Бернард Вербер. Империя ангелов
страница №11
... сами люди меняются, и наступаетмомент, когда документ становится устаревшим.
Я смеюсь над всей этой юридической болтовней. Я знаю только, что Мюррей
обожает заниматься любовью в самых невероятных позициях. С ним я узнаю то,
чего нет даже в "Камасутре". Он приводит меня в совершенно неуместные места,
где нас может застать первый встречный. Опасность возбуждает.
Когда мы обедаем с его "бандой", состоящей в основном из бывших
подружек, я чувствую, что они на меня злятся за то, что я заняла место
последней из них. Когда Мюррей говорит, он смешит всех присутствующих.
— Как и все адвокаты, я ненавижу иметь невинных клиентов. Если тебе
удастся защитить невинного, он считает это в порядке вещей. А если
проиграешь, он будет ненавидеть тебя как личного врага. А с виновным, если
проиграешь, он считает это неизбежным, а если выиграешь, он будет тебе ноги
целовать!
Все хохочут. Кроме меня.
Вначале мы определили с Мюрреем свои территории в квартире. Здесь моя
комната. Здесь мой кабинет. Здесь лежит моя зубная щетка, а здесь твоя. В
шкафах все полки, которые перед глазами, заняты его пиджаками, свитерами и
рубашками. Мои вещи лежат или на самом верху, или в самом низу. Такие детали
должны были бы сразу меня насторожить.
Изо всех знакомых мужчин у Мюррея сильнее других развито это чувство
территории.
Чтобы расширить свою территорию, он готов на все.
У кого пульт от телевизора и кто выбирает программы?
Кто первым идет утром в туалет и в ванную?
Кто там читает газету, не обращая внимания на то, что он занял место?
Кто снимает трубку, когда раздается звонок?
Кто выносит мусор?
Чьи родители придут в гости в воскресенье?
Поскольку я могу бежать от всего этого и найти постоянное убежище в
профессии актрисы, я мало участвую в этой ежедневной партизанской войне.
А надо бы было быть начеку. Мне нужно было бы немедленно реагировать,
когда он начинал во сне стаскивать с меня все одеяло и я мерзла.
Любовь не прощает все. Ни один из моих прежних обожателей не мог бы
представить меня такой мягкой и послушной. Зал, кухня и вестибюль были
объявлены нейтральной территорией. Во имя хорошего вкуса Мюррей быстро убрал
подальше от входа мои любимые безделушки и заменил их собственными
фотографиями в отпуске с его "бывшими". Никакой нормальной пищи в
холодильнике больше нет. Он забит купленными в аптеке его любимыми
продуктами, странными готовыми блюдами, способствующими похудению.
В зале воцарилось огромное кресло, и опускать свой зад на него
запрещается всем.
Когда я ленюсь тратить время на борьбу, моя территория сокращается в
соответствующей пропорции. Устав от войны, я оставила Мюррею почти всю мою
половину квартиры, лишь бы сохранить маленький кабинет. И то он потребовал
убрать замок, чтобы я не могла в нем запираться.
Я побеждена. Однако я не чувствую себя полностью проигравшей, поскольку
Мюррей умело ведет переговоры с продюсерами о моих правах на фильмы.
Понадобилось его вмешательство в переустройство моего последнего убежища,
моего кабинета, чтобы я объявила о своем намерении не возобновлять договор.
Мюррей отнесся к этому свысока.
— Без меня тебе крышка. Наше общество стало настолько юридическим, что
продюсеры тебя съедят с потрохами.
Я иду на риск. Нисколько не намереваясь вступать в его "клуб бывших", я
прошу его, кроме всего прочего, не пытаться больше увидеться со мной. Тут он
выходит из себя. Он заявляет, что своим успехом я целиком обязана ему. "Без
меня ты никогда бы не стала известной актрисой". В связи с этим он требует
половину всего, что я заработала за время нашей совместной жизни. Я
соглашаюсь, не торгуясь. Действительно, он сделал мою жизнь такой трудной и
я чувствовала себя в такой тесноте на территории, сокращавшейся как
шагреневая кожа, что я соглашалась на все предложенные роли, и мои доходы
сильно возросли. Моя мигрень возобновилась с новой силой. Я умоляю своего
агента Билли Уотса помочь мне с этим.
— Есть два решения, — говорит он. — Первое,
классическое, это поехать в Париж к профессору
Жану-Бенуа Дюпюи, французскому специалисту по
мигрени и спазмофилии. Второе — проконсультиро
ваться у моего нового медиума.
— Ты больше не ходишь к Людивин?
— После успеха ее частных консультаций она со
здала некую группу мыслителей, которая тоже
пользовалась успехом. Тогда она, к несчастью, осно
вала секту под названием ОИВ. "Охранители истин
ной веры". Они не злые, но проводят свои собрания в
специальных одеждах, вступительные взносы очень
высоки, а того, кто хочет выйти, они "отлучают". Это
го было достаточно, чтобы отрезвить меня. Теперь они
требуют, чтобы их признали как полноправную рели
гию.
— А кто твой новый гений?
— Улисс Пападопулос. Это бывший монах-от
шельник. Кажется, с ним происходили потрясающие
вещи. С тех пор у него появился дар. Он напрямую
общается с ангелами. Он поможет тебе войти в кон
такт с твоим ангелом-хранителем, и тот объяснит при
чину твоих постоянных головных болей.
— Ты думаешь, можно напрямую беседовать со
своим ангелом-хранителем, не... как бы это сказать...
не отвлекая его от работы?
166. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Дыхание. Женщины и мужчины не воспринимают мир одинаково. Для
большинства мужчин события развиваются линейно. Женщины, напротив, могут
воспринимать мир волнообразно. Возможно, из-за того, что они каждый месяц
получают подтверждение, что то, что создается, может исчезнуть и
воссоздаться заново. Поэтому они ощущают вселенную как постоянную пульсацию.
В их теле подсознательно скрыта фундаментальная тайна: все, что растет,
уменьшается, а все, что поднимается, опускается. Все "дышит", и не нужно
бояться того, что за вдохом следует выдох. Самое худшее — это попытаться
остановить или заблокировать дыхание. Тогда неминуемо задохнешься.
Недавние открытия в области астрономии свидетельствуют, что наша
вселенная, появившаяся в результате большого взрыва и всегда
рассматривавшаяся как постоянно расширяющаяся, тоже может начать сжиматься
до большого комка, максимальной концентрации материи, а потом, возможно,
последует второй большой взрыв. В таком случае даже вселенная "дышит".
Эдмонд Уэллс.
