Ян Ларри. Необыкновенные приключения Карика и Вали
страница №8
...вою жизнь, как может. Одни применяют защитнуюокраску, другие пугающую.
И вот что интересно: пугают чаще всего врагов самые беспомощные
существа, неспособные защищаться, не умеющие быстро бегать, хорошо летать.
Когда видишь на крылышках безобидной бабочки чудовищные глаза, на которые
даже смотреть страшно, невольно спрашиваешь бабочку: "Ну зачем тебе такие
ужасные глаза?" А для того, оказывается, чтобы бабочка могла пугать птиц,
пожирающих бабочек. Ну какая же птица осмелится клюнуть бабочку с такими
глазами? А вдруг такое глазастое само нападет на птицу?
Вот и гусеница эта разукрасила себя пугающими красками для спасения
собственной жизни. Попробуй тронуть ее, такую страшную. Между прочим, так
поступали многие племена индейцев, раскрашивая себя перед битвами черными,
красными полосами. Не обращайте на нее внимания, на эту гусеницу. Для нас
она не опасна.
Валя нашла в травяных джунглях красивый цветочный горшок.
- Смотрите, - закричала она, - смотрите, что я нашла! Горшок для
цветов. Профессор улыбнулся:
- На горшок похоже. Это верно. Но только это не горшок, а самые
обыкновенные яйца бескрылой бабочки-пяденицы.
- Вот так обыкновенные! - Карик даже свистнул от удивления. - Да они же
ничем не похожи на яйца.
- Ну, дорогой мой, в мире насекомых многое вообще нельзя сравнивать с
жизнью большого мира. Тут все удивительное, все необычное, все
необыкновенное. Но самое поразительное - это яйца насекомых. Так, например,
у минирующей мухи они похожи на крошечные футбольные мячи с шахматной
раскраскою. У репной белянки - на сложенные вместе ребра, у капустного
клопа-арлекина - на бочонки с черными обручами. У одних насекомых яйца
шарообразные, у других - плоские, у третьих - цилиндрические, а есть
изогнутые, как бумеранг, есть длинные, как спички, а есть похожие на шипы.
Словом, у разных насекомых и яйца разные по форме. Нет только похожих на
куриные. Между прочим, и окрашены они по-разному. Есть яйца черные и
зеленые, коричневые и розовые, желтые и красные, оранжевые и полосатые.
- А какие самые лучшие? - спросил Карик. - Какие вкуснее всех?
Иван Гермогенович пожал плечами:
- Ну-у... Таким вопросом наука пока еще не интересовалась. Придется,
видно, нам выяснить, какие яйца вкусные, а какие нет. Одно могу сказать: все
они, безусловно, питательные. Ведь в каждом яйце находится все необходимое
для жизни любого живого существа - цыпленка, жука, утенка, бабочки, пчелы, а
потому можете смело пробовать все яйца подряд.
Так шли они несколько дней, ночуя в цветах, в раковинах, в пустых
осиных гнездах и даже под камнями, в мрачных, сырых берлогах.
Питались они нектаром, пчелиным медом, яйцами бабочек, зеленым молоком.
В долине Трех рек профессору удалось убить малиновку. Путешественники
ели три дня жареную и копченую дичь, и, наверное, им хватило бы мяса еще на
две недели, но по дороге на них напали жуки-кожееды, отняли всю провизию и
чуть не искалечили Ивана Гермогеновича и Карика.
С каждым днем путешественники подходили все ближе и ближе к озеру, на
другой стороне которого стоял шест-маяк.
По расчету профессора, они должны были прийти к озеру на другой день к
вечеру, за ночь переплыть его. а там уж совсем недалеко было и до маяка.
- Примерно через два-три дня мы будем дома! - уверял профессор ребят.
Но расчеты Ивана Гермогеновича не оправдались.
Когда путешественники были уже совсем близко от озера, произошло
печальное событие.
Это случилось рано утром.
Профессор и ребята только что вышли из пещеры, в которой провели ночь,
и двинулись в путь, шагая по холодной утренней росе.
- Ну и стужа! - ежился профессор. Дрожа от холода и выбивая зубами
мелкую дробь, путешественники шагали по холмам и долинам. Казалось, босые
ноги ступают по льду, только слегка засыпанному землей. Хотелось
остановиться, поджать под себя ноги, как поджимают лапы гуси на льду.
Наконец ребята не выдержали и, чтобы хоть немного согреться, быстро
побежали вперед.
- Не убегайте далеко! - крикнул вдогонку профессор.
Но ребята уже мчались к высокой цепи холмов, обгоняя друг друга,
перепрыгивая с разбегу широкие рвы и небольшие ручьи.
- Вернитесь! - кричал Иван Гермогенович. - Вернись, Карик! Иди сюда,
Валя!
Но Карик только махнул рукой и, взбежав на гребень песчаного холма,
скрылся за ним.
Валя остановилась, как бы раздумывая: вернуться ей обратно или бежать
за Кариком, но, подумав немного, полезла за братом и тоже скрылась за
холмом.
Встревоженный Иван Гермогенович прибавил шагу. И вдруг из-за холма
показалась Валя. Она махала руками, звала Ивана Гермогеновича на помощь.
- Скорей, скорей!.. Нападают! - кричала она. Профессор побежал так
быстро, как только мог.
Он с разбегу взлетел на холм.
- Где он? Где? - задыхаясь, спросил профессор.
- Вон! Вон он! - показывала Валя пальцем на глубокую воронку.
На дне воронки, зарывшись по горло в песок, ворочалось страшное
чудовище. Большая черная голова с длинными, изогнутыми крючками
быстро-быстро подбрасывала вверх мелкие камни и песок. На краю воронки стоял
испуганный Карик. Он беспомощно закрывал голову руками, выкрикивая что-то
непонятное. Песок и камни летели в него с такой силой, что он то и дело
падал, поднимался и снова падал. А чудовище швыряло в него не переставая,
стараясь ослепить его песком, сбить с ног камнями.
Песчаные стены воронки осыпались, оседали под ногами Карика, и он
сползал все ниже и ниже, прямо в логово чудовища, приближаясь к нему с
каждой минутой.
- Повернись спиною! Спиною повернись к нему! - кричал Иван
Гермогенович.
Но Карик ничего не понимал и, кажется, ничего уже не слышал. Тогда Иван
Гермогенович сбежал проворно вниз, схватил Карика на руки и полез из воронки
по осыпающейся стене, крепко прижимая его к груди.
Вдогонку профессору и Карику полетел со свистом град камней. Но Иван
Гермогенович стиснул крепко зубы и, не выпуская Карика из рук, продолжал
карабкаться вверх, втягивая голову в плечи и пригибаясь к самой земле.
Наконец он выбрался из воронки. Осторожно положив Карика на землю, Иван
Гермогенович пробормотал растерянно:
- Ну вот ведь какой ты... Ну разве можно так пугать меня?
