Джон Маддокс Робертс. Конан: не знающий страха
страница №3
...нан на зеленые просторы. Вот бы сейчасотпустить поводья и мчаться стрелой по этим далям, проникая в их самые
заветные тайны. Однако сейчас только одним чувством должен он
руководствоваться, определяя свой путь. Чувством мести.
И Конан развернул коня:
- Вернемся и будем искать их след.
Так прошла еще неделя. Однажды они спешились у небольшой таверны. Здесь
можно было поесть самим и дать возможность лошадям отдохнуть: под навесом
для них было припасено сено. Перед хибаркой были расставлены грубые столы со
скамьями. Над ними тоже был навес.
С полдюжины местных жителей поглощали за этими столами пищу.
Путники досуха растерли лошадей, дали им сена и воды, а потом и сами
уселись за стол, приказав подать охлажденного вина. Хозяйка выполнила их
просьбу и с интересом взглянула на Конана:
- Ты парень молодой и крепкий. Только вот зря болтаешься по этим краям
в одиночку. От этой молоденькой девицы, - женщина кивнула на Калью, - не
много проку...
- Что-то мудреное ты говоришь, хозяйка. Разве сила и крепость - это
недостатки?
- То-то и оно... Видишь ли, мы как раз перед вашим приходом кое-что тут
обсуждали. Повадились в наши края бандиты, нападают на фермы и до поселков
добрались. И вот ведь странно - только молодых сильных парней умыкают.
Раньше детей и женщин в рабство брали...
- Это правда, чужеземец, - вступил в разговор мужчина, одетый как
погонщик скота. - Напали они недавно на караван моего хозяина и всех молодых
парней увели.
- Говорят, они немедийцы, - подключился к общему разговору бродячий
торговец. Тюк с товарами лежал возле его ног. - Хотя вроде есть среди них и
аргосийцы...
Потом заговорил толстяк. Судя по одежде, это был королевский палач:
- Они не только разбойничают, а кое-что и еще... Пришлось мне тут
побывать в Волзино, там я должен был вздернуть парочку конокрадов. Так
начальник тюрьмы начал голову мне морочить, будто эти молодчики успели с
собой покончить в ожидании казни. А я поговорил кое с кем и выяснил, что
мерзавец просто-напросто запродал их этим немедийцам. А я остался без
заработка. Каково, а? Ну, это ему с рук не сойдет. Вернусь в столицу и
доложу кому следует. - Толстяк, просто задыхаясь от праведного негодования,
залпом осушил свою кружку.
- Странно все это, - проговорила в задумчивости Калья.- Сильные
мужчины-рабы, конечно, нужны. Но ведь женщины и дети тоже считаются хорошим
товаром. По крайней мере, от них легче добиться послушания, да и прокормить
их проще. Что-то не доводилось мне слышать о работорговцах, отказывающихся
от детей и женщин. Ну разве что у них какая-то особая цель... Например,
король задумал построить что-то грандиозное и ему нужны рабочие руки...
- Нет-нет, - быстро заверил палач, который, видимо, был в курсе всех
придворных дел. - Много лет назад построили огромную гробницу для старого
короля. И я не слышал, чтоб затевалось нечто подобное. Вот стигийцы, так те
постоянно озабочены сооружением чего-то грандиозного... Ну так, пока в Офире
идет война, можно запросто покупать любое количество пленных. Вот вам и
рабочие руки...
- Да, непонятно это все, - заговорил пастух, от которого запах исходил
как от целого стада, - сам-то я старик и никому не нужен, а вот сыновей
своих я отправил в горы от греха подальше.
Конан улыбнулся:
- Спасибо, хозяюшка, да только не стоит сильно обо мне беспокоиться. Не
так-то легко взять меня в оборот. Да и спутница моя не промах.
Хозяйка ушла за очередной порцией еды. Посетители вернулись к
обсуждению своих повседневных дел.
- Что скажешь? Тут, похоже, не обошлось без Тахарки, - обратился Конан
к девушке.