"Энциклопедия относительного и абсолютного знания", том 4
167. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Возвращение в Рай. Расстояния между двумя галактиками настолько
неизмеримы, что я не надеюсь вскоре снова увидеть Зоза. Мы летим быстро, но
такое впечатление, что мы ползем как улитки.
В полете мы думаем над значением своего открытия. Мы исследовали вторую
населенную людьми
планету, но их должно существовать намного больше. Я знаю, что только в
скоплении галактик, включающем нашу и Зоза, их существует 326 782. Даже если
у каждой в центре нет Рая и только десять процентов имеют обитаемую
гуманоидами планету, остается еще тридцать две тысячи планет, населенных
людьми, с которыми можно общаться.
Мы искали богов, мы искали, откуда появлялась Натали Ким, а обнаружили
что-то другое, что не дает ответа на эти вопросы. Теперь остается узнать,
перемещаются ли души из одного Рая в другой. И если да, то почему?
Наши географические и духовные горизонты расширились. Я опасался, что
жизнь ангела будет монотонной. Она становится насыщенной. Эта мысль
напоминает о моих прямых обязанностях.
Лишь бы с моими клиентами не произошло ничего ужасного!
168. ИГОРЬ. 25 ЛЕТ
После самоубийства я умер и вышел из своего тела. Сверху был знаменитый
свет, уже знакомый мне, но я не поднялся к нему. Что-то внутри меня
протестовало: "Ты должен оставаться здесь до тех пор, пока не восторжествует
справедливость. Только тогда ты сможешь подняться".
Теперь я неприкаянная душа. Я превратился в нематериальное тело. Я
прозрачен и неощутим. Сперва я не знал, что мне делать. Поэтому я остался
недалеко от своих останков и начал ждать. Приехала "скорая помощь". Санитар
посмотрел на мой полужидкий труп, и его вырвало.
Пришли другие люди в белых халатах и положили мой труп в пластиковый
мешок, предварительно собрав туда же с дороги клочья. Они отвезли меня в
морг. Татьяна казалась очень огорченной моей смертью, но это не помешало ей
сделать вскрытие и поместить проклятый вылеченный пупок в банку с
формалином, чтобы потом всем показывать. Аттракцион — безутешная вдова.
Бывает и хуже.
Ну вот, я фантом. Поскольку я больше не боюсь умереть, я спокойнее
смотрю на людей и на вещи. Раньше страх смерти существовал во мне как
постоянный шум, мешающий жить спокойно. Теперь этого больше нет, но остались
сожаления.
Я покончил с собой. Я был не прав. Многие люди жалуются, что страдают в
своем теле. Они не понимают своего счастья. У них, по крайней мере, есть
тело. Люди должны знать, что каждая их болячка доказывает, что у них есть
тело. А мы, неприкаянные души, больше ничего не чувствуем.
Ах, если бы я нашел себе тело, я бы радовался каждому шраму. Я бы его
время от времени вскрывал, чтобы удостовериться, что во мне действительно
есть кровь и я испытываю боль. Чего бы только я ни отдал за то, чтобы иметь
небольшую язву в желудке или даже на слизистой оболочке или зуд от комариных
укусов!
Какую чушь я спорол, убив себя! Из-за нескольких минут отчаяния я стал
неприкаянной душой на века.
Сперва я не хотел относиться к новой судьбе всерьез. Приятно летать,
проникая через стены. Я могу попасть куда угодно. Я могу быть привидением в
Шотландии и шевелить занавесками, приводя в ужас туристов. Я могу быть духом
леса и угождать шаманам в Сибири. Я могу участвовать в спиритических сеансах
и вращать столы. Я могу отправиться в церковь и совершать чудеса. Кстати, я
порезвился в Лурде, просто чтобы проверить свои способности неприкаянной
души.
Быть фантомом приятно и по другим причинам. Я бесплатно посещаю
концерты, к тому же сижу в ложе, в первом ряду. Я проникаю в самое сердце
решающих сражений. Даже в самом центре атомного взрыва мне нечего бояться.
Я развлекался, спускаясь в глубь кратеров вулканов и в подводные
бездны. Один раз ничего, потом надоедает. Я проскальзывал в ванные самых
красивых женщин. Хорошая вещь, когда у тебя больше нет гормонов. Я
развлекался пару недель. Не больше. Этого достаточно для всех глупостей,
которые хочешь сделать, когда ребенком посмотришь "Человека-невидимку".
Две недели. Потом я понял весь ужас своего положения. Постоянные
встречи с другими неприкаянными душами. Души самоубийц, как правило,
горькие, скисшие, ревнивые, в депресии, озлобленные. Они страдают и в
большинстве случаев жалеют о своем выборе. Мы встречаемся на кладбищах, в
пещерах, в церквях и храмах, у памятников погибшим и, в более общем смысле,
во всех местах, которые считаем "забавными".
Мы обсуждаем свои прошлые жизни. Я встречал убитых, которые преследуют
своих палачей, преданных и униженных, которые хотят отомстить, несправедливо
приговоренных, мучающих по ночам судей — в общем, множество страдающих
существ, у которых есть причины не покидать человечество. Костяк нашего
войска, однако, состоит из самоубийц.
Нас всех мучит жажда справедливости, реванша, мести. Для всех больше
характерно желание навредить тем, кто навредил нам, чем пытаться попасть в
Рай. Мы воины. А воин в первую очередь думает о том, как причинить вред
врагу, а не о том, как принести пользу себе или любимым.
Теперь наш единственный шанс вновь стать материальным — это украсть
тело. В идеале мгновенно
вселиться в тело, покинутое душой. Это трудно, но возможно. В клубах
трансцендентной медитации всегда есть новички, которые начинают неправильно
и слишком вытягивают свою серебристую нить.
Если так и случилось, остается только войти в них. Проблема в том, что
сотни неприкаянных душ всегда вертятся вокруг таких мест, и нужно как
следует работать локтями, чтобы первым попасть в освободившееся тело.
Другой корм из покинутых тел — наркоманы. Это как освященный хлеб. Они
покидают свои тела неважно как, безо всякой дисциплины и ритуала. Никто не
сопровождает их, чтобы помочь. Вкуснота! Входи на здоровье.
Единственная проблема с телами наркоманов в том, что раз войдя в них,
ты не чувствуешь себя там уютно. Тебя тут же начинает кумарить, и ты вдруг
выскакиваешь наружу, чтобы быть немедленно замененным другим фантомом. Это
как в детской игре "кто дольше усидит на стуле", только сиденья раскаленные,
и долго на них и сам не усидишь.