Карик лежал на земле бледный, с закрытыми глазами. По щеке его
тоненькой струйкой ползла кровь. Голова Карика и весь он с головы до ног был
покрыт густым слоем пыли и песка.
Валя смотрела на Карика широко открытыми глазами.
- Он живой? - наконец прошептала она, опускаясь около Карика на колени.
- Живой! - хмуро ответил Иван Гермогенович, подкладывая под голову
Карика свернутый лепесток незабудки.
- Ой, я боюсь! - прошептала Валя, посматривая в сторону страшной
воронки. - А вдруг он вылезет, этот страшный, и опять набросится!
- Не вылезет, если вы сами к нему не полезете, - буркнул Иван
Гермогенович, сердито взглянув на Валю. - Не надо совать нос в каждую пасть,
если не хотите потерять головы.
Он склонился над Кариком, приложив ухо к его груди, нащупал пульс и
зашевелил беззвучно губами. Карик вздохнул.
- Ты меня слышишь? - громко спросил профессор.
Карик приподнялся, посмотрел на профессора мутными глазами. Губы его
еле шевелились.
- Он... ушел? - спросил слабым голосом Карик.
- Ушел, ушел! - сказал профессор. - А вот ты-то как? Можешь встать?
- Кажется, могу! - сказал Карик.
Шатаясь, он встал на ноги и сказал, стиснув зубы:
- Пойдемте!
Некоторое время путешественники шли не разговаривая, но профессор не
мог долго сердиться. Когда они сели отдохнуть, Иван Гермогенович поглядел на
Карика и сказал усмехаясь:
- Герой какой... А? Смотрите-ка! В берлогу льва полез!
- Я нечаянно, - сказал Карик. - Бежал-бежал - и вдруг эта воронка. Ну,
я и скатился вниз...
- А ты бы под ноги смотрел да не считал в небе ворон. Ведь еще немного
- и ты попал бы на обед к муравьиному льву.
- Как, вы сказали, его зовут? Муравьиный лев? - спросила Валя.
- Именно так его и зовут, - кивнул головою Иван Гермогенович, - но это
был не сам муравьиный лев, а только его личинка. Сам-то он не сидит в яме,
сам он летает, но еще чаще ползает по деревьям. Я думаю, вы даже встречали
его когда-нибудь...
- Какой он? На кого похож?
- Похож на стрекозу немного. Но увалень и лентяй ужасный! Сядет на
дерево, опустит четыре длинных крыла, да так и висит целый день, точно его
булавкой прикололи. А эта забияка, которая сидит в яме и швыряется камнями,
- его личинка. Она охотится тут. Видели, какую хитрую ловушку поставила для
ротозеев?
- Для муравьев?
- Не только для муравьев. Она и другим насекомым не дает спуску. И что
самое обидное, - улыбнулся Иван Гермогенович, - тебя хотело съесть животное,
у которого даже и рта вовсе нет.
- Ну да... А чем же оно меня стало бы есть? Ногами?
- Да вроде того! - сказал профессор. - Видишь ли, дружок, у муравьиного
льва нет ротового отверстия, но зато у него на голове есть два огромных
крючка, которыми он присасывается к жертве и вытягивает из нее кровь. Еще
две-три минуты - и ты бы познакомился с этими крючками. Профессор поднялся с
земли и сказал:
- Ну ладно, пойдемте!
Валя побежала за профессором, а Карик поплелся сзади, стараясь не
отставать от Вали.
Временами резкая боль заставляла его подпрыгивать и останавливаться.
Ему казалось, что он наступает на длинные, острые иглы.
И все же он шел. Морщился, гримасничал, кусал губы, но шел, не отставая
ни на шаг.
Иван Гермогенович поминутно оглядывался, украдкой наблюдая за Кариком.
Когда же Карик спотыкался, профессор останавливался и с тревогой спрашивал:
- Ну что там у тебя?.. Может быть, ты обопрешься на меня?
- Нет, нет, ничего, - торопливо отвечал Карик, - это так... Наступил на
острый камень.
Наконец Карик начал отставать.
Он теперь уже не шел, а подпрыгивал на одной ноге, волоча по земле
другую.
Иван Гермогенович остановился:
- Ну ты, я вижу, совсем раскис.
- Нет, нет! - запротестовал Карик. - Я хоть сто километров еще пройду.
Он выпрямился и быстро пошел вперед, но... сделав несколько шагов, упал
и, обхватив больную ногу, застонал. Тогда профессор, не говоря ни слова,
взвалил Карика себе на плечи.
- Да я пойду. Пустите! Я сам! - отбивался Карик.
- Сиди уж! - прикрикнул профессор. - Дойду!.. Подумаешь, скороход
какой...
Прижимая к себе Карика, Иван Гермогенович шел, хмуро поглядывая под
ноги. Рядом с ним шагала с виноватым видом Валя.
Карик положил голову на плечо профессора и начал дремать, а скоро глаза
его закрылись, и он заснул.
Когда же открыл глаза, он увидел, что лежит на берегу большого озера.
Профессор стоял на камне и, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел на
другой берег, где одиноко торчал далекий шест-маяк.
Карик услышал, как Валя спросила что-то, но что именно, он не разобрал.
Карик приподнял с земли голову, прислушался.
Теперь уже говорил Иван Гермогенович:
- Построим корабль и поплывем. Но сначала поищем удобную квартиру. Ведь
нам придется пожить недельку, а может быть, и две недели, на берегу.
- А зачем?
- Как это зачем? Разве ты не видишь, как расхворался наш Карик?
- Не надо!.. - сказал Карик, приподнимаясь на локтях.
- Что не надо?
- Не надо жить на берегу. Я смогу доползти до корабля и даже грести
буду.
- Чепуха! - махнул рукой профессор. - А вдруг поднимется буря? Ты же
камнем пойдешь ко дну.
Иван Гермогенович нагнулся над Кариком, осторожно потрогал его
распухшее колено.
- Гляди, как посинело! И болит, наверное?
- Болит, - поморщился Карик, - и жжет все, будто горячим утюгом по
колену гладят.
Профессор задумался и вдруг, хлопнув себя по лбу, побежал к озеру.
- Ух какая распухшая! - дотронулась Валя кончиком пальца до больной
ноги Карика.
- Да, тебя бы так обстреляли, и ты бы распухла! - сказал Карик,
поглаживая больное колено.
- А ты не ступай на эту ногу, тогда скорей пройдет! Хочешь, я костыль
найду?
В это время вернулся профессор. Он держал перед собой на вытянутых
руках небольшой листик, с которого струилась на песок вода.
- А ну-ка, повернись, - сказал Иван Гермогенович Карику, - дай-ка твою
ногу.
И, положив мокрый, холодный листик на горячее, опухшее колено, он ловко
обернул им больную ногу Карика:
- Ну как?
- Хорошо, - сказал Карик. - Вроде компресса. Сразу стало полегче!
- Прекрасно! Лежи смирно, а мы пойдем с Валей поищем место для ночлега.