- Не знаю. От этого негодяя всего можно ожидать. Почему они берут
только молодых мужчин, вот чего не могу понять. Скорее всего, задумали
что-то совсем мерзопакостное. Вот это вполне в духе Тахарки.
- Но ведь говорят, что бандиты из Немедии...
- Большая хитрость раздобыть немедийскую одежду! Давай-ка порыскаем по
этой местности. Сдается мне, здесь орудуют именно Тахарка с Аксандриасом.
Пока лошади отдыхали, Конан и Калья пытались выудить из местных жителей
нужную информацию. Конан, не привыкший церемониться, несколько раз пытался
задавать вопросы в лоб, но всякий раз получал под столом весьма ощутимый
пинок ногой. Конан решил не связываться и предоставил возможность Калье
вести разговор. Ее умение выведывать нужные сведения было поразительным. При
этом Калья умудрилась не вызвать подозрений. Таким образом, скоро им стало
известно, что в дне пути отсюда расположен город Кротон - рассадник
бандитов, воров и контрабандистов всего мира. И находится этот город вблизи
немедийской границы.
Солнце уже садилось, когда Конан и Калья подъезжали к Кротону. С
удивлением уставившись на двугорбых животных, киммериец спросил:
- Это и есть верблюды?
- Да. Сейчас мы приблизились к границам восточных земель. Дальше -
Немедия, Бритуния, Коринфия, Замора, Туран и море Вилайет.
- А что за морем?
- Ну, о тех землях известно в основном понаслышке: Гиркания, Кхитай,
Вендия. А еще дальше, говорят, лежит громадный океан, а за ним - конец мира.
Мечта о дальних путешествиях вспыхнула в Конане снова, и он пылко
воскликнул:
- Мне бы только расправиться с этими ублюдками, и непременно увижу все
это своими глазами!
- Чудной ты, Конан, - голос Кальи смягчился, - видела я в своей жизни
киммерийцев, не то чтобы много, но даже те, кто мне встречался, больше всего
хотели оказаться дома, в родных краях. А ты рвешься путешествовать!
- Я и впрямь отличаюсь от своих соплеменников. Я сопляком еще был
совсем и меча-то не мог поднять, а подчиняться никому не хотел. И отец, и
старейшины колотили меня почем зря, но выбить дурь так и не сумели. И все же
им пришлось оставить меня в покое. Это случилось, когда я завоевал себе
статус воина...- И как-то неохотно добавил:- В Ванариуме дело было...
- Так ты был при Ванариуме! - воскликнула Калья.
Несколько лет назад слухи об этой битве разнеслись и по Аквилонии, и за
ее пределами. Еще бы! Громкое было дело. Аквилонцы вторглись на древнюю
киммерийскую землю, захватив часть приграничной территории. Там они и
основали свой город Ванариум. Свезли туда переселенцев из Боссонских
Пределов и Гандерланда. А киммерийцы просто взяли и стерли все это с лица
земли, повырезав всех обитателей города.
Лицо Конана искривилось. Видно, не очень-то хотелось ему погружаться в
эти воспоминания. И он мрачно заметил:
- Что было, то прошло. Давай-ка лучше разведаем, что тут творится. - Он
кивнул в сторону Кротона.
Когда они въехали в город, торговля уже подходила к концу. Из окон
разнообразных заведений неслась зазывная музыка: дневные хлопоты
закончились, и наступало время развлечений. У торговца коврами Калья
спросила, где тут можно заночевать. Торговец с сомнением оглядел их
запыленные потертые одежды.
- Вообще-то лучшим местом считается <Райский приют>, но уж больно там
цены подскочили с тех пор, как начались эти представления. Ступайте-ка вы,
ребятки, к городской стене. Там вы найдете и пристанище для себя, и конюшню
для лошадей. Да и тихо там, не то что в центре. А мухи, знаете ли, они везде
кусаются одинаково.
- Спасибо за совет, - отозвался Конан, - но о каких это представлениях
в <Райском приюте> ты тут болтаешь?