Остаются жертвы автокатастроф. Мы набрасываемся на них, как настоящие
грифы или стервятники.
Иногда неприкаянная душа войдет в тело пострадавшего в аварии, а он
возьми да умри через несколько минут в больнице. Непруха!
Так что нужно внимательно выбирать тело в хорошем состоянии и временно
свободное от хозяина. Это непросто.
В ожидании остается болтаться в воздухе. Чтобы немного отвлечься от
грустных мыслей, я решаю навестить медиумов, слышащих наши голоса. Я начинаю
с Улисса Пападопулоса. И кого же я там вижу? Венеру. Венеру Шеридан. Идола
моей молодости. Она хочет при посредничестве грека поговорить со своим
ангелом-хранителем. Гениально. Я здесь.
169. ЖАК. 25 ЛЕТ
Уступая требованиям издателя, я отправляюсь на Парижский книжный салон
подписывать свой роман посетителям. Салон стал традицией, ежегодным
праздником, где все авторы встречаются друг с другом и со своими читателями.
Целая толпа ходит между рядами, но у моего стенда посетители редки. Я
смотрю в потолок с таким чувством, что даром теряю драгоценное время,
которое мог бы потратить на работу над следующей книгой.
После "Крыс" я написал еще несколько книг. Одну о Рае, другую о
путешествии к центру Земли, третью о людях, которые могут использовать
неизвестные возможности мозга. Во Франции ни одна не пользуется успехом.
Так, говорят немного да неплохо продается в дешевых переплетах. Но издатель
продолжает со мной работать, поскольку в России у меня настоящий триумф.
Я жду. Подходят несколько ребятишек, и один из них спрашивает, знаменит
ли я. Я говорю, что нет, но мальчик все-таки протягивает лист бумаги для
автографа.
— Он не знаменит, но, кто знает, он однажды может прославиться, --
объясняет он приятелю.
Публика принимает меня за продавца и спрашивает о других авторах.
Какая-то дамочка интересуется, где туалет. Я топчусь на месте. Служащая
устанавливает стенд Огюста Мериньяка. Мы одного с ним возраста, но выглядит
он намного важнее. В твидовом пиджаке, с шелковым шарфом, Мериньяк еще
импозантнее, чем когда я видел его по телевидению. Не успевает он усесться,
как вокруг собирается небольшая толпа, и он начинает подписывать свои книги
чуть ли не обеими руками.
Я в отчаянии жду "моего читателя", как рыбак, забывший наживить крючок,
ждет поклевку, пока его
сосед таскает одну рыбу за другой. Вокруг Меринья-ка столько народа,
что он, чтобы не отвечать больше на приветствия, надевает наушники и
продолжает машинально подписывать книги, не интересуясь именем человека.
Основную часть его публики составляют девушки. Некоторые незаметно
оставляют на столе свои визитные карточки с телефоном. На таких он
снисходительно бросает взгляд, чтобы посмотреть, заслуживают ли они его
внимания.
Как будто неожиданно устав подписывать, он делает знак служащей, что на
сегодня закончил. Он отодвигает стул, встает под разочарованный ропот тех,
кто не дождался своей очереди, и, к моему великому удивлению, направляется в
мою сторону.
— Давай прогуляемся немного, поговорим. Я уже
давно хочу поговорить с тобой, Жак.
Огюст Мериньяк со мной на "ты"!
— Во-первых, хочу тебя поблагодарить, а потом
ты меня поблагодаришь.
— За что же? — спрашиваю я, следуя за ним.
— За то, что я взял основную идею твоего романа
о Рае в качестве исходного материала для своей буду
щей книги. Я у тебя уже позаимствовал структуру
"Крыс", чтобы написать "Мое счастье".
— Что, "Мое счастье" --это плагиат моих "Крыс"?
— Можно посмотреть на это и так. Я перенес кры
синую интригу в человеческий мир. Само название у
тебя никуда не годится, слово "крыса" всем неприят
но. А у меня "счастье". У твоей книги к тому же пло
хая обложка, но это уж ошибка издателя. Тебе нужно
было бы издаваться у моего. Он бы тебя лучше продал.
--- Вы осмеливаетесь открыто признаться, что крадете мои идеи?!
— Краду, краду... Я их поднимаю и придаю им
нужный стиль. У тебя все слишком сконцентрировано. Там столько идей,
что читателю за ними не уследить.
Я защищаюсь:
— Я стараюсь быть как можно проще и откровен
нее.
Мериньяк вежливо улыбается:
— Современная литературная мода идет в другом
направлении. Поэтому я привил вкус к роману, кото
рый не относится к своему времени. Ты должен при
нимать мои публикации за честь, а не смотреть на них
как на воровство...
— Я... я...
Любимец девушек сочувственно смотрит на меня.
— Не против, что мы на "ты"? — запоздало спра
шивает он. — Не воображай, что своей славой я обя
зан тебе. Тебе не повезло, потому что ты не был пред
назначен для успеха. Даже если бы ты написал "Мое
счастье" слово в слово, у тебя его все равно бы не было.
Потому что ты — это ты, а я — это я.
Он берет меня под локоть.
— Даже такой, какой ты есть, с твоим маленьким
успехом, ты раздражаешь. Ты действуешь на нервы
ученым, потому что говоришь о науке, не будучи спе
циалистом. Ты раздражаешь верующих, потому что
говоришь о духовности, а сам ни к какой вере не при
надлежишь. Наконец, ты раздражаешь критиков,
потому что они не знают, к какой категории тебя от
нести. И это непоправимо.
Мериньяк останавливается и смотрит на меня.
— Теперь, когда я вижу тебя перед собой, я уве
рен, что ты всегда всех раздражал. Учителей в шко
ле, приятелей и даже членов семьи. И знаешь поче
му? Потому что люди чувствуют, что ты хочешь, что
бы все было иначе.
Я хочу говорить, защищаться, но не могу. Слова застревают в горле. Как
этот человек, которого я всегда считал совершенно неинтересным, смог меня
так хорошо понять?
— Жак, у тебя очень оригинальные идеи. Так со
гласись, чтобы они были подхвачены кем-то, кто мо
жет донести их до широкой публики.
У меня перехватывает дыхание.
— Вы считаете, что у меня никогда не будет успеха?
Он качает головой.
— Все не так просто. Возможно, ты прославишься,
но посмертно. Могу тебе обещать, что через сто или
двести лет какой-нибудь журналист, желающий дока
зать свою оригинальность, случайно увидит твою кни
гу и подумает: "А почему бы не ввести в моду писателя
Жака Немро, которого никто не знал при жизни?"