К счастью для путешественников, на этот раз им не пришлось долго искать
убежище. Весь берег озера был изрыт глубокими пещерами.
Профессор и Валя заглянули в одну, в другую и наконец выбрали сухую
песчаную пещеру с низкими сводами, с узким входом.
- Давайте останемся в этой! - предложила Валя.
Профессор согласился.
Он вернулся на берег, поднял Карика и на руках перенес его в пещеру.
- Лежи! - сказал Иван Гермогенович, укладывая Карика около стены. -
Удобно тебе?
Карик ничего не ответил. Он уже спал тяжелым сном больного.
Иван Гермогенович и Валя сели у входа и при слабом вечернем свете
поужинали остатками медового теста.
- А теперь спать! - сказал профессор. Завалив вход в пещеру камнями,
путешественники растянулись на сухом песке и скоро заснули.
Под утро Иван Гермогенович увидел во сне муравьиного льва. Лев крепко
держал Карика изогнутыми крючками и в упор смотрел на него выпуклыми
большими глазами.
Карик бил по голове чудовище руками и ногами и тихо стонал.
Профессор открыл глаза. "Ну и приснится же!" - подумал он. Однако стоны
не прекращались. Значит, это не сон?
- Карик, ты что? - окликнул его профессор. Карик не отвечал.
В пещере было темно.
Профессор встал и, держась рукой за стенку, пошел к выходу.
Нащупав в темноте баррикаду из камней, которая загораживала вход в
пещеру, он снял сразу два больших камня и осторожно, чтобы не напугать шумом
ребят, положил их на землю.
В пещере стало светлее.
Серый предутренний свет падал на песчаный пол, на спящих ребят.
Посреди пещеры лежала, свернувшись калачиком, Валя. Около стены спал,
раскинув широко руки, Карик, Он был весь красный. На лбу у него проступил
пот. Карик вздрагивал и стонал во сне.
Профессор подошел к нему, наклонился и тихонько дотронулся до
распухшего колена, завернутого в листик.
Не просыпаясь, Карик поджал ногу и громко застонал.
- Карик, ты пить не хочешь? - спросил профессор.
Карик приоткрыл глаза. Ничего не соображая, он долго смотрел на Ивана
Гермогеновича, потом молча отвернулся от него к стене.
- Тебе принести воды?
- Н-нет! - сквозь зубы сказал Карик.
- А хочешь, я компресс переменю? - спросил Иван Гермогенович.
- Да... компресс, пожалуйста! Профессор принес свежий мокрый лепесток,
положил его на распухшее колено:
- Ну как, получше стало?
- Получше! - вздохнул Карик.
- Ну вот и хорошо! Спи тогда. А я пойду поищу что-нибудь поесть. Если
Валя проснется, ты не выпускай ее из пещеры. Я скоро вернусь.
Карик молча кивнул головой.
Иван Гермогенович завалил камнями вход в пещеру и, оглядываясь
поминутно, чтобы хорошенько запомнить место, где остались ребята, отправился
искать завтрак.
Недалеко от пещеры стояла гора, покрытая густым кустарником.
Иван Гермогенович подошел к подножию горы, внимательно осмотрел ее,
потрогал мягкие, пушистые ветви зеленых кустов:
- Кажется, это мох! Да, да, самый настоящий мох. Ну что ж, посмотрим,
нет ли тут чего-нибудь съестного.
Иван Гермогенович смело полез в густые заросли мха. Но, сделав
несколько шагов, он неожиданно провалился по пояс, однако, падая, успел
схватиться за ветви.
Болтая ногами над черной ямой, он заглянул вниз и в полумраке увидел
земляные своды, гладко утоптанный пол. Слабый свет проникал сверху сквозь
густые заросли, скупо освещая темное подземелье.
В глубине подземелья вдоль стен стояли ровными рядами белые бочки.
- Кажется, шмелиный склад! - пробормотал Иван Гермогенович.
Он смерил глазами расстояние до земляного пола и, выпустив из рук
ветви, прыгнул вниз.
Земля под ногами была сухая, теплая.
С любопытством оглядывая подземелье, профессор подошел к бочкам. Все
они были плотно прикрыты белыми круглыми крышками. Он приподнял крышку одной
из бочек, наклонился над ней, понюхал:
- Ну, так и есть!
Бочка была наполнена до краев душистым медом. Рядом с ней стояли такие
же бочки, и все они были доверху налиты медом.
Все это было похоже на кладовую, в которой хранятся запасы на черный
день.
Это была кладовая шмелей.
Матка-шмель кладет в гнездо яичко и рядом с ним оставляет комочек меда
с цветочной пыльцой. Из яичка выходит личинка, съедает комочек меда и пыльцы
и закукливается в коконе, похожем на бочоночек. Через некоторое время
молодой шмель открывает на верхнем конце бочонка крышечку и улетает. Но
коконы не пропадают даром. Летом шмели наполняют их медом и в холодную
дождливую погоду, когда нельзя вылетать из гнезда, питаются им.
Иван Гермогенович не спеша позавтракал, потом выбрал бочку покрепче и
принялся вытаскивать ее из кладовой.
Это была нелегкая работа. Бочка, точно живая, вырывалась из рук,
толкала профессора, валила его с ног, но все же Иван Гермогенович вытащил ее
наверх.
Колени его дрожали. Руки одеревенели. Сердце билось так сильно, что
стучало даже в висках.
"А вот как докатить бочку до пещеры?" - размышлял Иван Гермогенович.
Положить ее на бок и катить по земле, как обычно катают простые бочки,
профессор побоялся. Верхняя крышка могла открыться, и тогда весь мед вылился
бы на землю.
- Ну что ж... будем как-нибудь иначе. Иван Гермогенович ухватился за
край бочки руками и сильно тряхнул ее. Бочка качнулась.
- Ага! Пошла! - обрадовался профессор.
Он накренил бочку и, держа ее за края, принялся толкать, повертывая с
боку на бок, словно пытался просверлить бочкой землю.
Медленно, шаг за шагом, подталкивая ее руками и нажимая на бочку всем
телом, Иван Гермогенович наконец подкатил ее к пещере.
Профессора встретила заспанная Валя. Она потягивалась и зевала, но,
увидев бочку, всплеснула руками.
- Это большой торт? Да? - радостно закричала она.
- Ну, хотя и не торт, однако и это, думаю, понравится тебе!
- Ой, что же это?
- Мед!
- Целая бочка?
- Да не одна, Валек! Я нашел целый склад с такими бочками! Нам,
пожалуй, и за год не съесть половины сладкого клада.
- Вот хорошо-то! - обрадовалась Валя. Она вцепилась руками в края бочки
и принялась помогать Ивану Гермогеновичу с таким усердием, что не прошло
минуты, как дружными усилиями бочка с медом была втащена в пещеру и
поставлена в угол.