- Как, вы ничего не знаете? Так ступайте и поглядите сами. Зрелище
стоит тех денег, что за него берут!
Путники отыскали для себя подходящее жилье. Прямо под их комнатой
находилась конюшня, где и стояли их лошади. Потом они отправились в
общественную баню, чтобы смыть толстый слой грязи, осевший на них за время
странствия.
Час был поздний. Посетителей, кроме них, не было никого. Мужскую и
женскую половину бани разделяла простая деревянная перегородка, через
которую легко проникал звук.
- Что будем делать дальше? - услышала Калья голос Конана.
- Давай посетим этот <Райский приют>.
- Мы что, развлекаться приехали? - съязвил Конан.
- Приятель, разве не ясно, что люди такого сорта, как Тахарка, летят в
злачные места, точно мухи на мед. И если в <Приюте> лучшие развлечения во
всем городе, то именно там эту банду и следует искать.
- А вдруг женщин туда не пускают, - отозвался Конан после некоторого
раздумья.
- И что с того. Туда, где я обучалась владеть мечом, женщин тоже не
пускали. Однако я своего добилась.
- Да уж... Уменья добиваться своего у тебя не отнимешь,- парировал
киммериец.
- Быть сильной - единственный выход. Хотя совершенно лишнее -
оставаться при этом неотесанным варваром, - донеслось до Конана сквозь шум
льющейся воды. Он покривился:
- Женщина, язык у тебя, что ножовка у оружейника. Ну да я тебя понял.
Посетим сегодня этот притон, и тот, кто помешает нам сделать это, пусть
пеняет на себя.
- Вот такие слова мне по душе, киммериец, - смеясь, отозвалась Калья.
Однако против присутствия девушки в <Райском приюте> никто не возражал.
Почти все оставшиеся деньги они выложили в уплату за вход. Видимо, зрелище
того стоило, потому что, несмотря на высокую цену билетов, толпа просто
осаждала вход. С трудом отыскав свободное место, Конан и Калья уселись,
заказав по кружке эля. Они с интересом оглядывались, недоумевая, что же
заставляет зрителей так бесноваться.
Поставив на стол кружки с элем, служанка посоветовала им подняться на
галерею. И Конан с Кальей двинулись наверх. Судя по реакции окружающих
мужчин, отсутствие глаза совершенно не умаляло привлекательности Кальи. Один
тип обратился к девушке с сомнительным предложением, и тут же получил удар
поддых от Конана. Согнувшись в три погибели, он долго потом восстанавливал
дыхание. Со вторым Калья справилась сама. Ловким взмахом кинжала она
распорола ремень, поддерживавший штаны охальника. Штаны свалились, мужчина
рванул резко в сторону от Кальи, потерял равновесие и рухнул с галереи вниз,
на стол. Публика покатилась со смеху.
Встав у поручней, киммериец и девушка глянули вниз, на арену. Там уже
переминались в нетерпенье два бойца. Всю их одежду составляли набедренные
повязки, сверкающие железные шлемы и широкие кожаные браслеты с медными
бляхами. В правой руке у них был тяжелый меч со слегка искривленным лезвием,
предплечье левой закрывал маленький щит не больше фута в диаметре.
- Так это же бой гладиаторов, - пробормотала Калья, - ты видел
что-нибудь подобное?
- В Гиперборее и Ванахейме.
- А у вас, в Киммерии, такое не принято? - Девушка пыталась говорить
беззаботно, однако лицо ее заметно побледнело.
- Что ты! Ни мы, ни гандеры рабов не держим, да и у пиктов рабов в
общем-то не бывает. Боюсь, в этом смысле нам точно далеко до прочих
цивилизованных народов.
- Да уж. Варвары гладиаторских боев не устраивают. - В голосе Кальи
киммерийцу послышалось одобрение. Но тут же она беспокойно добавила: -
Что-то с этими бойцами не то...