Мериньяк издает смешок, в котором нет никакой злости, как будто ему
искренне меня жаль, и продолжает:
— На самом деле я должен бы ревновать. Ведь
меня-то забудут. Ты не считаешь, что все, что я ска
зал, заслуживает хотя бы короткого "спасибо"?
К своему удивлению, я бормочу: "Спасибо". Вечером я засыпаю легче, чем
обычно. Нам действительно есть чему поучиться у своих врагов.
170. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Отказаться от желаний. Эта концепция происходит от одного из трех путей
мудрости, о которых говорил Дэн Миллер: юмор, парадокс, изменение. Она
дублирует понятие парадокса. Именно тогда, когда мы больше не желаем
чего-то, это может произойти. Это также отдых ангела. Он может спокойно
работать, когда к нему больше не обращаются.
Искусство отказа от желаний невозможно перехвалить.
а Не существует ничего, без чего нельзя обойтись. Никогда человек не
становился счастливее, если вдруг получал работу, деньги, любовь, которых
желал. Настоящее большое счастье связано с неожиданным событием, которое
намного превосходит ожидания человека. Мы ведем себя как вечные Деды Морозы.
Те, кто просит игрушечную железную дорогу, получают ее. А те, кто не просит
ничего, могут получить гораздо больше. Перестаньте просить, и только тогда
вас можно будет удовлетворить.
Эдмонд Уэллс.
"Энциклопедия относительного и абсолютного знания", том 4
171. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РАЙ
Мне кажется, что возвращение длится годами. Я начинаю сильно
беспокоиться за своих подопечных. Что еще могли натворить Венера, Игорь и
Жак? Я не осмеливаюсь представить себе это. Мы летим через космос в
направлении Млечного Пути. Он кажется таким далеким...
172. ВЕНЕРА
Поговорить с моим ангелом-хранителем? Я в жизни не желала ничего лучше.
В этой нью-йоркской квартире в стиле барокко ангелы повсюду. Нарисованный
углем ангел на двери, статуэтки ангелов у входа, изображения ангелов на
стенах и потолке. На картинах — сражения ангелов с драконами и пытки святых
на римских аренах.
Сеанс стоит тысячу долларов наличными, но Билли Уотс гарантировал, что
Пападопулос — лучший медиум в мире. Однажды ему явился ангел, святой
Эдмонд, и стал диктовать книгу. По словам моего агента, речь идет о странном
словаре, который медиум не может и не хочет показывать.
Затем к нему явились другие ангелы и вступили в бой с демонами. Тогда
он имел исключительную возможность пообщаться с ангелом Раулем. Однако,
проведя многие годы за записью посланий святого Эдмон-да, и в особенности
после того, как святой Рауль отказался появляться вновь, Улисс Пападопулос
решил прервать свое отшельничество. Он вернулся к людям, чтобы помогать им
понимать высший мир, обеспечивая контакт с их ангелами-хранителями.
Пападопулос — знаменитый писатель. Он опубликовал книги "Все о наших
друзьях ангелах", "Ангелы среди нас", "Говорите со своим ангелом без
стеснения" . "Святой Рауль и я" стал бестселлером. Я листаю эти книги в зале
ожидания. В витрине у стены выставлены для продажи майки с изображениями
святого Рауля, каким он явился Пападопулосу. Есть также плакаты, на которых
святой Рауль уничтожает вредоносных тварей из Перу. Кажется, святой Рауль
здесь — фирменное блюдо.
— Вы можете войти, мадам Шеридан, — говорит секретарша.
Я вхожу в комнату, стены которой разрисованы облаками. Наверняка, чтобы
напомнить о Рае. В центре огромный стол. За ним с десяток женщин и
единственный мужчина. Я думаю, это и есть маг Пападопулос. Он в длинном
белом одеянии и имеет боговдох-новенный вид.
Женщины в большинстве своем пожилые, со множеством ювелирных украшений.
Несомненно, им нечем себя занять, кроме постоянного общения с ангелами. Это
похоже на домашнюю презентацию кухонной посуды фирмы "Таппервейр". Только
вместо того, чтобы болтать о пластиковых коробочках, здесь говорят о
внеземном. Одно мгновение я колеблюсь. Но я заплатила наличными секретарше,
и любопытство берет верх. Я усаживаюсь на свободное место, и бывший монах
Пападопулос начинает читать молитву на латыни. Я улавливаю слова mysterium,
aeternam и doloris.
Затем он просит нас взяться за руки, чтобы образовать цепочку, и
произносит:
— О святой Рауль, ты, который всегда был готов выслушать меня,
спустись и во имя несомой тобой любви облегчи страдания этих смертных
друзей.
Он продолжает ритуал, закрыв глаза и бормоча молитву, в которой "святой
Рауль" частенько упоминается, а потом объявляет, что можно начинать сеанс.
Первой берет слово высокая костлявая женщина, одетая по последней моде.
Она спрашивает, нужно ли ей купить новый магазин, чтобы расширить
ассортимент предлагаемой одежды. Пападопулос долго шевелит губами и наконец
объявляет, что да, она должна его приобрести, поскольку таким образом она
станет еще богаче. Это меня не сильно впечатляет. Совершенно очевидно, что
богатые становятся еще богаче, и он не сильно рискует, делая такое
предсказание. Если этого достаточно, чтобы положить в карман тысячу баксов,
я бы тоже хотела на досуге заняться таким делом. К тому же я, как опытная
актриса, смогла бы гораздо лучше сыграть медиума, чем этот бородач.
173. ИГОРЬ. ФАНТОМ
Это действительно Венера Шеридан собственной персоной. Какая удача, что
все эти медиумы сейчас в такой моде! Кажется, восемьдесят процентов
человечества регулярно посещают "ясновидящих": астрологов, колдунов,
гадальщиц, прорицателей, священников, медиумов и т.д. Возможно, из-за
неуверенности в будущем и сложности мира. Нам, неприкаянным душам, это дает
возможность воздействовать на живую материю. Я смогу напрямую обратиться к
моему бывшему кумиру, не стесненный языковым барьером.
Но ее очередь еще не настала. Какая-то старуха спрашивает Пападопулоса,
нужно ли ей продавать фамильный особняк, который так любил ее покойный муж.
Недавно его задавил пьяный водитель.
Хмм... Венеру не очень убеждают бестолковые разглагольствования мага. Я
ее быстренько заинтересую. Я лечу на поиски упомянутого покойника, который,
на счастье, остался здесь, чтобы преследовать своего убийцу, и передаю ему
вопрос вдовы.