- Ну, вот и отлично, - сказал Иван Гермогенович, вытирая потную шею
ладонями. - Теперь ты можешь позавтракать медом. А я пойду поищу постель для
Карика! Но смотри, не вздумай уходить из пещеры. Тут бродят такие страшные
чудовища, что ты и крикнуть не успеешь, как они сожрут тебя.
Профессор ушел, а Валя, проводив его до выхода из пещеры, тотчас же
вернулась обратно, подошла к бочке и принялась хозяйничать. Она откинула без
особого труда крышку бочки, понюхала мед и, облизнувшись, запустила руки
прямо в бочку.
- Ух как много! - прошептала Валя. Она ела так усердно, что скоро все
лицо, грудь и руки до самых локтей покрылись, словно клеем, янтарно-желтым
медом. Вся она стала такой липкой, что прилипала к бочке, к стенам пещеры,
да и к ней самой липли песчинки, кусочки листьев и сухих лепестков.
Растопырив липкие пальцы, Валя бродила по пещере, обрастая, как снежный
ком, всякой сухою всячиной: старой паутиной, сухими волокнами растений,
пыльцой цветов и еще какой-то дрянью, похожей на хлопья пыли.
- Пойду помоюсь! - вздохнула Валя. Она осторожно высунула голову из
пещеры, посмотрела по сторонам: нет ли поблизости страшных животных, - а
потом, припадая к земле, помчалась прямо к озеру и тут плескалась в воде,
пожалуй, не меньше часу. Изредка, когда над головою с ревом и свистом
жестких крыльев проносились шестиногие глазастые страшилища, Валя поспешно
ныряла под воду, но потом, вдруг вспомнив паука-аргиронета, завизжала от
страха и, выскочив из воды, помчалась обратно к пещере.
Перед самым входом в пещеру она налетела на Ивана Гермогеновича, чуть
было не сбив его с ног.
- Ты это куда же бегала? - строго спросил Иван Гермогенович. - Ты
хочешь попасть в лапы эвмены?
- Я... Я ходила мыться! Профессор покачал головою:
- Я вижу, ты не очень хочешь вернуться домой... Ведь если ты и Карик
будете уходить от меня и знакомиться сами с чудовищами этого мира, я боюсь,
ваша мама никогда не увидит вас.
- А я перепачкалась медом! - сказала Валя, опуская голову.
- Тем более, - сказал Иван Гермогенович. - Ведь тебя могли бы утащить
муха, пчела, оса - да мало ли тут охотников до девочек, вымазанных медом...
Так вот, чтобы больше этого не повторялось! Ты слышишь, что я говорю?
- Да! - сказала Валя.
- А теперь помоги мне устроить для Карика постель.
И тут Валя увидела у стены пещеры огромный ворох пушистого волоса.
- Как настоящий матрац. - Валя потрогала волос. - Это вы принесли? А
где взяли?
- Подарок непарного шелкопряда! - улыбнулся Иван Гермогенович.
- Подарок? - недоверчиво переспросила Валя.
- Ну да! Ведь завтра мне исполняется ровно шестьдесят лет. Так почему
бы непарному шелкопряду не подарить мне что-нибудь к дню рождения?
- И... и он подарил?
- Ах, он такой недогадливый, - улыбнулся Иван Гермогенович, - и такой
неблагодарный! Я изучал шелкопряда два года, написал о нем три статьи и
думаю, что имею полное право на этот матрац.
- Шелкопряд спит на матраце?
- Сам? О нет! Сам он вообще не спит, а без устали летает, но вот свое
потомство непарный шелкопряд заботливо прикрывает пушком. Под такими
плотными пушистыми одеялами не страшны ни дождь, ни холод яичкам, из которых
выклюнутся новые шелкопряды... Ну-с, а теперь давай-ка устроим пуховую
постель для Карика!
- Я сама постелю! - сказала Валя.
Она сложила ворох мягкого волоса в самом сухом углу пещеры, взбила
руками, как взбивают пуховики, потом бросила в изголовье большую охапку
волоса и отошла в сторону.
- Так, кажется, хорошо! - сказала Валя, любуясь своей работой.
- Прекрасно! Великолепно! - одобрил Иван Гермогенович.
Он поднял спящего Карика и на руках перенес его на пуховую, мягкую
постель. Валя прикрыла Карика, как одеялом, поблекшим лепестком желтого
цветка.
- Ну, теперь ему, кажется, будет удобно. Посмотри за ним, а я уйду на
полчасика, - сказал Иван Гермогенович, - есть тут у меня кое-какие дела...
Если Карик проснется, накорми его!
- Ладно, - сказала Валя, - идите, у меня тоже есть кое-какие дела.
Когда профессор ушел, Валя приготовила еще две постели, притащила два
новых голубых одеяла из лепестков колокольчика, подмела кусочком лепестка
пол, потом вкатила в пещеру четыре больших камня и положила на них плоский
камень, а сверху разостлала, как скатерть, белый лепесток ромашки.
Получился замечательный стол.
Вокруг стола Валя поставила камни поменьше, обложила их остатками
волоса и накрыла желтыми лепестками.
- Это будут кресла! - сказала Валя. Окончив работу, она обошла пещеру и
осталась очень довольна: в пещере стало совсем уютно.
- Теперь тут можно целый месяц ждать, пока выздоровеет Карик.
Она на цыпочках подошла к постели брата, нагнулась над ним, заботливо
поправила одеяло.
- Спи! Спи! - шепотом сказала она. Скоро вернулся профессор. Тяжело
отдуваясь, он вкатил в пещеру вторую бочку с медом и поставил ее около
стены.
- Смотрите, что я тут наделала! - похвасталась Валя.
- А что? - испуганно спросил Иван Гермогенович, но, оглядев пещеру,
одобрительно закивал головой: - Браво, браво! Молодец! Да ты настоящая
хозяйка! - похвалил он Валю. - Кстати, и я могу украсить кое-чем наше
жилище. Сейчас тут, около самой пещеры, я нашел довольно интересную вещичку.
Приложив палец к губам, Иван Гермогенович поспешно вышел и через десять
минут вернулся с листиком в руках.
На листике, как на подносе, лежали горкой продолговатые яйца.
- Что это? - спросила Валя. - Их едят?
- Нет, - ответил Иван Гермогенович, - их не едят, но они пригодятся
нам, да еще как пригодятся-то!
- А для чего пригодятся?
- Поживешь - увидишь!
Иван Гермогенович поставил поднос с яйцами на бочку и сказал:
- Значит, так: наш больной, очевидно, пролежит несколько дней. Чтобы не
терять напрасно времени, мы перекатим с тобой все бочки с медом в пещеру, а
потом... Ну, а потом, вероятно, нам придется построить броненосец.
- Какой броненосец?
- Да уж какой выйдет, такой и построим! И как только Карик выздоровеет,
отправимся в дальнее плавание. Ведь наш маяк находится на другом берегу, -
значит, нам придется плыть к нему на корабле.