В ожидании схватки зрители заключали пари. Противники стояли друг
против друга. Их глаза, вперенные в соперника, налились дикой злобой. Руки
судорожно сжимались и разжимались на рукоятях мечей. Один из бойцов дрожал
всем телом, точно конь перед скачкой. Конану приходилось вступать в бой с
людьми разных национальностей, и из своего опыта он знал, что только
киммерийцы способны сохранять спокойствие перед схваткой.
- Они же не настоящие воины. Это всего лишь рабы, которых принуждают к
драке.
- Но выглядят они совершенно ненормально, - в недоумении повторила
девушка. - И одним своим глазом я еще в состоянии разглядеть, когда человек
боится, а когда - нет. Эти двое исходят ненавистью, а ведь они встретились
впервые! За что же им так ненавидеть друг друга?
- Что ты имеешь в виду? - Конану стало как-то не по себе.
- Не знаю точно... Но я... - Последние слова Кальи потонули в реве
толпы. Гладиаторы по команде распорядителя боя ринулись друг на друга.
Вид толпы, жаждущей чужой крови, претил Конану. Но он вынужден был
признаться, что схватка целиком поглотила его внимание. Бой носил
исключительно наступательный характер. Удары наносились с невероятной
быстротой, а мечи с закругленными книзу остриями больше подходили, чтобы
рубить, а не колоть.
Хотя соперники и прикрывались круглыми щитами, все же некоторые удары
достигали цели. Но борющиеся, казалось, не замечали ран. Кровь хлестала, а
они продолжали яростно биться.
- Они смелые, но глупые. - Конан сосредоточенно следил за схваткой. - Я
тоже предпочитаю нападение защите, но зачем терять голову и подставлять
себя?
- Вот это удар! - вскричала Калья. - Но глянь-ка, тот, второй, словно и
не заметил раны.
- Сама должна знать: в пылу боя теряешь чувствительность. А потом,
когда отходняк наступит, вот тогда...
- Смотри, смотри! Они замедлили темп.
- Это из-за потери крови.
Чтобы лучше видеть происходящее, Конан и Калья перегнулись через барьер
вниз. В это время меч сверкнул. Один из соперников схватился за живот,
пытаясь удержать свои внутренности, выпавшие на грязный песок арены. Потом
рухнул сам и после короткой агонии умер. Со всех сторон на арену посыпались
дождем монеты, и победитель с триумфом поднял руку. Потом он ушел, а слуги
принялись наводить на арене порядок, готовя ее к следующей схватке.
Еще три боя посмотрели Конан и Калья. И каждый раз повторялось одно и
то же: дикая, необузданная ярость противников, весьма среднее владение
мечом, полное бесстрашие и отсутствие реакции на причиняемую боль. Смерть
наступала либо от потери крови, либо от какого-то особо изуверского удара.
Наконец представление закончилось. Киммериец и девушка отправились
осмотреть галереи и внутренний двор, мощенный каменными плитами. Стало
потише. Кто-то из зрителей направился к выходу, кто-то остался пить, есть и
играть в кости.
- Конан, ты заметил что-нибудь подозрительное?
- Вроде нет, а впрочем, погоди...
Конан смотрел на прислоненные к стене в дальнем конце двора чьи-то
щиты, копья и еще какое-то оружие. Возле всего этого топтался молодчик,
впрочем, туповатый с виду. Поигрывая дубинкой, он ходил взад-вперед.
- Ну-ка, глянь вон туда. - И Конан указал девушке на два длинных
боссонских лука, стоявших между кордаванскими боевыми секирами.
Единственный глаз Кальи вспыхнул хищным огнем:
- Славно было бы перекинуться парой слов с их обладателями.
Конан не сводил с луков глаз. Он боялся, что кто-нибудь незаметно
заберет их.
- Что лучше: прибить этих ублюдков сразу или сначала вытряхнуть из них
все, что им известно? А может, проследить их, чтоб выйти на остальных?
