Ч.П.Сноу. Смерть под парусом
страница №7
.... И никогда не кокетничала с ним. Ни разу. Даже во время танцев!- с жаром закончила она.
- Ну что ж, ясней не скажешь, - как бы подводя итог, сказал Финбоу.
- Поворачивай назад, Иен, а то мы опоздаем и миссис Тафтс перебьет о
наши головы все тарелки.
Подгоняемые легким ветерком, который слабел с каждой минутой, мы не
спеша поплыли обратно. Я знал, что Финбоу вытянул из Эвис все
сведения, которые были ему нужны, и лихорадочно старался дознаться,
какие же выводы он сделает теперь. Эвис, казалось, была удивлена, что он так
неожиданно прекратил свой допрос, и сидела с натянутой улыбкой, как бы
набираясь храбрости, чтобы добавить к сказанному еще что-то. Когда
вдали показался наш дом, она сделала глубокий вдох, как перед прыжком,
и произнесла:
- Мистер Финбоу, а вы не собираетесь спрашивать меня о завещании?
Ведь вы знаете, что теперь, со смертью Роджера, я становлюсь богатой
наследницей.
- Нет, не вижу ни малейшей необходимости останавливаться на этом, -
ответил Финбоу.
Глава тринадцатая
ОБЕД ВО МРАКЕ
Последние слова Финбоу очень ободрили меня. Когда мы шли к чаю, я с
радостью твердил себе, что получение наследства было единственным
возможным мотивом преступления для Эвис, а раз Финбоу не проявил
интереса к завещанию, значит, он, по всей видимости, исключил Эвис из
числа подозреваемых в убийстве. Окончательно растроганный, я принял
чашку чаю из рук миссис Тафтс и даже рискнул улыбнуться этой фурии.
Однако молодежь была не более оживлена, чем во время ленча. Уильям
ел сосредоточенно и молча, не отрываясь от своего детектива, и только
изредка бросал какое-нибудь едкое замечание. Безучастно, как бы
отрешившись от всего земного, сидела Эвис, она тоже не разговаривала и
явно старалась обособиться от общества. Тони вела себя вызывающе,
громко смеялась над собственными шутками, но было видно, что она на
грани истерики. Кристофер пытался сохранить хотя бы внешнее
спокойствие, но осунувшееся лицо и глубокие морщины, прорезавшие лоб,
выдавали его. Филипп болтал то с Тони, то с Кристофером, но время от
времени и он вдруг замолкал и застывал в каком-то оцепенении, устремив
тоскливый, искательный взгляд на Тони.
Лишь один Финбоу делал наше совместное пребывание за столом
терпимым. Он словно не хотел считаться с тем, что произошло нечто из
ряда вон выходящее, и это заставляло остальных сдерживаться. И все же
не кто иной, как сам Финбоу, спровоцировал в конце концов взрыв. Он
заварил себе во второй раз чай и, потягивая желтоватую бурду,
пробормотал, как заклинание, свою неизменную фразу:
- Лучший в мире чай!
И тут Тони громко объявила:
- Финбоу, если вы еще хоть раз повторите эти слова, я завою!
Уильям проговорил с металлом в голосе:
- Вы должны понимать, что манерничание, особенно в самые
неподходящие моменты, не может не вызывать раздражения у тех, кто
волею обстоятельств вынужден жить с вами под одной крышей. Вы что, не
понимаете, что ли, как все это выглядит? Или делаете это намеренно!
- Уильям, - возмутился я, - Финбоу мой гость. И я не позволю...
Уильям грубо оборвал меня:
- Знаю, знаю, он ваш гость. Но хотел бы я знать... - он помедлил
мгновение, - в каком качестве он здесь выступает?
Я увидел, как расширились зрачки у Филиппа, как Тони впилась
ногтями в подлокотники кресла.
- Да, в каком? - как эхо отозвалась Тони.
- Зачем он сюда приехал? - продолжал Уильям. - Ведь и дураку
понятно, что сейчас всякий новый человек лишний, мы и без того по уши
завязли в этой скверной истории. Зачем, спрашивается, он сюда
пожаловал? Может быть... -тут Уильям саркастически ухмыльнулся, - это
профессиональный интерес?
Финбоу рассмеялся легко и непринужденно.
- Дорогой Уильям, - сказал он, - это все у вас от чрезмерного
увлечения детективными романами. Стоит увидеть человека с глуповатым
лицом, как вам уже мерещится сыщик. Уверяю вас, что я тот, за кого
себя выдаю, ни больше ни меньше. Мне, например, нравится наблюдать за
Алоизом Берреллом... а кому бы на моем месте не понравилось? В
полицейском романе я бы непременно фигурировал как знаменитый
детектив... или наоборот - как убийца. Но я ни тот и ни другой.
- Так что же вам здесь нужно? - бесцеремонно допрашивал Уильям.
Не моргнув глазом Финбоу ответил:
- Я приехал сюда как друг Иена, чтобы в случае необходимости быть с
ним рядом. Кроме того, я могу помочь и избавить вас от целого ряда
неприятностей официального порядка. Если вас интересуют подробности
моей биографии, вы их сможете найти в "Who is Who". Мое имя
появилось на страницах этого справочника главным образом потому, что
редактор счел, что оно довольно удачно вписывается между Финбергом и
Финбургом. Во всяком случае, если мое присутствие здесь кому-нибудь
нежелательно, я готов без лишних разговоров покинуть этот дом. Я
поселюсь в деревне по соседству.
- Не говорите чепухи, - вмешался Кристофер. - От этой неизвестности
Уильям совсем потерял голову, если она у него вообще когда-нибудь
была. Вы ни в коем случае не должны уезжать, Финбоу.
- Ни в коем случае, -мягко поддакнула Эвис. - Уильяму нужно
извиниться.
- Тебя-то это устраивает, безусловно, - ответил ей с язвительной
улыбкой Уильям. - У таких, как ты, всегда найдутся защитники.
- Не вздумайте уезжать, Финбоу, - вставил свое слово Филипп. Теперь
он, казалось, был настроен более благодушно, чем вначале.
- Я остаюсь, - обрадовался Финбоу. - Хотя бы для того, чтобы
досадить Уильяму.
- Вот и чудно! - сказала Тони. - А теперь мы должны выкинуть всю
эту блажь из головы. Что, если нам завести патефон и потанцевать
немного, а?
Все поддержали ее. В тот момент мы поддержали бы любую затею,
способную отвлечь нас от мрачных мыслей. Мы с Финбоу сидели и
наблюдали, как Уильям завел патефон и поставил пластинку. Послышались
завывающие звуки фокстрота. Тони и Филипп танцевали слаженно, с какой-
то томной грацией. Эвис же вяло и безучастно двигалась в объятиях
Кристофера. Я сидел и восхищался Тони и Филиппом, которые под жалобную
мелодию фокстрота кружились по паркету, как бы слившись в единое
существо. Эвис склонила голову на плечо Кристоферу, глаза ее были
обведены синевой. Наблюдая за этой парой, я все же заметил, что ее
длинные ноги точно и изящно повторяли движения партнера.
