катарина. И Ньют опять поцеловал
ее. Он поцеловал ее, потому что ей явно этого хотелось.
Они зашли в огромный фруктовый сад.
— Как же мы оказались так далеко от дома, Ньют? — спросила Катарина.
— Шаг за шагом, по лескам, по мосткам, — сказал Ньют.
Совсем близко, на колокольне школы для слепых, зазвонили колокола.
— Школа для слепых, — сказал Ньют.
— Школа для слепых, — повторила Катарина. Она покачала головой в
каком-то сонном недоумении. — Но мне же пора домой! — сказала она.
— Давай попрощаемся! — сказал Ньют.
— Как только я хочу с тобой проститься, ты меня целуешь, — сказала
Катарина.
Ньют сел на скошенную траву под яблоней.
— Давай посидим, — сказал он.
— Нет, — сказала она.
— Я до тебя не дотронусь! — сказал он.
— Не верю, — сказала она.
Катарина села под другим деревом, в двадцати шагах от него. Она закрыла
глаза.
— Желаю тебе увидеть во сне Генри Стюарта Чэзенса, — сказал Ньют.
— Кого?
— Желаю тебе увидеть во сне твоего чудного жениха, — сказал Ньют.
— И увижу! — сказала она. Она крепко зажмурилась, чтобы представить
себе своего жениха.
Ньют зевнул.
Пчелы гудели в ветвях, и Катарина чуть не заснула. Открыв глаза, она
увидела, что Ньют и в самом деле заснул. Он даже начал тихонько похрапывать.
Целый час Катарина не будила Ныота, и пока он спал, она смотрела на него с
глубочайшим обожанием.
Тени от яблони пошли к востоку, колокола в школе для слепых зазвонили
снова.
— Чик-а ди-ди-ди, — завела песенку синичка. Где-то далеко зажужжал
стартер машины, зажужжал и умолк, снова зажужжал и, умолкая, совсем затих.
Катарина встала из-под своего дерева и опустилась на колени перед
Ньютом.
Ньют! — позвала она.
— А? — сказал он и открыл глаза.
— Поздно! — сказала она.
— Привет, Катарина! — сказал он.
— Привет, Ныот! — ответила она.
— Я тебя люблю! — сказал он.
— Знаю, — сказала она.
— Слишком поздно, — сказал он.
— Слишком поздно, — повторила она. Он встал, крякнул, потянулся.
— Очень славная прогулка, — сказал он.
— По-моему, тоже, — сказала она.
— Что ж, расстанемся тут? — сказал он.
— А куда денешься ты? — спросила она.
— Доберусь до города, явлюсь по начальству, — сказал он.
— Всего хорошего! — сказала она.
— И тебе тоже, — сказал он. — Выйдешь за меня замуж, Катарина?
— Нет, — сказала она.
Он улыбнулся, пристально посмотрел на нее и быстро пошел прочь.
Катарина следила, как он становится все меньше и меньше, теряясь в длинной
череде теней и деревьев, и знала, что стоит ему сейчас остановиться,
обернуться, позвать ее — и она бросится к нему. Другого выхода у нее не
будет.
И Ньют остановился. Он обернулся. Он позвал ее. — Катарина! — крикнул
он.
Она бросилась к нему, обхватила его руками - говорить она не могла.