- Думаю, лучше поболтать с ними в укромном местечке и вытряхнуть все,
что им известно. Если ты, Конан, убьешь их сразу, ты, конечно, отомстишь. Но
лишь отчасти. Все равно остальные успеют удрать. А мне это и вовсе ничего не
даст. Не исключено, что кто-то из них в отлучке и должен вернуться. Нелишне
было бы знать об этом. - Калья задумалась. - Выследить всю эту банду -
весьма привлекательная мысль. Но опасно. Не исключено, что Тахарка и
Аксандриас давно сменили своих попутчиков. А вдруг мы выйдем сразу на десять
или двадцать головорезов? Вот весело нам придется! Но тебе нужны только
шестеро, а мне - только один, Аксандриас.
- Золотые слова. - Конан допил эль и опустил кружку на пустой стол. -
Когда эти субчики заберут свои луки, мы их проследим и в первом подходящем
уголке перекинемся с ними парой фраз. А потом я их пристукну.
В течение следующего часа Конан и Калья как бы без дела слонялись между
столами. При этом они внимательно следили и за боссонскими луками, и за
окружающей обстановкой. Однако никого хоть мало-мальски похожего на нужных
им людей они не приметили.
Калья была уверена, что Аксандриаса среди присутствующих нет. <Эту змею
я и на дне колодца в безлунную ночь разглядела бы>, - проворчала девушка.
Видимо, потеряв всякую надежду, Калья примолкла и нахохлилась, сразу
став похожей на ту полубезумную девицу, какой впервые и узнал ее Конан. Но
вдруг он встрепенулся и ткнул девушку локтем в бок:
- Верхняя галерея. Прямо напротив.
Калья взглянула туда, куда указывал Конан. Двое мужчин вышли из комнат,
куда местные шлюхи весь вечер водили своих клиентов.
- Видать, кроме большой дороги их кое-что еще интересует, - хмыкнула
девушка. Происхождение этих двоих было очевидным. Коренастые, крепко сбитые,
прямые темные волосы. Рознились они только цветом своих узких глаз: у одного
они были серые, у другого - карие.
Одеты они были в столь излюбленные боссонскими стрелками короткие
кожаные жилеты и стальные шлемы. Жилеты изобиловали серебряными и бронзовыми
заклепками. Короткие кожаные штаны бахромой почти соприкасались с сапогами
до колен. На левой кисти каждого красовался специальный жесткий кожаный
напульсник, богато изукрашенный снаружи и гладкий с внутренней стороны. Эти
напульсники предназначались для защиты запястья, после того как стрела
пущена в цель и тетива возвращается на место.
На кожаных поясах стрелков висели короткие мечи и кинжалы.
Спустившись вниз и миновав внутренний дворик, бандиты перекинулись
парой фраз с человеком, сторожившим их оружие. Потом они взяли свои луки и
колчаны с ярко оперенными стрелами и вышли из <Райского приюта>. На
киммерийца и его спутницу они так и не обратили внимания.
Бандиты шли домой по освещенной луной улице и тихо переговаривались.
Луки их были небрежно закинуты за плечи. Почти полная луна славно освещала
дорогу, а людям, выросшим среди густых лесов Боссонских Пределов, света ее
было вполне достаточно. На их родине освещение по ночам не зажигали: вдруг
нападут мародеры-пикты.
Боссониты свернули в небольшую улочку. Все дальнейшее случилось так
быстро, что они и рта раскрыть не успели.
Кто-то мощным рывком сорвал с их голов стальные шлемы. Потом этот
кто-то привел лбы боссонитов в резкое соприкосновение, отчего из глаз
бандитов посыпались искры. Дважды сверкнул клинок, и пояса с прикрепленными
к ним мечами и кинжалами шлепнулись к ногам ошарашенных боссонитов. Потом
кто-то резким рывком развернул их лицом к нападавшим, и у горла бандиты
почувствовали холодное острие меча. Одно лезвие - узкое и изогнутое -
принадлежало одноглазой девице, второе - широкое и прямое - сжимал в руке...
- Киммериец! - прохрипел сероглазый боссонит. - Какого рожна тебе,
собака, надо в Кротоне?
- Быстро отвечай, ублюдок, если жизнь не надоела, ты кто - Муртан или
Баллан? - скороговоркой произнес Конан.