Закусив медом, Иван Гермогенович и Валя принялись перекатывать бочки с
медом из шмелиного склада в пещеру. Всякий раз, когда они возвращались,
профессор подходил к Карику, прислушивался к его неровному дыханию, щупал
пульс.
Карик спал как убитый.
Когда весь угол пещеры был заставлен бочками с медом, профессор сказал:
- Ну, а теперь пошли строить корабль.
- Вот интересно-то! - обрадовалась Валя.
- Не знаю, будет ли это интересно, - сказал Иван Гермогенович, - но
готов ручаться головой, что потрудиться придется изрядно.
Завалив вход в пещеру камнями, чтобы к Карику не забрались хищные
насекомые, профессор и Валя пошли на озеро.
- А из чего мы построим корабль? - спросила Валя, шагая рядом с
профессором.
- Да найдем что-нибудь! Разве мало валяется на берегу сухих листьев?
Вот из листьев мы и построим. Сегодня утром я видел за холмами настоящий
лес. Не травяные джунгли, а зеленую дубовую рощу. Думаю, ветры и сюда
приносят сухие дубовые листья.
Профессор и Валя побрели по берегу, внимательно присматриваясь ко
всему, что встречали на своем пути. Вдруг Валя закричала:
- Нашла! Нашла! Уже нашла!
- Где? Что нашла?
- А вот! - И Валя приподняла двумя руками край желтого огромного листа,
который лежал почти у самого озера. Это был добротный, крепкий лист с
глубоко вырезанными краями. Толстые жилы расходились во все стороны.
Профессор обошел лист, осмотрел его со всех сторон, приподнял край и,
заглянув под него, сказал:
- Да, это лист дуба, но, к сожалению, из него нам не построить корабль.
- Почему?
- Галлы на листе! Видишь? Весь лист осыпан галлами!
- Галлы? А что это такое? Профессор приподнял край дубового листа
повыше.
Валя присела и посмотрела под лист. Вся его нижняя сторона была покрыта
темными шарами. Эти шары были точно припаяны к листу. Валя потрогала их
руками. Они были твердые, как камень.
- Такой лист нам с места не сдвинуть! - сказал Иван Гермогенович.
- Что же это за штуки? - спросила Валя.
- А это гнезда насекомых! - ответил Иван Гермогенович. - Видишь ли,
дружок, многие насекомые откладывают свои яйца прямо на листья. Но листьям
это совсем не нравится, и они изо всех сил защищаются от непрошеных гостей.
Клеточки листа собираются вокруг яичка, стараясь вытолкнуть его вон, как
выталкивают белые шарики крови занозу, которая попадает в палец. При этом на
пальце образуется нарыв, а на листьях появляются опухоли - вот эти самые
галлы. Называют их чаще всего чернильными орешками, хотя далеко не все такие
орешки чернильные.
- А какие насекомые откладывают яйца на лист? - спросила Валя.
Профессор пожал плечами.
- Разные, - сказал он. - Свои яички откладывают в листья шестьдесят
видов бабочек, сто тринадцать видов жуков, четыреста восемьдесят шесть видов
мух и двести девяносто видов других насекомых.
- Значит, надо искать другой лист?
- Значит, надо искать другой! - сказал профессор.
Уже смеркалось, когда Иван Гермогенович и Валя отыскали наконец удобный
для плавания сухой дубовый лист. Но он лежал так далеко от берега, что
столкнуть его в воду профессору и Вале было не под силу.
- Не дотащить! - покачала головой Валя. Иван Гермогенович задумался.
Поглаживая бороду, он стоял на листе, молча рассматривая его.
- А что, если?.. Ну да, конечно! - пробормотал профессор и вдруг
засмеялся.
- Вы что? - удивилась Валя.
- А вот что, - сказал Иван Гермогенович. - Идем домой. Завтра мы
впряжем в эту работу лошадей.
- Лошадей?! - еще больше удивилась Валя. Профессор ничего не ответил.
Бормоча что-то под нос, он быстро зашагал в сторону пещеры. Валя вприпрыжку
побежала за ним.
- Ну, Иван Гермогенович, ну, миленький, скажите, - какие лошади? Откуда
вы их возьмете?
- Не скажу!
- Скажите! - приставала Валя.
- Не будь любопытной, увидишь завтра сама.
- Ну, Иван Гермогенович, - заныла снова Валя и вдруг замолчала.
Впереди блеснул огонь. Валя схватила профессора за руку и остановилась.
- Горит! Смотрите! Наша пещера горит! Огонь просвечивал между камнями,
которыми был завален вход в пещеру.
- Пожар! В нашей пещере пожар! - испуганно сказала Валя. - Бежим
скорее, Карик сгорит!
- Ничего! Это не страшно! Не сгорит твой братец!
Но Валя, не слушая профессора, опрометью побежала к пещере.
- Карик! - кричала она на бегу. - Ты горишь? Ты горишь, Карик!
- Нет, это не я! - услышала Валя спокойный голос Карика.
Валя поспешно отвалила камень. Вскочив в пещеру, она остановилась как
вкопанная.
- Что это?
Угол, где на подносе лежали горкой яйца, принесенные Иваном
Гермогеновичем, был освещен мерцающим голубым светом, как будто это горели
фонарики новогодней елки. Но только эти яйца горели еще светлее. При таком
освещении без труда можно было бы читать, писать и рисовать.
- Ну как? - спросил Иван Гермогенович, опуская руку на плечо Вали.
- Вот красиво-то! - восхищенно сказала Валя. - Это ж они... яйца эти
светятся.
- Да, - улыбнулся Иван Гермогенович, - яйца светляка.
- Ага, знаю! - кивнула Валя головой. - Это такой червяк.
Червячок-светлячок!
- Да! Его зовут так, однако на самом деле это не червяк, а жук. В этом
легко убедиться, если посмотреть, чем питается он и как живет. Обыкновенные
черви живут под землей и едят землю, а этот жук живет в сырой траве и
питается улитками.
- Да, да! Я вспомнила. Эти жуки светятся в траве.
- Совершенно верно. Светятся они сами, светятся их личинки, светятся их
яйца... Красиво, не правда ли?
- Очень красиво! - сказал Карик из своего угла. - Это хорошо, что вы
нашли их.
- Ну, а как мы себя чувствуем? Лучше? Хуже? - Иван Гермогенович подошел
к больному, - Ты поесть не хочешь?
- Уже! - сказал Карик. - Уже поел! Пока вас не было, я тут все
осмотрел, нашел мед и закусил как следует.
- Напрасно ты встаешь, - нахмурился Иван Гермогенович, - рано тебе
вставать! Рано, дорогой мой! Смотри разболеешься еще больше.
- А знаете, - сказал Карик, - когда я проснулся, смотрю: стол стоит,
кресла, горит огонь. Ну, я и подумал, что я уже дома, что настало утро и
надо вставать.
- Тебе нравится наша новая квартира? - спросила Валя.