— Ни в коем случае, — говорит он, — пусть не продает, потому что я
спрятал крупную сумму денег в нише, за комодом в стиле Людовика XV. Его
достаточно отодвинуть. Деньги в статуе бегемота.
Я быстро возвращаюсь и передаю информацию медиуму. Это производит
нужный эффект. Все поражены точностью ответа. Старуху переполняют эмоции.
Она признается, что в нише есть комод в стиле Людовика XV и статуя бегемота.
Как Пападопулос узнал об этом?
Венера продолжает не скрывать скептицизма. Она думает, что старуха --
сообщница. Тем лучше, ее потрясение будет еще больше.
В этот момент она как раз начинает говорить. Венера спрашивает, что ей
делать, чтобы избавиться от мучающих ее головных болей. Я быстро исследую ее
череп, чтобы понять, в чем дело. Брат... мучает ее изнутри!
Кто-то должен рассказать ей о брате. Я быстро устраиваю консилиум с
более сведущими в этих проблемах неприкаянными душами. Один из самоубийц
указывает имя доктора, который тоже долго страдал, прежде чем узнал секрет
брата-близнеца. Его зовут Рэймонд Льюис. Я пулей возвращаюсь к Пападопу-лосу
и диктую текст.
— Венера, есть... человек, способный тебе все
объяснить и вылечить тебя. У него... была такая же
проблема... и он ее решил. Его зовут... Льюис.
Венера разочарована.
— Людей с такой фамилией тысячи.
- — Этот Льюис... врач-акушер.
— Врачей-акушеров с такой фамилией тоже навер
няка целая куча, — раздражается Венера. — Как его
имя?
— Подождите, Р... Р... Рамон Льюис.
Всегда мне не везет. Даже медиум попался тугой на ухо. Я почти кричу:
— Не Рамон, не Рамон! Рэймонд, Рэймонд!
— Не Рамон, не Рамон... Эдмонд, — выговаривает
Пападопулос.
Это невероятно! Он глух, как тетерев!
— Рэймонд. Это редкое имя, но его зовут именно
так.
Пападопулос закрывает глаза и концентрируется:
— Р... Р... Рэймонд. Это редкое имя, но его зовут
именно так.
— Ну и что? — спрашивает Венера со все большим
нетерпением.
Нужно торопиться, иначе она встанет и хлопнет дверью перед носом этого
идиота, прежде чем я смогу ей помочь. Я говорю прямо в ухо этому глухарю:
— У Рэймонда Льюиса та же проблема, что у тебя.
Он потерял близнеца до рождения. Это вызывало у
него мигрень. Встретившись, вы восполните общую
нехватку близнецов, души ваших близнецов объеди
нятся и освободятся.
Медиум с грехом пополам переводит, и суть сообщения достигает цели.
Венера сидит неподвижно. Ничто так не потрясает людей, как правда.
Пападопулоса мое появление поразило больше всего. Бедняга давно не
получал свыше таких четких посланий. Потрясенный, он охвачен паникой. Какой
непрофессионализм!..
Кажется, ангелы называют смертных "клиентами". А мы, фантомы,
используем другое словечко: "мясо". Люблю воздействовать на мясо.
174. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Семилетний цикл (первый квадрат 4x7 лет). Человеческая жизнь
развивается семилетними циклами. Каждый цикл завершается кризисом, ведущим к
следующему этапу.
От 0 до 7 лет. Сильная связь с матерью. Горизонтальное познание мира.
Создание чувств. Запах матери, молоко матери, голос матери, тепло матери,
поцелуи матери являются первыми ощущениями. Период, как правило,
заканчивается вылуплением из защитного кокона материнской любви и открытием
более или менее холодного остального мира.
От 7 до 14 лет. Сильная связь с отцом. Вертикальное познание мира.
Создание личности. Отец становится новым исключительным партнером, союзником
в открытии мира вне семейного кокона. Отец расширяет защитный семейный
кокон. Отец становится ориентиром. Мать была любима, отец должен быть
обожаем.
От 14 до 21 года. Бунт против общества. Познание материи. Создание
интеллекта. Это кризис подросткового возраста. Появляется желание изменить
мир и разрушить существующие структуры. Молодежь нападает на семейный кокон,
затем на общество в целом. Подростка соблазняет все, что "восстает", --
громкая музыка, романтические отношения, стремление к независимости,
бегство, связь с маргинальными группами молодежи, анархистские ценности,
систематическое отрицание старых ценностей. Период завершается выходом из
семейного кокона.
От 21 до 28 лет. Вступление в общество. Стабилизация после бунта.
Потерпев неудачу с разрушением мира, в него интегрируются, желая сперва быть
лучше, чем предыдущее поколение. Поиски более интересной работы, чем у
родителей. Поиски более интересного места жизни, чем у родителей. Попытка
создать более счастливую пару, чем у родителей. Выбор партнера и создание
очага. Создание собственного кокона. Период обычно заканчивается браком.
С этого момента человек выполнил свою миссию и покончил с первым
защитным коконом.
КОНЕЦ ПЕРВОГО КВАДРАТА 4x7 ЛЕТ.
Эдмонд Уэллс.
"Энциклопедия относительного и абсолютного знания", том 4
175. ЖАК. 26 ЛЕТ
Сегодня мой день рождения. Я закрываюсь в туалете и подвожу итог моей
жизни. В двадцать шесть лет я полный неудачник. Я не создал семью. У меня
нет спутницы, нет ребенка, я живу как независимая крыса, но одиноко.
Согласен, я занимаюсь тем, что мне больше всего нравится, но нельзя сказать,
что в этом я преуспел.
Мона Лиза II умерла от избытка холестерина. Я похоронил ее рядом с
Моной Лизой I.
Мона Лиза III еще толще своей предшественницы. У нее целлюлит лап
(ветеринар никогда не видел ничего подобного). Она любит о меня тереться. Мы
вместе смотрим телевизор. В книжном обозрении, тема которого на этой неделе
"Новая литература", снова в качестве звезды выступает Мериньяк.
Он заявляет, что временами испытывает экзистенциальную тоску и задается
вопросами. Я думаю, он просто себя расхваливает. Мериньяк не задает себе
вопросов, он уже нашел все ответы. Мона Лиза шепчет мне что-то на ухо. Это
похоже на "мяу", но я знаю, она предупреждает, что хочет есть.
— Ну, Мона Лиза, ты уже съела три банки паште
та из тушеного сердца и печени!
— Мяу, — отвечает животное без обиняков.
— Больше ничего нет, а на улице дождь!
— Мяу, — настаивает кошка.