- Чего ради я буду лясы точить с какой-то черноволосой свиньей и
полуголой одноглазой девкой, - злобно прошипел темноглазый. Калья слегка
нажала на острие меча, и боссонит примолк, почувствовав, как по его шее
потекла теплая струйка крови.
- Отвечать будете, потому что оружие у нас, а не у вас, - отрезала
Калья. - Мы зададим вопросы, а вы ответите. Иначе вам крышка, ребята. - Она
еще сильнее надавила на меч. Бандиты поняли, что с ними не шутят.
- Я Муртан, - сказал сероглазый. - А он - Баллан. И что дальше?
- И долго же я вас искал, приятели, - рявкнул Конан. - На моей родине
вы перебили одну семью. Это были мои друзья, и теперь-то вы здорово влипли.
Муртан, не обращая внимания на острие у своего горла, усмехнулся:
- Ну и убили? Что с того? Стало чуть меньше киммерийских мужчин и
женщин. Жаль, что с ними не было и их щенков.
- Что-то плохо они нас понимают, - вмешалась Калья. А боссониты между
тем глаз не сводили со своих ремней с оружием, которые девушка держала в
руке, - так умирающие от голода смотрят на кусок хлеба. - Придется объяснить
подоходчивее. - Кончик ее меча скользнул к подглазью бандита. - Нет ничего
страшнее боли, когда выкалывают глаз, доложу я тебе.
- Говорите! - прорычал Конан. - У вас есть выбор: или умереть в
мученьях, или легко. Вы подохнете в любом случае, однако позаботьтесь о том,
чтобы ваша смерть была мгновенной. Где все остальные? Где Тахарка, оба
гандера и аквилонец?
Муртан, не сводя глаз со своего меча, пожал плечами:
- Да на месте все: и кешанец, наш предводитель, и братья - гандеры...
Тут Калья не выдержала:
- А где Аксандриас, отвечай быстро!
Боссонит ответил, явно бравируя своей смелостью:
- А ты, не иначе, одна из тех многочисленных девиц, кого он бросил?
Любит он вечерами потрепаться о своих победах над бабами, водится за ним
этот грешок. С нами он, милая, с нами. Все больше втирается в доверие к
Тахарке.
- Ну и где они все? - спросил Конан.
- В очередном рейде за рабами. Сегодня-завтра вернутся.
- Так вот оно что... Добывают, значит, бойцов для гладиаторских
схваток? Да?
- Да. Все это придумал Тахарка вместе с Аксандриасом. А еще они
используют какие-то снадобья и заклинанья. Результат потрясающий. Люди
звереют прямо на глазах. Аквилонец корчит из себя великого колдуна. А наше
дело маленькое: слушать команды и добывать новых рабов. Жизнь легкая, но уже
надоело быть на побегушках. Они ведь обращаются с нами как с падалью. Вот мы
и решили смотаться от них.
- Все, что нас интересовало, мы узнали. Они тебе еще нужны, Калья?
- Нет. - Девушка спрятала свой меч в ножны. - Делай с ними что хочешь.
Мне нужен только Аксандриас.
Конан стремительно вырвал из руки Кальи пояса кинжалами и бросил к
ногам бандитов:
- Бейтесь!
Калья решила, что Конан внезапно повредился умом:
- Прикончи их, идиот! Или хочешь лишний раз покрасоваться передо мной?
Баллан по-волчьи оскалил зубы, выхватил из ножен меч и рявкнул:
- Так это ведь киммериец, красотка! Честно говоря, тебя я боялся
больше. Ты тут постой, пока мы его прикончим, а потом и тобой займемся. С
лицом у тебя, конечно, не все в порядке, зато остальное на месте. И кольчуга
твоя тебе не поможет.
У Кальи потемнело в глазах от бешенства. Она готова уже была ринуться в
бой, однако Конан предостерегающе поднял руку:
- Я никогда не убиваю безоружных. Два вооруженных боссонита для меня
все равно что один безоружный. Скоро сможешь спросить это у духов тех, кто
жил когда-то в Ванариуме. Теперь киммерийцы разбили там свои пастбища.