Внезапно я заметил миссис Тафтс - она стояла на пороге, побелевшая
от возмущения, с поджатыми губами. Когда танец кончился, она процедила
сквозь зубы:
- Срам!
- Да бросьте вы! - отмахнулась Тони. Но миссис Тафтс уже прорвало:
- Раньше мне казалось, что даже у греховодников, которые не боятся
кары небесной, - тут она метнула свирепый взгляд в мою сторону: она
никогда не упускала случая выразить мне свое глубочайшее презрение по
какой-то одной ей ведомой причине, возможно потому, что Беррелл сказал
ей, что я убийца, - даже у тех не хватило бы совести крутить задом,
когда новопреставленный еще не покрыт землей!
Каждый из нас ждал, что ответит кто-нибудь другой. Финбоу, который
обычно в таких случаях брал на себя роль миротворца, на этот раз с
неопределенной улыбкой делал вид, что разглядывает что-то за окном.
Молчание нарушил Кристофер:
- Миссис Тафтс, если вы сию же минуту не замолчите, я вынужден буду
пожаловаться на вас мистеру Уильямсону, - произнес он твердо.
- А я ему скажу, что выполняла свой долг! - огрызнулась миссис
Тафтс. - И пусть скажет спасибо за то, что я согласилась жить в одном
доме с убийцей!
Тут вступился Филипп, в котором проснулась наконец дремавшая дотоле
удалая дерзость:
- Не забывайтесь, миссис Тафтс!
- Что-о? Ах вы, молокосос эдакий! - рявкнула миссис Тафтс.
- Я говорю, не забывайтесь, - небрежно повторил Филипп, - иначе
мистеру Уильямсону станет известно, что вас видели вдвоем с сержантом
Берреллом при компрометирующих обстоятельствах.
Миссис Тафтс издала какой-то звук, напоминающий шипение снаряда, а
потом, к нашему изумлению, стала заливаться странным, медленно
проступающим сквозь ее грубую кожу румянцем. Филипп рассмеялся ей в
лицо, и она, пыхтя и фыркая, выкатилась из комнаты.
- Когда я умру, - не унимался Филипп, - надеюсь, вы помянете меня
добрым словом за этот единственный в моей жизни благочестивый поступок!
После ухода миссис Тафтс мы постарались сохранить, хотя бы внешне,
видимость добрых отношений. Уильям снова завел патефон, Финбоу
подхватил Тони, и они закружились в вальсе. Кристофер углубился в
газету, а я пригласил на танец Эвис. Она была как перышко у меня в
руках, и я ощутил необыкновенную легкость оттого, что могу вот так
просто, молча и бездумно танцевать с этой девушкой, целиком отдавшись
музыке. Последние дни были настоящей пыткой: приходилось обдумывать
каждое слово, каждую фразу, ибо любое неосторожно оброненное слово
могло приблизить чей-то конец. И какой же невыносимой пыткой, думал я,
ощущая прикосновение волос Эвис на своей щеке, были эти дни для нее и
всех остальных!
Мы еще немного потанцевали, потом прослушали несколько романсов в
исполнении Тони и Финбоу; так тихо и мирно прошло время до обеда,
хотя, надо сказать, мир этот был весьма зыбким и непрочным: то и дело
слышался обмен колкостями, хотя ничего похожего на истерические срывы,
имевшие место днем, больше не повторялось.
За обедом затаившееся напряжение снова дало себя знать и чуть было
не разразилось скандалом. Керосиновые лампы опять вышли из строя, но
на этот раз миссис Тафтс не сумела с ними справиться, так что нам
пришлось обедать при тусклом свете свечей, расставленных на каминной
доске и на маленьких столиках. В комнате было всего одно узкое оконце,
выходившее на реку и не дававшее достаточно света. В полумраке лица
казались изменившимися до неузнаваемости. Эта комната вообще способна
была нагнать тоску, а теперь, когда нервы были натянуты до предела,
каждое слово звучало как обвинение, каждая фраза - как вызов и каждое
лицо выглядело лицом таинственного незнакомца, с которым надо быть
начеку.
Ни один из нас не пытался завязать разговор. На протяжении почти
всего обеда миссис Тафтс не отходила от стола, она являла собой как бы
живой укор нашей безнравственности. Когда же она наконец, подав кофе,
ушла и оставила нас одних, Филипп внезапно взорвался:
- Так недолго и рехнуться! Все мы знакомы не первый день и тем не
менее подозреваем друг друга! Это просто невыносимо!
Тони звонко рассмеялась:
- Я скоро начну верить, что мы все, сговорившись, напали на Роджера
и убили его.
У Кристофера вырвалось:
- Если бы мы хоть чем-нибудь могли себе помочь!
Филипп откинул с лица волосы и спросил:
- А чем, черт побери, мы можем себе помочь?
Эвис, еще больше побледнев, отвернулась от разгоряченных
собеседников и стала смотреть на чернеющую за окном воду.
- Мы бессильны хоть чем-нибудь облегчить свое положение, - с
горечью сказал Уильям. - Финбоу все уже сделал за нас, можете быть уверены.
Тони посмотрела на Финбоу долгим, внимательным взглядом и спросила
его в упор:
- Что вы думаете обо всем этом деле?
На мгновение в комнате повисла напряженная тишина. Затем Финбоу,
галантно поклонившись, ответил:
- А я, дорогая, предпочитаю не думать. От этой привычки как-то
отвыкаешь, когда тебе переваливает за... скажем, ваш возраст.
- Что с нами будет?! - исступленно крикнул Филипп, вскакивая на ноги.
Неловким движением он столкнул на пол свечу, и угол комнаты сразу
будто провалился в темную пустоту. Я понял, что они уже не в силах
скрывать под маской благопристойности нечеловеческое напряжение
нервов, что страх рвется наружу, невзирая на осторожность и все
попытки скрыть истинные чувства. Пламя свечей дрогнуло от движения
воздуха. Тонким, пронзительным дискантом Филипп истерично выкрикнул:
- Кто это сделал? Кто, господи? Просто выше всяких сил сидеть вот
так, сложа руки, и рассыпаться друг перед другом в любезностях!
Кристофер, налегая грудью на стол, слегка изменившимся от волнения
голосом сказал:
- Если бы тот, кто это сделал, признался сейчас, он снял бы со всех
остальных тяжкий груз. Так дальше продолжаться не может!
Тони на грани истерики крикнула:
- Ну скажи же хоть слово, Эвис, ради всего святого! Не сиди так,
словно ты не желаешь снизойти до нас! Ты ведь думала о Роджере, да?
- Ты... ты хочешь сказать... - пролепетала Эвис. Лицо ее стало серым.
- Я спрашиваю, ты сейчас думала о Роджере? - с усмешкой повторила
своим надтреснутым, хриплым голосом Тони.
Тут поднялся Кристофер.
- Послушай, ты, грязная вымогательница, ты еще смеешь обвинять ее в
чем-то?! Ты... да ты и Филиппа-то подцепила только ради его денег!
Тони на миг растерялась перед этим злобным выпадом, но тут же ее
глаза вновь загорелись яростью.