Понятно, что это не ей придется выходить в холод и дождь на поиски еще
открытого магазина. Думаю, что с кошками я жульничаю. Мне просто не хватает
подруги — человека. Я начинаю понимать, что проблема должна быть во мне.
Это я выбираю сложных девушек, которые всегда ведут меня к одной и той же
пропасти. Но как себя перепрограммировать?
Мона Лиза не прекращает мяукать. Я выключаю телевизор, надеваю плащ
прямо на пижаму и отправляюсь на поиски кошачьих консервов. Соседи
здороваются. Они никогда не читали моих книг, но, поскольку меня считают
писателем-фантастом, я стал местной достопримечательностью.
Супермаркет на углу уже закрыт, а в ночном магазине больше нет паштета
из сердца и печени. Остался только паштет из тунца и лосося с карри. Я знаю,
что Мона Лиза, кроме сердца и печени, выносит только дораду, фаршированную
икрой. Она есть, но стоит дорого.
Я не осмеливаюсь вернуться с пустыми руками. Банка дорады,
фаршированной икрой, меня раздражает. Ладно, в конце концов, сегодня мой
день рождения. И раз я проведу его вдвоем с кошкой, вместе и будем
праздновать. Себе я беру спагетти. А на десерт? "Плавающие острова". Я
собираюсь взять последнюю баночку из холодильника, как вдруг чья-то рука
хватает ее одновременно со мной. Я машинально дергаю сильнее. Победа. Я
оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто был моим противником. Это молодая
девушка, которая смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Вы случайно не Жак Немро?
Я утвердительно киваю.
— Писатель Жак Немро?
Я смотрю на нее. Она смотрит на меня. Она широко улыбается и
протягивает мне руку.
— Натали Ким. Я прочитала все ваши книги.
Сам не зная почему, я делаю шаг назад и упираюсь спиной во что-то
твердое. Оно поддается, и целая гора банок с горошком обрушивается на меня.
176. ВЕНЕРА. 26 ЛЕТ
Мне необходимо его найти. Мне необходимо его найти. Мне необходимо его
найти. Доктора Рэймонда Льюса нет в телефонном справочнике Лос-Анджелеса,
Нью-Йорка тоже. Я звоню в справочную службу, дающую информацию по всей
стране. Ответ дают быстро. Акушер доктор Рэймонд Льюис живет в Дэнве-ре,
штат Колорадо.
Самолет, такси, и вот я перед богатым домом на такой же богатой улице.
Я отчаянно дергаю звонок. Только бы он был дома. Только бы он был дома.
Только бы он был дома.
Раздается звук шагов, и дверь открывает невысокий лысый мужчина в очках
с толстыми стеклами. Очевидно, он уже видел меня в кино, поскольку он
застывает на месте и озадаченно смотрит на меня.
— Я бы хотела поговорить с вами. Извините, можно войти?
Он выглядит по меньшей мере удивленным.
Он снимает очки и вытирает платком вспотевший лоб. У него удивительно
приятный взгляд.
— Доктор Льюис, меня заверили, что вы можете
решить проблему, которая у меня с рождения. Мне
даже сказали, что вы единственный человек в мире,
кто может мне помочь.
Он наконец отступает и пропускает меня внутрь. Он предлагает мне сесть
на диван в зале, достает бутылку виски и, вместо того, чтобы предложить мне,
сам выпивает оба стакана. Я не успеваю открыть рот, как он объявляет мне,
что я — мечта всей его жизни. С тех пор как он увидел меня по телевидению,
он "знает", что со мной, только со мной, и ни с кем другим, он должен
провести остаток своей жизни. Он каждый день думает обо мне, и вся его
комната увешана моими плакатами. Черт. Хоть бы у него не было календаря для
дальнобойщиков.
Внезапно, охваченный сомнениями, он спрашивает, настоящая ли я Венера
Шеридан или двойник. Затем бежит к окну проверить, нет ли во дворе скрытой
камеры и не участвует ли он в передаче-розыгрыше. Он успокаивается, выпив
еще два виски.
— Этот момент, — говорит он, — я даже никогда
не осмеливался об этом мечтать. Даже в самых диких
фантазиях большее, что я мог представить, это подой
ти к вам в толпе, чтобы попросить автограф. И все.
Я не могу оставаться бесчувственной к такому уважительному вниманию.
Мне он кажется очень трогательным. Он смотрит на меня, как на чудо. Как
только он придет в себя, я задам ему свои вопросы.
— Вам будет трудно поверить в обстоятельства,
которые привели меня к вам. Но я буду откровенной,
только правда может все объяснить. С помощью ме
диума я смогла пообщаться со своим ангелом-храни
телем, и он сказал, что у вас была та же проблема, что
у меня, и что вы один можете ее решить. Вот я и прилетела за тысячу
двести километров, чтобы поговорить с вами.
Доктор Льюис все еще потрясен, но с помощью виски постепенно приходит в
себя. Он бормочет:
— Ваш... ваш ангел-хранитель вам посоветовал...
прийти ко мне!
В этот момент я осознаю всю глупость моего поступка. Бедная Венера, как
низко ты пала. Достаточно было какому-то придурковатому медиуму наговорить
тебе всякой ерунды, как ты с пол-оборота бросилась бежать. Но у тебя есть
уважительная причина, я тебя прощаю. Твои мигрени невыносимы, и по сей день
никто не мог тебе помочь.
— Ангел, — задумчиво повторяет доктор Льюис.
— Вы, конечно, не верите в ангелов, — говорю я.
— Я никогда не думал об этом. Но совершенно не
важно, кто направил вас, потому что это позволяет
мне пережить этот восхитительный момент.
Пора перейти к делу, пока он опять не размечтался. Я заявляю:
— Я больна. Вы можете меня вылечить?
Его лицо становится серьезным. Врач берет верх над обожателем.
— Я не терапевт, я акушер. Но я сделаю все, что в
моих силах, чтобы вам помочь. В чем ваша проблема?
Поскольку он до сих пор не догадался предложить мне выпить, я сама
наливаю себе виски и делаю глоток, прежде чем произнести гадкое слово.
— Мигрень.
— Мигрень?
Он пристально смотрит на меня, и вдруг его лицо, до сих пор
напряженное, расплывается в широкой улыбке. Как будто его осенило и причина
моего невероятного присутствия в его доме стала ясна. Мы говорим всю ночь.
С самого детства, как и я, Рэймонд Льюис испытывал чудовищные головные
боли, так что бился головой о стену. Интуитивно или с помощью
ангела-хранителя он стал изучать медицину, выбрав в качестве специальности
акушерство.