При упоминании о Ванариуме боссониты, точно с цепи сорвавшись, ринулись
на Конана. Их короткие мечи годились, чтобы ими и колоть, и рубить. Бандиты
пригнулись и занесли мечи снизу, собираясь наносить удар так, как если бы в
руках у них был кинжал.
Конан не был защищен доспехами, поэтому боссониты решили не
размениваться на мощные рубящие удары сплеча, требующие усилий.
Конан сделал шаг назад. Его длинный тяжелый клинок был опущен вниз, а
поза оставалась расслабленной. Конан не знал, кто из бандитов нападет
первым, а потому не спешил принимать боевую стойку. Так он стоял в небрежной
позе, спокойно расслабившись. И выглядел точно большая дикая кошка. Однако
спокойствие его было столь же обманчивым, сколь и спокойствие затаившейся
дикой кошки.
Калья замерла. Она была уверена, что Конану пришел конец, настолько он
выглядел неготовым к бою. Калью всегда учили, что большое значение в бою на
мечах имеет исходная стойка. Сама она долго обучалась стандартным позам и
приемам, которые выполнялись почти как танец. Считалось, что верно выбранная
поза - залог победы.
Муртан сделал выпад первым. Пригнувшись, он собрался ударить Конана в
незащищенный живот. В ту же секунду своей левой рукой тот перехватил правое
запястье боссонита и резко вывернул его. Правой рукой он нанес удар снизу
вверх, в результате чего меч Конана рассек тонкую кожу куртки, кожу самого
боссонита, сквозь мясо прошел в ребра и, разрубив их, вышел наружу. При этом
еще как бы по инерции меч раскроил лицо стоящему рядом Баллану. Тот начал
пятиться, однако меч Конана настиг и его. Он обрушился на плечо Баллана и
разрубил боссонита почти пополам. Проходя через ключицу и ребра, меч рассек
надвое сердце.
Калья только моргала, не в силах поверить собственным глазам. Тела
боссонитов еще сотрясала смертная агония, а девушка уже пыталась
восстановить в памяти все детали схватки. Собственно, вся схватка состояла
из трех ударов Конана, два из которых и оказались смертельными. Ее-то учили
тому, что удар снизу вверх и слева направо - самый никудышный, а вот косой
удар сверху вниз, в который можно вложить весь свой вес плюс силу мускулов,
- самый желательный. Считалось, что, потренировавшись, можно научиться
использовать дополнительные мускулы корпуса и левой ноги. Однако только что
она стала свидетельницей того, как Конан с помощью <неправильного> удара
рассек человеческое тело, словно хрупкую скорлупку. С теорией Конан как-то
не успел познакомиться, но его реакция, сила и расчет были поистине
сверхъестественны.
- Эти двое схлопотали по заслугам, - проговорил Конан, вытирая меч и
вкладывая его в ножны. - Теперь очередь за остальными четырьмя. Калья,
прихвати-ка их кошельки. Деньги в нашем деле не лишнее.
Девушка без колебаний обшарила трупы. В ее действиях было хладнокровие
человека, привыкшего балансировать между жизнью и смертью. И нет ничего
зазорного в том, чтобы забрать имущество убитого врага.
- И кто-то еще называет меня сумасшедшей, - в сердцах проговорила она,
- да такого психа, как ты, еще свет не видывал! Ты же отправился
путешествовать по миру, а вместо этого гоняешься, чтоб отомстить за людей,
которые даже не родня тебе! А повстречав убийц, ты, вместо того чтоб
расправиться с ними, устраиваешь поединки, но ведь они гнусные работорговцы,
а ты дерешься с ними один на один, как с порядочными людьми. - Возмущению
Кальи не было границ.