- У тебя тоже губа не дура, миленький: берешь жену с кругленьким
капитальцем. А капиталец-то Роджера. И после этого у тебя
поворачивается язык говорить, что я подцепила Филиппа...
- Конечно, из-за денег. Разве не видно, что у тебя богатый опыт по
этой части?! - зло твердил Кристофер.
Очевидно, кровь бросилась ему в голову. Краска стала медленно
проступать на его бронзовом лице. Филипп отшвырнул ногой стул и
двинулся на Кристофера.
- Что ты, черт тебя подери, хочешь этим сказать? - заорал он. - Что?
- Бедное дитя, - пожалел его Кристофер. - Попался все-таки на удочку.
- Мерзавец! Я убью тебя! - завопил Филипп.
- Хватит с нас и одного убийства, - крикнул Уильям. - Да уймите же
наконец этого петуха!
Филипп испуганно отступил.
- Хватит одного убийства... - прошептал он. - О господи!
Но Тони вдруг набросилась на Уильяма:
- Ты сошел с ума! Уж не думаешь ли ты всерьез, что Филипп убийца?!
Или думаешь? - Она метала громы и молнии. - В таком случае, если
хочешь знать, я могу сказать тебе, кто убийца...
Финбоу прервал ее. Не повышая тона, но без своей обычной мягкости
он приказал:
- Прекратите сейчас же. Этим вы ничего не добьетесь-ни к чему
оскорблять друг друга. Давайте перейдем в гостиную и постараемся вести
себя достойно.
Мы уселись в гостиной и занялись бриджем не столько потому, что нам
хотелось играть, сколько для того, чтобы избежать дальнейших
разговоров на эту неприятную тему. Эвис следила за игрой и вела за
меня счет. Филипп и Тони шептались на диванчике. Вечер тянулся
медленно и нудно, и, когда Уильям сказал, что он устал и хочет пойти
спать, это было встречено с одобрением.
- Мне кажется, - заметил Кристофер, - что нам всем не мешало бы
отдохнуть. У меня, например, прямо глаза слипаются.
- В десять часов я ложилась спать только в школьные годы, -
пробормотала Тони. - Но тем не менее я - за, люблю эксперименты.
Придя к себе в комнату, мы с Финбоу уселись на кровати. Он закурил
и глубокомысленно изрек:
- Еще один богатый событиями вечер.
- Почему ты не остановил их за обедом? - спросил я. - Я не знал,
куда деваться от стыда!
- Но я же остановил их, - возразил Финбоу.
- Да, но только после того, как они чуть не перегрызли друг другу
глотки, - упрекнул я.
- Мне хотелось дать им выговориться, - признался он.
- Ну и удалось тебе услышать что-нибудь полезное? - спросил я,
догадываясь, что у него были свои соображения не мешать этой
безобразной сцене за столом.
- Ничего такого, что укладывалось бы в какую-то логическую схему, -
ответил он лаконично.
Он подошел к окну и стал смотреть в темноту. Я присоединился к
нему, мы молча стояли и курили. Потом он произнес так тихо, что я едва
его расслышал:
- Не нравится мне все это, Иен.
- В чем дело? - спросил я, чувствуя, как у меня засосало под ложечкой.
- Я все больше склоняюсь к мысли, что с одной из наших очаровательных
девиц скоро слетит все ее очарование, - сухо ответил он.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Все улики указывают на Эвис или Тони, - ответил он.
Я чуть не упал, услышав эти слова, произнесенные бесстрастным
тоном. А Финбоу продолжал:
- Если убийцей окажется действительно одна из них, то я бы
предпочел, чтобы это была Тони. Из чисто эстетических соображений.
Таких прелестных созданий, как Эвис, я не встречал с юных лет. Но
хочешь не хочешь, а круг подозреваемых сузился до двух человек.
- Но почему? - обреченно спросил я.
- Простая арифметика, - начал Финбоу. - Филипп вне подозрений,
Уильям тоже, он это доказал сегодня утром. А после разговора с Эвис в
лодке мы можем скинуть со счета и Кристофера. Пять минус три, итого - два!
- А что такого сказала в лодке Эвис? - спросил я, не решаясь
угадать его мысли.
- Среди прочего она заявила, что решила выйти замуж за Кристофера,
чтобы навсегда избавиться от Роджера. Кристофер не дурак, наверное, он
сам это понимает не хуже Эвис, - сказал Финбоу.
- И ты считаешь, что она сказала правду? - спросил я.
- Все говорит за это. Кроме того, это в точности соответствует
тому, что я говорил тебе сегодня. Она не влюблена в Кристофера - это
ее собственные слова, и, мне думается, им можно верить. Такие
красивые, утонченные девушки не так-то легко влюбляются, - ответил он
с задумчивой полуулыбкой. - Вот Тони способна загореться с первого
взгляда.
- Но не могло ведь одно желание избавиться от Роджера толкнуть ее
на это замужество, - не сдавался я.
- Бывает, что выходят замуж и в силу более нелепых причин, -
заметил он. - Во всяком случае, судя по тому, что я узнал о Роджере, я
бы на месте Эвис сделал все возможное, чтобы сбежать от него на край
света, хоть в Малайю. Разумеется, все не так просто, как она
изобразила. Кристофер ей очень нравится - обаятельный молодой человек,
у которого прекрасное будущее. Эвис никого не любит, но замуж выйти не
прочь. Все перечисленное и явилось определяющим в ее решении. Когда
Роджер увидел, что у него есть удачливый соперник, он удвоил свою
настойчивость и стал упорно осаждать Эвис. Эта-то настойчивость
Роджера и послужила толчком, который вывел девушку из состояния
нерешительности. И она дала согласие выйти замуж за Кристофера.
Я принял это объяснение скептически.
- Сама она, конечно, - продолжал Финбоу, щелчком сбросив москита со
своего рукава, - ни за что не согласится с таким объяснением ее
поступка. Она думает, что поступает великодушно, соглашаясь на брак с
Кристофером... и не желает признаться даже самой себе, что идет на это
с радостью, а потому взваливает всю вину на Роджера. Впрочем, это
только деталь, никак не связанная с убийством. Главное здесь другое:
Эвис почему-то менее склонна выйти замуж за Кристофера сейчас, когда
Роджер не стоит на ее пути, чем тогда, когда он был жив.
- А почему ты не принимаешь в расчет того, что Кристофер мог
ревновать к Роджеру? - спросил я.
- Потому что все было совсем наоборот. Это Роджер потерпел фиаско,
а не Кристофер. И поэтому Кристофер мог позволить себе даже некоторое
великодушие по отношению к Роджеру, какое обычно проявляют к менее
удачливому сопернику, - я уже говорил тебе об этом утром.
Я прошелся по комнате и, вернувшись к окну, сказал:
- Если ты отвергаешь мою версию о том, что Кристофер охотится за
деньгами Эвис...
- Отвергаю, - перебил Финбоу.
- Значит, у Кристофера вообще нет мотивов для преступления, так? -
спросил я.
- Да, Кристофер вне игры, - согласился Финбоу, - у него не только
не было причины желать смерти Роджера, а, напротив, были очень веские
причины желать, чтобы он остался жив. Кристофер ничего не пожалеет,
лишь бы Эвис принадлежала ему! При жизни Роджера у него были шансы
жениться на Эвис, но с его смертью эти шансы становятся все
сомнительнее.