- Очень! - сказал Карик. - И особенно нравятся лампочки светляка. Какой
у них сильный свет!
- Ну, это еще что! - сказал профессор. - Вот если бы сюда принести
парочку ночных пирофор, такой ли еще был бы свет!
- А это что за штука... пи... пирофоры ваши?
- Такие жуки! Живут они в Гвиане, в Бразилии и Мексике. И вот когда
какому-нибудь бразильцу или мексиканцу понадобится ночью идти по лесу, он
ловит ночных пирофор, привязывает их к шляпе. Свет, который излучают эти
жуки-фонари, такой яркий, что можно идти даже в самых темных тропических
зарослях, не сбиваясь с дороги. А мексиканские дамы прячут пирофоры в
прическе, рядом с бриллиантами, а иногда делают из них пылающие ожерелья или
обертывают их вокруг талии, словно огненный пояс. После бала местные модницы
купают насекомых, устраивают для них ванну, а потом кладут в стеклянную
вазу, и тогда всю ночь пирофора освещает спальню мексиканки нежным, приятным
светом. Светятся также многие другие насекомые. Светляк лампири из семейства
мягкокожих жуков имеет светящиеся круглые глаза, и там, где он живет, лес
словно осыпан голубыми звездами, а каждое дерево похоже на новогоднюю елку с
крошечными свечечками. Иванов жук, светящиеся бактерии на гнилых пнях,
гниющие на берегу рыбы излучают голубой и зеленый свет, но есть насекомые,
которые светятся желтым, красным и оранжевым светом, а вот личинки
уругвайского жука излучают одновременно и красный и зеленый свет. Эту
личинку так и называют "железнодорожный поезд". Почему, как вы думаете?
- Наверное, потому, что поезда ходят всегда с красными и желтыми
фонарями. А эти... которые светятся... они только ночью светят?
- Да! Только ночью. И только для того, чтобы могли находить в темноте
друг друга.
- А как вы думаете...
- Я думаю, что нам пора спать, - сказал профессор, - мы же не
светящиеся ночные насекомые. И никаких больше вопросов. Спать! Спать! Сейчас
же ложитесь, и чтоб через минуту видеть приятные сны.
Утром Карик и Валя еще спали, а профессор уже поднялся и, стараясь не
разбудить ребят, потихоньку вышел из пещеры.
Вернулся он часа через два, волоча за собою ворох паутинных веревок, и
принялся свивать из них толстые канаты. Закончив работу, закричал бодро:
- Подъем! Вставай, Валя. Пора на работу! Позавтракав медом, Иван
Гермогенович взвалил канаты на плечи.
- Ты готова, Валя?
Валя вытерла рот лепестком.
- А какая будет сегодня работа? - спросила она, поднимаясь.
- О, сегодня работы хватит. Будем ловить лошадь, дрессировать ее, учить
ходить в упряжке.
- Ой, можно мне с вами? - поднялся Карик.
- Лежи и выздоравливай. Завтра возьмем и тебя.
Профессор шел, сгибаясь под тяжестью канатов.
Валя бежала вприпрыжку. Подбежав первой к дубовому листу, она спросила:
- А где же лошадь?
- Будет и лошадь! - сказал профессор и, сбросив на землю канаты, пошел
к большим серым камням. Остановившись перед огромным серым камнем, он встал
на четвереньки и стал внимательно рассматривать черный лаз под камнем. Потом
встал, бросил туда пригоршню песку.
- А ну-ка, сивка-бурка, вылезай! - крикнул Иван Гермогенович. - Тут
одна девочка желает познакомиться с тобой.
Под камнем кто-то начал возиться.
- Славный жеребец! - сказал Иван Гермогенович, вставая. - Если он
только не будет брыкаться, мы быстро спустим корабль на воду!
- Кто там сидит? Под камнем? - шепотом спросила Валя.
- Дикая лошадь! - пошутил профессор. - Конь о шести ногах! Ну-ка,
помоги, Валек!
Иван Гермогенович подтащил канат из паутины к черенку листа, замотал
его вокруг черенка и, с силой дернув на себя, крепко затянул петлю.
- Прекрасно! - пробормотал он.
Волоча другой конец каната по земле, профессор отошел с ним в сторону
от листа, и, когда канат вытянулся, Иван Гермогенович скрутил на его конце
вторую петлю. Потом притащил четыре коротеньких чурбачка и поставил их
торчком на землю, как ставят "письмо", когда играют в городки.
Слегка пристукнув камнем чурбачки, Иван Гермогенович загнал их
неглубоко в землю, затем, толкая тихонько ногою то один, то другой чурбачок,
установил их так, что они падали при самых легких толчках.
- Прекрасно! - сказал профессор. Валя с любопытством наблюдала за ним,
но ничего не могла понять.
- Вам помочь? - спросила она наконец.
- Ничего, ничего! Я сам!
Иван Гермогенович поднял петлю каната и, подтащив ее к чурбачкам,
осторожно положил сверху.
Петля повисла над землей, опираясь на качающиеся чурбачки.
- Ну, хомут готов, - сказал Иван Гермогенович, - а теперь пойдем за
лошадью. Ты когда-нибудь запрягала лошадей? - шутливо спросил профессор.
- Нет, - созналась Валя, - лошадей я никогда не запрягала!
- Чудесно! Мне тоже не приходилось. Но это не беда,
Иван Гермогенович, подняв длинную жердь, протянул ее Вале:
- На! Держи!
Потом нашел жердь подлиннее и, положив ее на плечо, скомандовал:
- За мной!
Широко шагая, он повел Валю к большому серому камню.
Около камня Иван Гермогенович остановился, стукнул концом жерди о землю
и, выставив ногу вперед, сказал:
- Теперь слушай внимательно. Вот здесь, под этим камнем, прячется от
дневного света личинка жужелицы. А жужелица - это хищный жук, который
питается насекомыми. Сама личинка, как и ее родитель, также питается
насекомыми. Днем она смирно сидит под камнями, а ночью отправляется на
охоту. Сила у нее необыкновенная! Прямо тигрица, да и только!
- Я боюсь! - прошептала Валя, глядя на профессора испуганными, широко
открытыми глазами.
- Напрасно! - ответил Иван Гермогенович. - Да и некогда нам труса
праздновать... Итак, мы должны будем выгнать личинку жужелицы из-под камня и
надеть на нее хомут. А там она уже сама потащит корабль к берегу озера. Я
думаю, мы легко с ней справимся. Только не надо трусить.
- А вдруг она укусит?
- Конечно, укусит, если будем зевать!
- А как же мы ее погоним?
- А вот так: сначала выгоним из-под камня, а потом ты станешь с той
стороны, а я с этой. Как только она подползет, ты не давай ей ползти вправо,
а я не дам ползти влево. Будем загонять ее прямо в хомут. Ну, приготовились?
Отойди подальше!
Валя отбежала в сторону. Иван Гермогенович сунул жердь под камень и
принялся ворочать ею, точно кочергой в печке.