Став акушером, он заинтересовался близнецами. По его словам, часты
случаи, когда две яйцеклетки оплодотворяются одновременно. Но они редко обе
выживают. Как правило, по прошествии трех месяцев тело женщины отторгает
одну из них.
Рэймонд может говорить на эту тему бесконечно. Однажды он извлек из
живота матери двух младенцев, одного живого, другого мертвого. С тех пор он
заинтересовался малоизученным феноменом, так называемыми переливающимися
близнецами. Кажется, я уже слышала это слово, но я прошу его продолжать.
— Обычно оба близнеца связаны непосредственно
с матерью, и между ними нет связи. Однако иногда
их связывает маленькая вена. С этого момента они не
только общаются, но и обмениваются питательной
жидкостью. Благодаря этому сообщению между ними
устанавливается гораздо более прочная связь, чем
между обычными близнецами. Однако после шесто
го или седьмого месяца беременности подобная связь
приводит к смерти одного из них. В этот период один
из близнецов начинает высасывать из другого всю
питательную жидкость.
Я потрясена. Каждая фраза Рэймонда напоминает мне саму себя, я как
будто это предчувствовала.
— Один "вампиризирует" другого, поэтому и го
ворят о переливающихся близнецах. Выживший при
обретает все качества умершего и родится в гораздо
лучшем состоянии, чем средний новорожденный. Вам
необходимо спросить у вашей матери, не нашли ли
врачи во время родов второго, мертвого ребенка.
Я не осмеливаюсь верить. Но какая связь с мигренью?
Даже само слово дает подсказку. МИГРЕНЬ* От фр. Migraine: Mi --
половина, graine — зерно (примеч. пер.). Ваши страдания вызваны
воспоминаниями о другой половине зерна, вашем бывшем близнеце-брате или
сестре.
177. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Семилетний цикл (второй квадрат 4x7 лет). После первого квадрата,
завершающегося созданием собственного кокона, человек вступает во вторую
серию семилетних циклов.
28-35 лет: Создание очага. После женитьбы, квартиры, машины появляются
дети. Ценности аккумулируются внутри кокона. Но если четыре первых цикла не
были пройдены успешно, очаг рушится. Если отношения с матерью не были
прожиты должным образом, она будет досаждать своей невестке. Если с отцом
тоже, он начнет вмешиваться в дела молодой пары. Если бунт против общества
не был пережит, есть риск конфликтов на работе. 35 лет — тот возраст, в
котором плохо вызревший кокон часто взрывается. Тогда происходят развод,
увольнение, депрессия, психосоматические болезни. Тогда первый коко- должен
быть отброшен и...
35-42 года: Все начинается с нуля. После кризиса человек, обогащенный
предыдущим опытом и ошибками, реконструирует второй кокон. Нужно
пересмотреть отношения к матери, семье, отцу, зрелости. Это период, когда у
разведенных мужчин появляются любовницы, а у разведенных женщин --
любовники. Они пытаются воспринять то, что ожидают, уже не от брака, а от
противоположного пола.
Отношения с обществом также должны быть пересмотрены. Отныне работу
выбирают не с точки зрения ее безопасности, а по тому, насколько она
интересна, или по тому свободному времени, которое она оставляет. После
разрушения первого кокона человек всегда испытывает желание как можно
быстрее создать второй. Новый брак, новая работа, новые отношения. Если
избавление от паразитирующих элементов прошло благополучно, человек должен
быть способен восстановить не похожий, а улучшенный кокон. Если он не понял
прошлых ошибок, он восстановит точно такую же оболочку и придет к точно
таким же поражениям. Это то, что называется "бегать по кругу". С этих пор
все циклы станут лишь повторением одних и тех же ошибок.
42-49 лет: Завоевание общества. Как только второй, улучшенный кокон
восстановлен, человек может познать полноту жизни в браке, семье, работе,
собственном развитии. Эта победа приводит к двум новым типам поведения.
Если человеку важны признаки материального благополучия: больше денег,
больше комфорта, больше детей, больше любовниц или любовников, больше
власти, он непрестанно увеличивает и обогащает свой новый улучшенный кокон.
Если человек отправляется на завоевание новых территорий, а именно
духовных, то начинается истинное созидание его личности. По всей логике,
этот период должен закончиться кризисом самосознания, экзистенциальным
вопросом. Почему я здесь, зачем я живу, что я должен сделать, чтобы жизнь
приобрела смысл помимо материальных благ?
49-56 лет: Духовная революция. Если человеку удалось создать или
воссоздать свой кокон и реализоваться в семье и работе, он, естественно,
испытывает желание обрести мудрость. Отныне начинается последнее
приключение, духовная революция.
Поиски духовности, если они ведутся честно, не впадая в легкость
групповщины или готовых идей,
никогда не будут закончены. Они займут всю оставшуюся жизнь.
КОНЕЦ ВТОРОГО КВАДРАТА 4x7 ЛЕТ.
N.B. 1: Далее развитие продолжается по спирали. Каждые семь лет человек
поднимается на один виток и вновь проходит через те же вопросы: отношения с
матерью и отцом, отношение к бунту против общества и к семье.
N.B. 2: Иногда некоторые люди нарочно терпят крах в семейных отношениях
или на работе, чтобы быть вынужденными начать все циклы заново. Таким
образом они пытаются избежать или отодвинуть тот момент, когда им придется
перейти к духовной фазе, поскольку они боятся столкнуться сами с собой лицом
к лицу.
Эдмонд Уэллс.
"Энциклопедия относительного и абсолютного знания", том 4
178. НЕБОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА
Мэрилин Монро настояла, что при возвращении она будет возглавлять ромб.
Она подает нам знаки. Вдалеке она заметила подозрительные формы.
Боже, неприкаянные души!
Светящихся точек становится все больше. Целая армия неприкаянных душ!
Там собрались десятки фантомов.
— Ой-ой-ой, --говорит Фредди, --эта торжествен
ная встреча не предвещает ничего хорошего.
— Повернем назад? — предлагает Монро.
Во главе вражеской армии много исторических фигур. Там Симон де Монфор,
наводивший ужас на еретиков-катаров, безжалостный инквизитор Торкве-мада,
Аль Капоне и его гангстеры. В общем, сливки общества.
Раввин Мейер пытается вести переговоры и спрашивает, чего им от нас
нужно. И в этот момент впереди мрачной когорты выступает персонаж, которого
я знаю слишком хорошо: Игорь. "Мой" Игорь. Что он тут делает? Ужас, он умер
во время моего отсутствия!
— Игорь, как ты мог?..