- Верно, - подавленно согласился я. - А что ты скажешь о самой Эвис?
Лоб Финбоу прорезала глубокая складка.
- Не знаю, что и думать, - ответил он. - Открою тебе одну идейку, с
которой я долгое время носился. Ты, наверное, слышал о такой абсурдной
теории, что, если хочешь что-нибудь понадежнее спрятать, положи его на
самое видное место? И у меня возникла идея, что Эвис для осуществления
своих целей могла воспользоваться тем обстоятельством, что у нее есть
совершенно явный мотив для преступления. То есть настолько очевидный
мотив, что никому и в голову не придет заподозрить ее в том, что она
может рискнуть пойти на преступление. И вот, совершив убийство, она
кидается к тебе, ко мне, ко всем остальным, делая вид, будто боится,
что она первая попадет под подозрение - ведь мотив-то преступления
налицо, никуда не денешься! Мы все бросаемся ее утешать, успокаивать,
и она как ни в чем не бывало ускользает безнаказанно из рук
правосудия, совершив самое обыкновенное убийство.
- Финбоу, - гневно воскликнул я, - ты же сам не веришь в то, что
говоришь!
Финбоу, казалось, углубился в свои мысли.
- Понимаешь, она все время играет... но ее страх, мне думается, не
наигранный. Но с другой стороны, если у нее хватило мужества и
выдержки продумать и с таким мастерством осуществить это преступление,
как-то не верится, чтобы она могла испытывать чувство страха перед чем
бы то ни было. Впрочем, как знать? Да-а, - закончил он задумчиво, - с
тех пор как я стал понимать толк в женщинах, я не встречал такой
красавицы! Завтра придется выяснить, какие причины для убийства могли
быть у другой загадочной молодой особы - Тони. А сейчас, Иен, просиди
мы с тобой хоть всю ночь, все равно ничего нового не придумаем. Давай-
ка спать.
Когда мы уже были в постелях и я тщетно ломал голову, пытаясь найти
оправдание поведению Эвис, Финбоу пробормотал сквозь сон:
- Любопытная штука, Иен, легко найти множество причин, объясняющих
желание всей этой компанийки разделаться с Роджером, но еще легче
найти куда более веские причины, которые объяснили бы желание самого
Роджера разделаться с каждым из них.
Глава четырнадцатая
ЛЮБОВНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ РОДЖЕРА
На следующее утро за завтраком столовая ничем не напоминала ту
мрачную комнату, какой она была накануне вечером. Тони красовалась в
зеленом пеньюаре, который, скорее, выставлял напоказ, нежели скрывал
ее экзотическую пижаму. И это привело миссис Тафтс в такое состояние,
что у бедняжки даже шея побагровела от негодования, она всячески
демонстрировала нам свой протест, со звоном швыряя на стол тарелки.
Она, очевидно, еще не отошла после той шутки, которую сыграл с ней
Филипп за чаем. Всех развлекала эта пантомима. Комнату заливал яркий
солнечный свет. После вчерашнего взрыва, когда накал страстей достиг
своей наивысшей точки, наконец-то установилась внешне дружеская
атмосфера.
Даже я, невзирая на то что Финбоу исключал одного подозреваемого за
другим, на время позабыл свои страхи. Наступило какое-то странное,
необъяснимое затишье; почти не отдавая себе отчета, я уговаривал себя,
что, в конце концов, Финбоу мог и ошибиться, и это давало мне
временное облегчение. Остальные всеми силами старались показать, что
они сожалеют о размолвке во время обеда и что только нервозная
обстановка виновата во всем; они хотели замять ссору, сохранить
видимость прежних отношений.
Безобразная сцена при свете свечей была словно по уговору предана
забвению. Финбоу рассказал длинную, полную всяческих нелепостей
историю о том, как однажды ему доверили провезти по Франции, от Лиона
до Ле-Тукета, пару молодоженов-французов и двух их заботливых друзей-
провинциалов. Тони особенно позабавило, когда Финбоу рассказывал, что
ему пришлось предпринимать, чтобы создать удобства les jeunes maries,
как называли молодую пару их заботливые друзья.
- Финбоу, - спросила Тони, - а вы не согласились
бы сопровождать и нас с Филиппом в свадебном путешествии? Нам тоже
нужен опекун.
- Я человек скромный, - ответил с улыбкой Финбоу. - Боюсь, что
такая миссия мне не по плечу.
Кристофер тоже был в хорошем настроении.
- Сегодня я доставлю Алоизу Берреллу огромное удовольствие, -
заявил он.
- Каким образом? - заинтересовался Филипп.
- Зайду в полицейский участок на Вайн-стрит и отмечусь там, -
рассмеялся Кристофер. - Если он попадется кому-нибудь из вас на глаза,
можете смело ему сказать, что я выполню все его предписания и что
опасность побега почти исключена. Если же он, невзирая ни на что,
будет проявлять беспокойство, заверьте его, что я непременно приеду
последним поездом.
- Я возьму эту задачу на себя, - любезно вызвался Финбоу.
- Вот спасибо так спасибо, - ответил Кристофер. - Ничего не могу с
собой поделать: как увижу Беррелла, так и подмывает ткнуть его в живот
и сказать: "У-у!"
- Я тоже еле сдерживаюсь, - пробормотал Финбоу.
- Надеюсь, Кристофер, правление не срежет тебе для начала зарплату
наполовину. А то старые хрычи, засевшие в таких заведениях, любят
наводить экономию, - заметил Уильям, потягивая чай.
- Да, тогда мне придется туговато, - улыбнулся Кристофер. - Ну,
пожелайте, чтоб мне скостили не более десяти процентов.
Мы хором воскликнули: "Ни пуха, ни пера!" - и, подняв свои чашки с
чаем, выпили за это. Эвис, переглянувшись с Кристофером, ласково
улыбнулась ему.
Кристофер уехал сразу же после завтрака, а мы, оставшиеся, коротали
время до ленча, занимаясь кто чем: читали, писали письма, болтали или
играли в карты - в покерного дурака, честь изобретения этой игры
принадлежит Филиппу. Правила ее оказались довольно сложными. Сначала
надо было выискивать в газетах вопиющие глупости, произнесенные
публично властителями умов Англии. Потом эти цитаты выписывали на
маленькие картонные квадратики, а дальше игра шла по всем правилам
покера, только ценность карты определялась размером глупости,
содержавшейся в данном изречении. Лучшим игроком была признана Эвис: у
нее на руках оказался весьма внушительный набор цитат, куда внесли
свою лепту три директора школ и два епископа.
Первые утренние часы царило спокойствие, совсем как в былые
времена, ничто не напоминало нашу тревожную настороженность. Однако,
как и следовало ожидать, этот покой был только временной передышкой.