- Ага! Идет! Идет!
Профессор отскочил.
Прямо на Валю ползло, вытягивая из-под камня длинное тело, огромное
чудовище. Валя ударила его жердью по спине. Чудовище вздрогнуло, повернуло
голову к профессору. Иван Гермогенович стукнул его жердью по голове с такой
силой, что оно попятилось было назад, но тотчас же, торопливо перебирая
шестью ногами, поползло прямо к дубовому листу. Однако на полдороге
остановилось снова.
Иван Гермогенович подскочил к жужелице и так ударил ее сзади, что она,
вздрогнув, закрутилась на месте.
- Валя, подгоняй, подгоняй ее! Валя ткнула жужелицу жердью в бок:
- Но, но! Пошла! Пошла!
Так, шаг за шагом, они двигались к дубовому листу, подгоняя личинку
жердями.
Наконец голова жужелицы поравнялась с петлей. Профессор сбил жердью
чурбачки. Петля упала на голову жужелицы. Иван Гермогенович бросил жердь,
схватил руками канат и с силой дернул его. Петля затянулась. Тогда профессор
подобрал жердь и подбежал к голове жужелицы.
- Поехали! - закричал Иван Гермогенович. Лист дрогнул. Поднимая тучи
пыли, он медленно потащился к берегу.
Жужелица металась из стороны в сторону, но всякий раз она натыкалась на
острые жерди. Путешественники не позволяли ей свернуть ни вправо, ни влево.
Наконец она смирилась и потащила тяжелый лист к озеру.
Она ползла, поглядывая с удивлением на Ивана Гермогеновича и Валю
большими глазами, не понимая, чего от нее хотят эти странные двуногие
насекомые с такими длинными жердями в лапах.
- Ну и сивка-бурка! Молодец! - кричала в восторге Валя.
- Не сивка-бурка, а карабус канцелятус, - строго сказал Иван
Гермогенович. - Карабус - фамилия, канцелятус - имя!
Личинка-жужелица подтащила дубовый лист к самой воде, но тут она точно
взбесилась. Она помчалась сначала вдоль берега, потом круто повернула и
побежала обратно к пещере.
Профессор и Валя с криком бегали за ней, лупили ее жердями по голове,
по бокам, по спине.
Как долго продолжалась бы эта война - трудно сказать. Но кончилась она
совсем неожиданно. Пробегая мимо огромной скалы, жужелица остановилась и
юркнула под скалу.
- Фу-у, - тяжело вздохнул профессор, - ну и карабус! Помучил же он нас.
- А как же нам теперь отцепиться от него, от этого карабуса? - спросила
Валя.
- Очень просто! - сказал Иван Гермогенович, отвязывая канат от черешка
листа. - Хотя и жалко бросать такой хороший канат, но ничего не поделаешь!
Пойдем! На сегодня, пожалуй, хватит. Надо и нам отдохнуть немного.
Оставив лист на берегу, путешественники вернулись домой.
За обедом Валя рассказала Карику, как они запрягали личинку жужелицы и
какой она оказалась упрямой.
Карик слушал рассказ с нескрываемой завистью.
- Эх, жалко меня не было! - вздохнул он. - Вдвоем, конечно, не легко
возить тяжести на личинке, а втроем мы показали бы ей, как надо правильно
ходить в упряжке. Надо бы ее гнать прямо в воду.
- Ничего! - сказал профессор. - Все-таки она подтащила дубовый лист
почти к самой воде. Столкнуть его в воду уже не так будет трудно.
Он провел ладонью по усам, вытер на бороде мед и встал:
- Завтра будем собираться в большое плавание. А сейчас попробуем
перетащить на берег бочки с медом. Сегодня же нам нужно приготовить для
нашего корабля мачты, паруса, канаты.
Иван Гермогенович взвалил на плечи охапку волоса шелкопряда.
- Пойдем, Валек! - сказал он, направляясь к выходу из пещеры.
Весь день профессор и Валя провели на берегу озера. Валя плела веревки
из волоса шелкопряда, Иван Гермогенович сначала помогал ей, потом ушел
разыскивать мачту для корабля.
Когда он вернулся, на плечах его лежала длинная сухая мачта-травинка.
К вечеру корабль был спущен на воду. Иван Гермогенович пробил острым
камнем в середине листа дыру, вогнал в эту дыру мачту, а потом облепил пол
вокруг мачты толстым слоем глины и сказал:
- Завтра солнце обожжет глину, и наша мачта будет пришита к кораблю
крепко-накрепко.
Профессор осмотрел корабль, немного подумал, потом взял из рук Вали
длинную веревку и прошел к узкому концу листа. Здесь он нагнулся, накинул
петлю на черешок и с силой натянул веревку. Лист дрогнул, конец его,
зашлепав по воде, немного приподнялся вверх. Теперь дубовый лист был совсем
похож на корабль. Он покачивался, высоко приподняв нос над водой.
- Вроде гуся шею выгнул, - засмеялась Валя. - Вот если бы еще парус
поставить!
- Будет и парус, - уверенно сказал Иван Гермогенович, - из лепестка
какого-нибудь сделаем!.. Только сейчас, пожалуй, не стоит его ставить. Это
уж потом. В день отъезда. А то еще высохнет на солнце, скукожится,
превратится в лохмотья.
Иван Гермогенович крепко забил в берег толстый кол и так же крепко
привязал к нему волосяной веревкой корабль.
- Ну, - потирая довольно руки, сказал Иван Гермогенович, - на таком
замечательном корабле нетрудно будет совершить даже большое кругосветное
путешествие!
Тем временем Валя забралась по веревке на нос корабля и осколком
ракушки что-то начертила там.
- Что там еще? - спросил Иван Гермогенович.
- Мы позабыли назвать наш корабль, - сказала Валя, - но теперь у него
будет неплохое название! Вот смотрите!
Валя спрыгнула вниз. Иван Гермогенович подошел поближе и приложил
ладонь козырьком к глазам.
- Гм... Что ж... Неплохо! - одобрил он.
На носу корабля было выцарапано крупными буквами одно только слово:
"КАРАБУС".
На другой день путешественники начали шить дорожную одежду из
лепестков, а когда одежда была готова, Иван Гермогенович и Валя принялись
перекатывать на "Карабус" бочки с медом. В хозяйственных хлопотах прошел
весь день.
Опухоль на ноге Карика почти пропала, и он уже пытался ходить и даже
несколько раз пробовал помогать профессору и Вале катать бочки с медом. Но
Иван Гермогенович не позволял ему подниматься с постели, и каждый раз, когда
Карик вставал, профессор сердито кричал:
- Ты опять встал? Ох, кажется, я привяжу тебя к постели веревками, если
ты будешь поминутно вскакивать!