Он презрительно мерит меня взглядом.
— Ты, знаменитый Мишель Пэнсон. Ты был моим
ангелом-хранителем, и ты не смог меня спасти. По
смотри, кем я стал по твоей вине!
Я взрываюсь:
— Я боролся за твою жизнь! Я исполнял твои же
лания. Я спас тебя от бесчисленных ловушек.
— Ты потерпел неудачу. Доказательство — я здесь.
— Ты не обращал внимания на знаки!
--- Надо было быть более понятным, — возражает он. — Теперь я знаю,
что ты бросил меня только ради того, чтобы удовлетворить свои безумные
амбиции исследователя. А где ты был, когда я страдал? Где ты был, когда я
звал тебя? На далекой планете, да, выпендривался! Я на тебя зол, ты не
представляешь, как я на тебя зол!
Мое лицо передергивается. Эдмонд Уэллс предупреждал, что однажды мне
придется напрямую отчитываться перед клиентами.
— Я готов признать свои ошибки. А ты должен
научиться прощать.
— Прощать! Ты шутишь. Я тебе не ангел!
Не зря я так волновался за Игоря. Мне было его так жалко, когда мать
хотела его убить, когда он был в детдоме, в колонии для несовершеннолетних,
в психиатрической больнице, в армии. И вот теперь он стал моим
непосредственным противником.
Игорь сообщает, что неприкаянным душам надоело бесконечно блуждать над
Землей. Путешествие на другую планету позволит им наконец сменить
обстановку.
— Вы здесь неприкаянные души, вы и там таки
ми будете, — замечает Мэрилин Монро.
— Это еще надо посмотреть. Что до меня, то я уве
рен, что там и трава зеленее.
— И на что вы надеетесь? — спрашивает Рауль.
— Победить вас и превратить в падших ангелов.
Среди нас уже есть несколько таких. Когда вы стане
те нашими, вы охотнее поведете нас к вашей таин
ственной планете.
— Но я думал, что падшие ангелы это те, кто за
нимался любовью со смертными.
— Это лишь один из способов упасть во тьму, но
есть и другие...
Падшие ангелы выделяются из рядов неприкаянных душ, чтобы взлететь
повыше и оттуда направлять остальных.
— Это будет не подарок, — говорит Фредди.
— А может, повернем назад? — снова предлагает
обеспокоенная Мэрилин Монро.
— У нас больше нет выбора, — говорит Фредди
Мейер. — Если мы начнем убегать, они бросятся за
нами и нанесут удар в спину. К тому же наше бегство
придаст им энергии. Так что нужно драться.
Они приближаются. Перед нами целая разношерстная армия неприкаянных
душ. Тут и рыцари в доспехах, и самураи, отравительницы при дворе Людовика
XIV, серийные убийцы, отчаявшиеся, которым больше нечего терять. Их ничем не
напугать. Они совершили столько злодеяний в предыдущих жизнях, что
потребуются тысячи реинкарнаций, чтобы подняться хоть на несколько ступеней.
К тому же здесь и падшие ангелы, которые еще больше настраивают их против
нас.
Они уже совсем близко. Симон де Монфор приказывает построиться в боевой
порядок. Я не понимаю, почему они считают нас такими опасными, что пришли в
таком количестве. Нам придется сражаться один против ста.
— Это будет Армагеддон, — восклицает Торкве-
мада.
— В атаку! — командует Игорь.
179. ВЕНЕРА. 26 ЛЕТ
Рэймонд Льюис. Я еще не могу в это поверить, но как только я увидала
этого человека, то сразу же поняла, что он создан для меня. Он вежливый,
мягкий, умный, и он меня так обожает.
Я хочу иметь от него детей.
Я молюсь об этом.
180. БИТВА ПРИ АРМАГЕДДОНЕ-2
Неприкаянные души наваливаются на нас. Как и раньше с инками, мы
пытаемся понять их боль и утешить их, но они, по-видимому, даже не способны
почувствовать наше сострадание. После первого натиска, чтобы опробовать
найду сопротивляемость, они перегруппировываются для второй атаки.
— На этот раз сочувствия будет недостаточно, --
говорит Рауль. — Нам нужно более мощное оружие.
Фредди Мейер изучает ситуацию и восклицает:
— Любовь! Используем любовь. Как побитые дети,
они не привыкли к тому, чтобы их любили. Как по
битые дети, они продолжают делать глупости даже
после наказания, потому, что все равно, и потому, что
это их обычный способ поведения. Как побитые дети,
если мы их полюбим, они будут обезоружены.
Рауль, Фредди, Мэрилин и я прижимаемся друг к другу. Наши руки начинают
светиться. Лучи света выходят из правых ладоней (кроме Мэрилин, она левша).
Мы готовы покрыть всей нашей любовью когорту фантомов.
— Заряжай! — командует Игорь.
Они бросаются вперед плотными рядами. Мы опускаем лучи света, как
копья, и, действительно, любовь приводит их в замешательство. Они застывают
на месте. Эффект неожиданности полный. Некоторые из неприкаянных душ
присоединяются к нам, и нам остается только впустить их в себя и отправить в
Рай, где они снова вступят в цикл реинкарнаций. Так мы обезвреживаем десяток
фантомов.
Игорь дает команду к отступлению. Неприкаянные души перестраиваются и
решают применить против нашей любви свое оружие: ненависть.
Как хороший стратег, Игорь ставит самых бешеных фантомов на острие
атаки. Мы отбиваемся световыми шпагами любви от атаки ненависти. Они
объединяют всю свою злобу, все воспоминания о страданиях, которые они
пережили в последнем существовании. Как на шпагах, они бьются зелеными
лучами ненависти с нашими синими лучами любви.
Они упорны. Нам приходится объединять четыре луча любви, чтобы
покончить с одним ненависти. Битва ожесточенная. Мы отступаем под ударами
зеленых лучей, а Игорь уже готовит следующую атаку.
— Нам нужна другая защита, — говорит Рауль, --
иначе они в конце концов поразят нас своей нена
вистью.
Неожиданно не Фредди, а я первым выдвигаю предложение:
— Юмор. Любовь как шпага, юмор как щит.
Фантомы уже наваливаются, когда по моему знаку мы материализуем щиты
юмора, крепко держа их левой рукой (кроме Мэрилин, которая по уже упомянутой
причине держит его правой).
На этот раз их ненависть, отбитая щитами, бессильна. А наша любовь
разит беспощадно, и вот уже
пятьдесят самых злобных неприкаянных душ отправляются в воронку,
ведущую в Рай. Мэрилин Монро ...