Нарушила его Тони: задолго до ленча она демонстративно отсела в
сторонку, зло поджав свои ярко-красные губы. Потом всякие мелочи стали
действовать на нервы, и незаметно, шаг за шагом начали рушиться
наладившиеся отношения. Погода после полудня тоже испортилась -
похолодало, поднялся ветер, и нам ничего другого не оставалось, как
сидеть в гостиной, деться нам больше было некуда, и это еще больше
накаляло атмосферу. Дождь непрерывно стучал в окна, шумел ветер в
камышах, и над болотами плыли, подгоняя друг друга, бесконечные
свинцовые тучи.
На реке напротив нашего дома боролась с ветром какая-то яхта. Она
явно попала в неумелые руки! двое юнцов с исхлестанными дождем лицами
бестолково гоняли судно от одного берега к другому, не продвигаясь
вперед ни на ярд. Я уныло наблюдал за их маневрами.
Вдруг на реке послышалось тарахтение, и, как стрела, мелькнула,
едва не задев мечущуюся по реке яхту, моторная лодка Беррелла.
Проскочив мимо дома, лодка внезапно повернула обратно.
- А наш Беррелл виртуоз, - заметил Финбоу. - Наверное, приехал
поговорить с нами.
Мы открыли сержанту дверь и впустили его через веранду в дом.
Нимало не смущаясь тем, что у него под ногами образовалась лужа, он с
места в карьер обрушил на наши головы целую речь:
- Добрый день. Я хочу еще разок допросить всех вас о...
пострадавшем. Как выяснилось, я не могу завершить построение своей
системы, - он произнес это слово торжественно, почти с благоговением,
- пока не получу дополнительных сведений о докторе Миллзе. Я хочу,
чтобы каждый из вас рассказал мне без утайки все, что может вспомнить
о докторе Миллзе со дня знакомства с ним. Мисс Гилмор, вас это,
разумеется, не касается, так как вы раньше не знали доктора Миллза.
Начнем с вас, мистер Кейпл.
- Прежде чем приступить к делу, - мягко вмешался Финбоу, - снимите,
пожалуйста, пальто. Вы не можете себе позволить болеть - в полиции без
вас как без рук. Вы же промокли до костей.
- А я даже и не заметил, - ответил Беррелл с горящими глазами. -
Когда я занят расследованием, для меня ничего вокруг не существует.
- Это делает вам честь, - сказал Финбоу. Беррелл признательно
улыбнулся.
- Но все-таки позвольте нам побеспокоиться о вашем здоровье. -
Финбоу помог сержанту снять пальто. Потом усадил его в кресло у окна.
Я отлично понимал, что у него были свои соображения, чтобы
сохранить хорошие отношения с Берреллом, но такая подчеркнутая
предупредительность казалась мне совсем неуместной. Я сел рядом с
Берреллом и, еле сдерживая раздражение, стал отвечать на его вопросы.
Я рассказал ему, что впервые познакомился с Роджером в 1921 году,
когда он только начал хирургическую практику в собственной клинике; в
последующие десять лет мы постоянно с ним общались: дважды я гостил на
его вилле в Италии и один раз он приезжал отдыхать в мое имение в
Россшире. На вопрос Беррелла, был ли Роджер богат, я ответил:
- Да, он был человек с достатком, да и врачебная практика приносила
ему немалые доходы.
Беррелл продолжал:
- К тому же он был наследником состояния своего дядюшки, не так ли?
Он должен был как будто бы получить очень большое наследство после
смерти сэра Артура Миллза?
- Кажется, - ответил я, не желая вдаваться в подробности.
- А не приходилось ли вам, мистер Кейпл, слышать, - спросил
Беррелл, - о намерении мистера Миллза жениться?
- Надо полагать, у него было такое намерение, - ответил я. - У
большинства мужчин в его возрасте рано или поздно появляются такие
намерения.
- Нельзя ли поконкретнее, мистер Кейпл, - сделал мне замечание Беррелл.
Решив, что в подобной ситуации нет смысла увиливать от прямо
поставленных вопросов, даже если имеешь дело с Алоизом Берреллом, я сказал:
- Ходили слухи о его неудачной любви.
Беррелл медленно записывал каждое мое слово в новую записную
книжку, на обложке которой, как я краем глаза заметил, было начертано:
"Данные дела Миллза". Он прочитал написанное с озадаченным видом и
подозрительно взглянул на меня.
- Боюсь, что так мы далеко не уедем, - заметил он.
- Это не моя вина, - ответил я.
- Ну ничего, - заявил он, добродушно отмахнувшись, - все равно эти
сведения пригодятся мне при окончательном построении системы.
Освободившись, я присоединился к Финбоу и Тони, сидевшим в углу
гостиной, в то время как остальные трое ожидали своей очереди для
разговора с Берреллом.
- А-а, Иен, - тихо обратился ко мне Финбоу, - ты подоспел вовремя:
сейчас я буду предсказывать Тони судьбу.
- А я ее и без вас знаю, - ответила Тони с коротким смешком. -
Лучше не морочьте мне голову всякой чепухой.
- Не пожалеете, уверяю вас, - улыбнулся Финбоу. - Ну, будьте пай-
девочкой, сходите и принесите мне карты.
Тони принесла две колоды карт, и Финбоу стал сосредоточенно
тасовать их. Мое внимание раздвоилось. У окна Беррелл допрашивал Эвис,
и, хотя я знал, что ничего нового он от нее не узнает, я напрягал
слух, чтобы не упустить ни слова из их разговора. С другой стороны, я
догадывался, что Финбоу неспроста вызвался гадать Тони: он хотел
понять, что творится у нее в душе. Это его излюбленный прием. И я был
уверен, что ему удастся ухватиться за какую-нибудь ниточку,
незаметную, быть может, для меня, но которая поможет размотать клубок
и разобраться в истинных причинах беспокойства Тони. Финбоу разложил
карты двумя горизонтальными рядами по пять штук в каждом и начал
рассказывать:
- Когда вам не было еще и двадцати лет, вы были влюблены в какого-
то брюнета.
- Он был шатен, а не брюнет, - поправила Тони,
- Ну, по картам не узнаешь таких тонкостей. (Послышался голос
Беррелла: "Вы часто виделись с доктором Миллзом последние четыре года,
мисс Лоринг?" Я услышал, как Эвис тихо прошептала: "Да".)
- А вам еще какие-то короли выпали, - продолжал Финбоу. - Я не могу
сказать точно, но их было больше двух.
Смех Тони показался мне немного неестественным.
- Вот этот шатен с краю, должно быть, Филипп, - плел свою паутину
Финбоу. - Карты говорят, что оба они, и Филипп и брюнет, были влюблены
в вас.
("...Мой кузен любил весело пожить", - услышал я голос Эвис.)
- Но позвольте, до Филиппа, оказывается, у вас еще кто-то был, -
заметил Финбоу, вглядываясь в карты, как будто в самом деле что-то
читал там.
- О, это, наверное, Борис, - поспешила объяснить Тони. - Неужели я
никогда не рассказывала вам о Борисе, Финбоу? Я с ним познакомилась в
Ницце. Он был влюблен в меня по уши, но мне было не до него - я
увлекалась тогда музыкой.
- Тогда это вряд ли Борис, - пробормотал Финбоу. - Потому что здесь
вам выпал взаимный интерес.