Так было и в этот день, который принес так много хлопот
путешественникам. Утром, когда Иван Гермогенович и Валя стали выкатывать
бочки, Карик вскочил с постели и бросился помогать им, но Иван Гермогенович
закричал на него и заставил лечь в постель. Это было, конечно, очень
неприятно, однако Карик не стал спорить. Он покорно лег на постель,
повернулся лицом к стене и притворился спящим, а сам украдкой поглядывал на
Ивана Гермогеновича и Валю.
"Ладно, ладно, - думал Карик, - вы еще увидите, как я могу работать.
Вот уйдете только, а я тут, без вас, один сделаю не меньше, чем вы вдвоем.
Вы убедитесь в этом сегодня же".
Лишь только Иван Гермогенович и Валя отошли от пещеры и покатили на
берег первую бочку, Карик вскочил, схватил первую попавшуюся бочку и начал
толкать ее к выходу.
Он почти уже выкатил ее из пещеры, но тут случилось несчастье: под
ногами Карика подвернулся круглый камень. Карик взмахнул руками и упал на
бочку. От сильного толчка бочка накренилась. Он ухватился за края бочки, но,
потеряв равновесие, растянулся на земле, а бочка перекатилась через порог
пещеры и, подпрыгнув как-то странно, остановилась. Крышка откинулась. Густая
медовая кашица поползла по земле.
Карик встал. Отряхиваясь от пыли, он растерянно смотрел на опрокинутую
бочку. "Вот так помог!"
Медовая лужа расползлась по земле, точно жидкое тесто. Карик
отодвинулся в сторону, оглянулся, а затем, махнув безнадежно рукой, запрыгал
на одной ноге к пещере.
...Было уже совсем темно, когда вернулись профессор и Валя. Карик еще
издали услышал их голоса. Он поспешно зарылся в волосяной матрац и
притворился спящим.
- Ой, что это? - испуганно крикнула Валя, останавливаясь у самого входа
в пещеру.
Карик заткнул уши и крепко-крепко зажмурил глаза.
- Ой, не могу идти! - крикнула Валя. - Мои ноги прилипли к земле!
Иван Гермогенович бросился к ней на помощь, но, как только он подбежал
к Вале, и его ноги завязли в липкой медовой кашице.
- Что такое? - удивился профессор. Увязая по щиколотки, он с трудом
добрался до Вали и протянул ей руку:
- Давай!
Валя подала руку. Иван Гермогенович шагнул назад и потащил Валю к себе.
Валя качнулась, и... ноги ее еще крепче завязли в той медовой каше.
- Стойте! - закричала она. - Я совсем прилипла! Я как муха в варенье.
- Ничего, ничего! - бормотал профессор, отдуваясь.
Кое-как выдернув Валю из медовой каши, он зашагал к пещере. Мед под
ногами хлюпал, чавкал, вздыхал, как живой. Кашица приставала к ногам, точно
тяжелая, липкая грязь.
Наконец профессор выбрался из лужи. Опустив Валю на землю перед входом
в пещеру, он с помощью толстой палки очистил от меда свои ноги и помог
почиститься Вале.
- Эй, Карик! - крикнул профессор, заглядывая в пещеру. - Что такое
здесь было?
Карик еще глубже зарылся в свой матрац. Профессор и Валя молча
переглянулись.
- Ну, ясно, - сказал Иван Гермогенович, входя в пещеру, - это уж,
конечно, Карик постарался!.. И ведь не спит! Слышит все! Только стыдно ему
смотреть на нас. Эй, Карик!
Карик осторожно повернул голову и приоткрыл один глаз. И тут он увидел,
что прямо на него смотрит Валя. Карик поспешно зажмурил глаза и очень громко
захрапел.
- Спит! - засмеялась Валя.
Профессор покачал головой, но ничего не сказал.
Путешественники легли спать.
Незадолго до рассвета Карик услышал сквозь сон очень странный шум. Он
поднялся с матраца, подошел к выходу.
Сквозь щели между камнями Карик увидел площадку, залитую нежным светом
раннего летнего утра.
На площадке ползали огромные крылатые животные.
Карик узнал их. Это были мухи. Они суетились около лужи меда,
толкались, с жужжанием взлетали вверх и снова опускались на мед.
С каждой минутой мух становилось все больше и больше.
Сильный шум разбудил профессора и Валю. Иван Гермогенович что-то
сказал, но ребята не расслышали ни одного слова. Мухи жужжали и гудели так,
словно рядом гремели мощные моторы. Тащить теперь на корабль оставшиеся
бочки с медом было, конечно, нельзя. Мухи могли сбить путешественников с ног
и даже убить их. Они толклись у самого входа, нахально заглядывали в пещеру,
пытаясь просунуть сквозь щели свои длинные хоботы. Они ползали по камням,
которыми был завален вход, и под тяжестью мух камни шатались.
Путешественники со страхом смотрели на свою баррикаду. Вот-вот
обвалится она, в пещеру ворвутся полчища мух - и тогда... они погибли. Но к
вечеру мухи исчезли.
- Ушли! - обрадовалась Валя.
- Ничего не ушли, - уныло сказал Карик. - Завтра они вернутся обратно и
опять полезут в пещеру. Я-то их знаю! Они чуют бочки с медом!.. А сейчас они
спать улетели.
- Давайте завалим получше вход! - предложила Валя.
- Чепуха, - сказал профессор. - Сидеть еще день и дрожать? Благодарю
покорно!
- Так что же нам делать?
- Наступать! - сказал профессор. - Наступать, а не обороняться.
Он поднял с пола корзиночку-диатомею, взял яйцо светляка и, подняв его
над головой, точно факел, выбежал из пещеры.
- Куда вы, Иван Гермогенович? - закричали ребята.
- Сейчас, сейчас! Я их угощу, негодных! Голубой огонек замелькал в
темноте и пропал.
- Куда это он?
- Не знаю! Что-то, кажется, придумал. Поздно ночью профессор вернулся в
пещеру очень довольный и веселый. Он поставил корзиночку на пол и,
отдуваясь, сказал:
- Вот! Бомбы принес! Завтра откроем по мухам артиллерийский огонь.
Ребята бросились к корзиночке.
- Бомбы? Вот здорово!
Карик осторожно запустил руку в корзиночку и достал оттуда серый
комочек. Лицо его вытянулось.
- Ну и бомбы! Какие-то ерундовые комочки.
Просто засохшая грязь. Разве бомбы такие бывают?
Профессор засмеялся.
- Не нравятся? - спросил он. - Напрасно! Вот посмотришь, как они завтра
будут действовать. Не хуже пироксилиновых шашек.
Иван Гермогенович вытряхнул комочки из корзины, разделил их на две
кучки и, придвинув маленькую кучку Вале, сказал:
- Возьми-ка, Валя, вот это и пойдем! Нагруженные бомбами, профессор и
Валя вышли из пещеры.
- Разбрасывай бомбы перед пещерой! - услышал Карик голос Ивана
Гермогеновича.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Битва с мухами. Необыкновенные паруса. Глаза на ногах. Клоп играет на
скрипке. Верхом на шмеле.
...