(Беррелл меж тем перешел к допросу Филиппа: "Давно ли вы знакомы с
доктором Миллзом?..")
- Карты все врут, - заявила Тони.
- Почему же? Ведь они правильно сказали, что вы пользовались
успехом у Филиппа и у того брюнета, - продолжал Финбоу, - по-видимому,
они верно говорят насчет... э-э... других вещей? Всякое, знаете ли, в
жизни бывает.
Тони вскочила как ужаленная... зрачки ее глаз настолько
расширились, что остались только тоненькие, коричневый и серый, ободки
вокруг огромных черных кругов.
- Дурацкая игра! - воскликнула она. - Спасибо за удовольствие,
Финбоу... но давайте лучше займемся чем-нибудь другим.
- Но я еще не дошел до вашего будущего, - улыбнулся Финбоу.
- Чему быть, того не миновать, - отрезала она.
Ее накрашенные губы дрожали. Финбоу зорко всматривался в лицо Тони.
- Воля ваша, - отступил он, и я понял, что он уже выяснил для себя
все, что задумал.
Исписав чуть ли не всю записную книжку, Беррелл пошептался с Финбоу
и укатил.
С его уходом накопившееся за день напряжение наконец-то прорвалось
наружу. Снова посыпались обвинения, о которых через несколько часов
пришлось пожалеть.
Во время чая Эвис сидела с несчастным видом: чашка в ее руке
дрожала, лицо было искажено гримасой страдания; Уильям забился в угол
и, никого не удостаивая вниманием, угрюмо глотал чай, листая журнал;
Филипп несколько раз пытался заговорить с Эвис, но тут же умолкал.
Отказавшись от чая с таким презрительным видом, что даже миссис Тафтс
оторопела, Тони потребовала себе виски с содовой. Финбоу выполнил свой
обычный ритуал приготовления чая и, поднося чашку ко рту, как всегда,
торжественно произнес тихим голосом: "Лучший в мире чай".
Мне так все осточертело, что после чая я надел макинтош и вышел в
сад прогуляться. После долгих часов заточения в четырех стенах приятно
было ощущать капли дождя на лице. Я стоял и прислушивался к завыванию
ветра.
Рядом послышался голос Финбоу:
- Как здесь хорошо, правда, Иен?
- Во всяком случае, приятнее, чем внутри, - буркнул я. - Финбоу,
неужели ты не находишь, что это ужасно? Видеть, как эти юные создания
пытаются держать себя в руках, нервничают и срываются? Ты не считаешь,
что это душераздирающее зрелище?
- Я нахожу это... забавным, - спокойно ответил он.
- Бог мой, да человек ты или нет?! - взорвался я. - Неужели тебе
доставляет удовольствие видеть, как они корчатся и страдают у тебя на
глазах?
- Милый, старый Иен, - ответил он с улыбкой, поднимая воротник
пальто, - если бы я поддавался жалости, от меня было бы мало толку. Я
хочу прежде всего понять людей и вовсе не вижу оснований для
унизительной жалости.
Взглянув в его лицо, я сказал:
- Ты намного добрее, чем хочешь казаться. Он рассмеялся, но ничего
не ответил.
Сильный ветер пробежал по камышу, пригнул его к самой воде и затих
где-то вдали. Я спросил Финбоу:
- Ты, наверное, хотел выяснить, какую роль играла Тони в судьбе
Роджера, когда изображал гадалку?
Финбоу широко открыл глаза.
- Иен, какая прозорливость!
- Зачем тебе понадобилось прибегать к таким уловкам? - спросил я.
- Да потому, что это иногда самый прямой путь к истине, - ответил он.
- А мне всегда казалось, что это весьма ненадежный метод, - возразил я.
Он улыбнулся и объяснил свою мысль:
- Видишь ли, бытующие у нас взгляды на то, как лучше вызвать
человека на откровенность, подчас глупее и наивнее, чем можно
предположить. Поэтому ничего
удивительного нет в том, что редко кому удается добиться полной
откровенности. Все люди - и ты, Иен, не исключение- придают магическое
значение словам, готовы верить каждому слову, даже в тех случаях,
когда ты заведомо знаешь, что твой собеседник враль. Ты все равно
склонен думать, что в его словах есть доля правды. Будь моя воля, я бы
ввел одно непреложное правило, которым следует руководствоваться в
жизни: не спеши ломать голову над тем, правду тебе сказали или нет,
прежде выясни, почему твой собеседник счел нужным сказать тебе то, что
он сказал. Только тогда, когда ты правильно ответишь на этот вопрос,
ты сможешь разобраться, где правда, а где ложь.
Все, что ты слышишь, - это смесь правды и вымысла, окрашенная
многообразной гаммой человеческих эмоций - страхов, желаний и
воспоминаний. Чтобы выбрать нужное зернышко из этой шелухи, необходимо
пользоваться более изощренными методами, нежели те, к которым
прибегает Алоиз Беррелл. К примеру: Тони заявила, что не знала Роджера
прежде, затем случайно упомянула, что жила одно время в Ницце, и
вспылила при одном только предположении, что она и Роджер могли там
встретиться. Из всех этих фактов нам важно только одно: в силу той или
иной причины она не хочет, чтобы мы думали, будто она была в Ницце
вместе с Роджером. Это отнюдь не означает, что она там и в самом деле
была или не была, это означает только, что сама мысль об этом ей
ненавистна. Если бы я, пользуясь методом Алоиза Беррелла, спросил ее в
лоб: "Встречали ли вы в Ницце Роджера?", она бы ответила: "Нет", а
выяснить, так это или нет, у нас нет никакой возможности. В таких
случаях приходится прибегать к приему ассоциаций. Если бы я попробовал
провести с нашими молодыми друзьями своеобразную игру, уверяю тебя, мы
бы узнали много презанятного. Для этого надо написать столбиком сотню
слов, скажем
школа
художник
тюбик
Ницца
и так далее, и попросить рядом с каждым из них поставить, не
раздумывая, первое пришедшее на ум слово. Вот и все! Мой метод допроса
- это упрощенный способ выуживания необходимой информации при помощи
ассоциативных связей. Поэтому меня не очень беспокоит, какой оборот
принимает разговор, в любом случае я могу извлечь из него кое-что
полезное. Поэтому, хотя это и оскорбляет твои рыцарские чувства, я
веду с девушками беседы по ночам, когда они хотят спать: ассоциации
легче всего возникают в усталом мозгу. Именно поэтому я и превратился
в гадалку: во многих еще живы суеверия, и мысль о том, что я могу
читать чужую судьбу, ослабляет настороженность.
- А как бы интересно ты стал выкручиваться, если бы твои догадки в
отношении того молодого брюнета не попали бы в цель? - спросил я. - Ты
утверждал, что еще до того, как Тони исполнилось двадцать, ей нравился
какой-то брюнет; если бы волею случая это не совпало бы с истинными
фактами, все твои планы провалились бы, что бы ты тогда стал делать?
Финбоу усмехнулся:
- Изучив темперамент этой девушки, я пришел к выводу, что не может
быть, чтобы она до двадцати лет не была ни в кого влюблена. То, что
молодой человек оказался брюнетом, тоже не случайность. Здесь простой
расчет: брюнеты более влюбчивы, чем блондины.
Я с интересом слушал его рассуждения.
- Ну и что же ты в конце концов выяснил?
- Наберись терпения, - ответил Финбоу, - всего на несколько часов.
Слышалось завывание ветра. Меня мучила неизвестность, наконец я не
выдержал и снова спросил:
- Ну, так ты знаешь, кто убил Роджера? Очень серьезно он ответил:
- Думаю, что знаю.
- Кто же?! - воскликнул я вне себя от волнения.
- Пока я не могу тебе этого сказать, Иен. Если ты узнаешь об этом,
ты невольно спутаешь мне все карты в одном деликатном деле. Понимаешь?
- А ты сам разве не понимаешь, что я больше не в силах оставаться в
неведении? - возмущенно спросил я.
- Иен, друг мой, я стараюсь предотвратить нечто худшее, - ответил
он с ноткой жалости в голосе.
Потянулись часы, которые для меня оказались наиболее тягостными за
все это время с момента убийства. За столом во время обеда я видел
перед собой два девичьих лица - страдальческое, жалкое Эвис и
экзотически яркое, волевое Тони - и сознавал, что одна из них
совершила это хладнокровно рассчитанное убийство.
Финбоу, занимавший место между ними, болтал без умолку, так, словно
вывел двух своих хорошеньких приятельниц на модную премьеру. Но меня
не покидала мысль, что он, и только он, знает, какая из этих двух
очаровательных девушек собственноручно прикончила Роджера. Никогда
прежде не завидовал я так его непринужденности, и в то же время
никогда прежде не вызывало это во мне такого раздражения.
Страстно, безрассудно мечтал я, глядя на эту троицу, чтобы в конце
концов виновной в убийстве оказалась Тони!
После обеда я взялся было за книгу, но буквы плыли у меня перед
глазами, а в голове не переставало звучать: "Специалист-онколог убит
красавицей кузиной". Я вглядывался в лицо Эвис, с отрешенным видом
сидевшей в глубоком кресле, и в сотый раз повторял себе: что бы мне ни
говорили, я не могу поверить ничему дурному о ней. Внезапно у меня
возникла слабая надежда. Я вдруг подумал, что, если рассуждения Финбоу
не так уж непогрешимы и алиби Уильяма построено на песке, в таком
случае не исключена возможность, что преступление совершено им. И я
снова перебирал в уме все обстоятельства, свидетельствующие против
Уильяма. Кроме того, есть еще Кристофер, уговаривал я себя, и, хотя
нам не удалось отыскать мотива, который мог бы толкнуть его на
убийство, подозрение все-таки полностью не снимается, пусть Тони,
Уильям, Кристофер... кто угодно, только не Эвис, убеждал я себя. А
потом снова я почувствовал, как тяжесть сомнений начинает давить меня.
Надеюсь, мне никогда в жизни не придется больше переживать что-либо
подобное!
Возвращение Кристофера отвлекло меня от мрачных размышлений, и я
был ему более чем признателен за это. От Нориджа он добирался на
машине и прибыл, когда не было еще десяти. Он вошел в гостиную
улыбающийся и счастливый.
- Ну, как дела? - спросил его Уильям.
- Отлично, - ответил Кристофер, опускаясь на стул. - Кажется, все
одобряют мою кандидатуру... утвердили в должности и установили размер
жалованья. Я был уверен, что все будет в порядке, но все-таки приятно
собственными глазами увидеть, что это написано черным по белому.
- Поздравляю, дорогой, - произнесла Эвис с грустной улыбкой.
- Спасибо, милая, - улыбнулся Кристофер и благодарно поцеловал Эвис.
- О чем тебя спрашивали? - поинтересовался Филипп и раздал всем
бокалы, чтобы отметить это событие.
- Да так, всякие глупости. Как, например, я отношусь к расовой
проблеме, нравятся ли мне китайцы, как я предполагаю реорганизовать
исследовательскую работу на месте и прочее и прочее, - ответил
Кристофер, облегченно вздыхая.
- Когда тебе будут делать прививки? - деловито спросил Уильям.
- На следующей неделе, - ответил Кристофер.
Мы выпили за его успехи, и он в ответ отсалютовал нам своим
бокалом.
- Славный человек доктор. Я никогда раньше не проходил обследования
и даже не представлял себе, как много разных процедур надо для этого
пройти. Он нашел, что у меня отменное здоровье.
- Приятно слышать, - заметил я. - Сейчас не многие могут этим
похвастаться. Итак, выпьем за Малайю!
Один за другим мы потянулись из гостиной: Эвис и Кристофера надо
было оставить наедине, чтобы они могли обсудить свои планы на будущее.
Чтобы наш уход не выглядел слишком демонстративно, каждый постарался
придумать какой-нибудь предлог.
Тони и Филипп вышли в сад, Уильям отправился к себе в комнату, а мы
с Финбоу не спеша прохаживались по маленькому холлу. Мы уже
подумывали, не пойти ли нам на воздух, как вдруг услышали голос миссис
Тафтс:
- Алоиз, Алоиз, эта рыжая шлюха собирается улизнуть со своим
хахалем. Они берут моторку. Приезжай скорее. Если ты не поторопишься;
они исчезнут, и тогда поминай как звали. Ты должен поймать их.
- Это она по телефону, - шепнул мне Финбоу. - Интересно!
Мы вышли на улицу, обогнули дом и очутились в саду. Не прошло и
нескольких минут, как вода на реке вскипела и моторная лодка, описав
широкую дугу прямо напротив дома, причалила к берегу. Тут же ей
навстречу из дома выкатился круглый колобок.
- Алоиз, - голосом миссис Тафтс позвал колобок.
- Я здесь, Элизабет, - послышалось с лодки.
- Они взяли курс на Хиклинг, - еле переводя дыхание, произнесла
миссис Тафтс.
- Далеко не уйдут, - заверил ее Беррелл. - Садись, поедешь со мной.
- С удовольствием, - с жаром согласилась она. - Эта вертихвостка и
ее лоботряс задумали ускользнуть у нас из-под носа. Хотят уйти морем,
так я прикидываю.
- Этот номер не пройдет, - отозвался Алоиз Беррелл, - спасибо,
Элизабет.
При свете, падающем из окон дома, мы увидели, как коротенькая,
тучная миссис Тафтс неуклюже барахтается и никак не может влезть в
лодку. Молниеносным движением Беррелл перетянул ее через борт, и лодка
стремительно унеслась в направлении Дайка.
Финбоу скомандовал:
- Пошли, Иен, тебе придется управлять лодкой. Мы должны видеть все
это своими глазами.
Быстро спустив лодку на воду, я повел ее вверх по течению против
порывистого, холодного ветра. Очертания берегов сливались с черным
небом, мы еле продвигались вперед. Зловещие предчувствия и мрачные
видения, вызванные моим возбужденным воображением, отступили на задний
план рядом с трудностями ночного плавания по узкой темной реке. И
только после того, как мы повернули и ветер стал задувать с борта, я
вдруг почувствовал какую-то сумасшедшую радость: сбежала Тони! Именно
за ней мы гнались в ночи, и ни за кем иным! А Эвис, моя молчаливая,
трогательная в своей печали Эвис осталась дома, и ничто ей больше не
угрожает!
Я отдал парус, и лодка вздрогнула под налетевшим шквалом. До нас
донесся знакомый рокот мотора, и мимо пронеслась моторка Беррелла.
Развернувшись, она снова приблизилась, и нас закачало на волне.
- Это вы, сержант? - спокойно осведомился Финбоу.
- Я, сэр. - Его лицо расплывчатым пятном белело в темноте. - Я
преследую парочку ваших подопечных: мисс Гилмор и мистера Уэйда. -
Последние слова он произнес с оттенком брезгливости.
- Греховодников и нечестивцев! - добавила миссис Тафтс, которую нам
не было видно
- Мистер Финбоу, вы не знаете, зачем эта парочка отправилась в
Хиклинг? - спросил Алоиз Беррелл.
Финбоу издал звук, который, очевидно, должен был означать
одобрение, и Алоиз Беррелл продолжал: - Они поехали туда блудить!
- Целоваться и миловаться, - добавила миссис Тафтс.
- Возмутительно! - вскрикнул Берелл. - Лижутся у всех на глазах,
обнимаются...
- Стыда у них нет! - поддержала сержанта его подруга.
- Я сказал им прямо в глаза... - начал Беррелл.
- Я тоже, - энергично подхватила миссис Тафтс.
- ...что они бесстыжие греховодники, - заключил Беррелл.
- Я сказала им, что если бы он был моим сыном, а она дочерью... -
снова возвысила голос миссис Тафтс.
- Брат и сестра вряд ли полюбили бы друг друга такой любовью, не
так ли, миссис Тафтс? - вставил Финбоу.
Но Алоиз Беррелл перевел разговор на другую тему.
- А кто это там с вами? Мистер Кейпл? - подозрительно спросил он.
- Да, он в надежных руках, - отозвался Финбоу и прыснул в кулак.
- На завтра, - сообщил Беррелл, - я назначил спуск на дно реки,
буду искать пистолет. Сейчас я доставлю миссис Тафтс домой, а сам не
сойду на берег до тех пор, пока эта парочка не будет на месте.
- Вот если бы все обладали таким чувством долга, сержант... -
доверительно начал Финбоу, но я поднял парус, и наша лодка двинулась
вверх по течению. В протоке не было видно ни зги, и мы дважды едва не
врезались в камыши, невидимые во тьме. Время от времени мы вспугивали
выводки птиц, и они недовольно кричали нам вслед. "Совсем как миссис
Тафтс", - заметил Финбоу. Кое-как мне удалось найти свободный от
камышей отрезок реки, который вел в Уитлингси. Ветер кренил лодку, и
вода мягко плескалась, ударяясь о борта. Миновав Уитлингси, мы
причалили у первой же вехи, отмечавшей проход через Хиклинг.
- Ну, - обернулся я к Финбоу, - что будем дальше делать?
- Ты лихой моряк, Иен, - похвалил он. - А теперь к делу. Если наша
парочка отправилась на любовное свидание, то их, скорее всего, надо
искать где-нибудь неподалеку. Держись ближе к берегу.
Обрадовавшись, что наконец-то мне представилась возможность хоть в
чем-то показать свое превосходство над Финбоу, я сказал:
- Они со своей моторкой давно бы уже сидели на мели, если бы
отклонились от середины хоть на ярд. Здесь в самом глубоком месте
всего несколько футов глубины. Так что, по всей вероятности, они
остановились ближе к середине, - объявил я с победоносным видом.
- А это идея! Надо будет как-нибудь пройтись по этим местам,
буквально пройти вброд по самой середине, - откликнулся Финбоу и
глазом не моргнув. - А почему, собственно, ты спрашивал меня, куда
плыть, раз ты сам знаешь, где Филипп и Тони?
Я повел лодку дальше. Мы плыли бесшумно в беспросветной темноте.
Внезапно откуда-то из тьмы до нас донеслись какие-то звуки.
- Это Тони, если мне не изменяет слух, - шепнул мне Финбоу. - На
воде голоса разносятся очень далеко. Нам нужно подъехать ближе, ведь
не все же время они там целуются, надо полагать.
- Ты думаешь, они играли комедию для Беррелла и миссис Тафтс, чтобы
отпугнуть их? - спросил я тоже шепотом.
- Безусловно, - ответил Финбоу. - Тони сообразительная девушка.
Впрочем, если мы и застанем их в объятиях друг друга, это нас не
должно смутить - мы же не мальчики.
Мне показалось, что я расслышал чей-то смех. Приспустив парус, я
бесшумно повел лодку на звук голосов, по мере нашего приближения
неясные звуки стали мало-помалу обретать форму слов, и наконец мы
услышали, как голос Тони произнес:
- Да, милый, я просто не считала нужным рассказывать тебе об этом:
к чему было отягощать свою память такими мелочами, пока Роджера не
убили.
Теперь мы без труда услышали и тихий голос Филиппа.
- Но ты все же должна была рассказать мне все до того, как я привел
тебя в эту компанию. Если бы я знал, что ты знакома с Роджером...
Его перебил гортанный голос Тони:
- Если бы я знала тогда, что прогулку устраивает Роджер Миллз, я бы
непременно рассказала тебе все. Но ведь ты назвал только имя, а у меня
сотни знакомых Роджеров. Когда же я увидела, что это за Роджер, было
уже поздно - я не хотела портить тебе настроение.
- И все-таки ты должна была мне сказать, - повторил Филипп.
- Собственно, не о чем и рассказывать, - стояла на своем Тони. -
Ницца - веселый город, много солнца, тепла, и мне просто захотелось с
кем-нибудь пофлиртовать, А Роджер тут как раз и подвернулся, вот и
все. Через несколько месяцев он мне надоел. Он был влюблен в меня по
уши, но я его бросила.
Голос Филиппа потеплел.
- Ну ладно, не будем больше об этом, - произнес он.
- Ты прелесть! - воскликнула Тони. - Я просто не могла больше
молчать, я чуть с ума не сошла. Ведь эта паршивая полицейская свора
так или иначе все разнюхает и начнет приставать, зачем да почему:
почему, например, я утаила, что знала Роджера раньше. Я должна была
все тебе открыть до того, как они набросятся на меня и начнут
доказывать, что убийца Роджера именно я, ибо у меня с ним был когда-то
роман и я его бросила. - В ее голосе зазвенели истеричные нотки.
Филипп стал успокаивать Тони:
- Никто тебя не заподозрит. И не узнают они ничего... а если и
узнают, то что же такого?
- Не будь дураком, Филипп. Подозрение тут же падет на меня, я знаю,
- яростно, с ожесточением продолжала Тони. - Все будут считать меня
убийцей. Ничего, кроме того, что я тебе рассказала, у нас с Роджером
не было: два года назад у меня с ним был роман, но я его бросила и с
тех пор ни разу не видела. Клянусь!
- Тони, милая, мне не нужны твои клятвы, - ласково уговаривал
девушку Филипп. - Прошу тебя, не волнуйся, мы...