- Не один на один, а один на два, - поправил Конан. - Много чести для
этих ублюдков биться с ними один на один. Боссониты хорошо знают нас,
киммерийцев. Когда я предложил им биться два против одного, я знал, что
наношу страшный удар по их гордости. Потому они так взбесились. Не волнуйся,
перед смертью они испытали самый большой для них позор. Чего тебе еще?
Сначала Калья хотела ответить, что боссониты, прибив его, вплотную
занялись бы ею самой. А только от одной мысли об этом ей делалось плохо.
Однако девушка смолчала, побоявшись, что Конан сочтет ее малодушной, да к
тому же еще и ворчливой. Вместо этого она спросила:
- Откуда тебе было известно, что ты победишь?
Конан, подумав секунду, ответил:
- Конечно, боссониты - исконные враги киммерийцев. Но в общем-то, они
по большей части честные люди. Но эти двое - настоящее отребье. Паршивые
овцы, изгнанные из стада. А такие не бывают хорошими воинами. - А то, что
себя Конан относит к лучшим представителям своего племени, этого Конан вслух
не сказал. Это и так подразумевалось.
- Кроме того, - продолжил Конан, - боссониты сильны в защите. Тут им
мало равных, а вот атака - их слабое место. А мы, киммерийцы, одинаково
хорошо владеем и тем и другим. И вообще... нам нет равных!
Уж чего-чего, а уверенности в себе Конану было не занимать. И Калья
поспешила сменить тему разговора.
- Этих денежек нам не надолго хватит, - сказала девушка, подбросив на
ладони увесистый кошелек. В лунном свете можно было разглядеть кордаванскую
кожу, окрашенную в алый цвет, и золотые нити шитья. - На золото этой парочки
мы безбедно проживем несколько месяцев, а если поиски Тахарки затянутся, то
и год протянем. Если покупать только еду, а спать под открытом небом,
надолго может хватить.
- Да уж ничего себе...- рассеянно пробормотал Конан. Перспектива столь
долгих поисков не улыбалась ему. - А то, что у них много денег,
неудивительно. Сколько жизней они угробили на больших дорогах. Да и вся эта
затея с рабами, видно, очень доходна.
- Похоже на то, - откликнулась Калья и замолчала. Не было у нее охоты
спорить с киммерийцем. И вообще, что-то неуловимо изменилось в их
отношениях. Раньше, когда Конан и Калья пребывали в состоянии враждебного
нейтралитета, все было ясно, и девушка чувствовала себя как-то уверенней.
Клялась же она перед алтарем Митры, что никогда не полюбит ни одного
мужчину! Аксандриас, вот кто во всем виноват. При мысли о нем в девушке
вспыхнула дикая, нечеловеческая ярость, точно такая, которая бушевала в ней,
когда аквилонец выжег ей каленым железом глаз.
Глава 5
Жрец стоял возле жаровни и бросал на тлеющие багровые угли пригоршни
трав. Сама жаровня представляла собой металлический треножник в форме змей,
чьи головы упирались в пол, а хвосты поддерживали череп, в котором,
собственно, и тлели угли. И змеи, и череп были изготовлены из деталей
усыпальниц валузианских королей. Дерево на растопку тоже пошло не простое.
Когда-то из него была сделана виселица. Дым от тлеющих углей и трав тоже вел
себя необычно. Он не стремился вверх, как это бывает всегда, а, повторяя
спиралевидное движение змей треножника, стекал вниз.
Жрец творил заклинания. Вот уже много часов подряд, нараспев, ни на
минуту не умолкая, он творил их. Высокое искусство магии требовало от жреца
огромной выносливости, такой, которой обладают лишь величайшие из воинов.
Каждое слово он произносил предельно внятно, сколько бы оно ни повторялось.
Уже было далеко за полночь, когда над жаровней возник светящийся шар.
Шар покачивался, пульсировал. Текли минуты. Он то становился ярче, то почти
угасал. И вот когда свечение сделалось ровным, внутри шара появилось чье-то
лицо. Это было несомненно лицо человека. Однако для человеческого лица оно
было слишком совершенным, чтобы принадлежать человеку. Только по высокой
прихоти художника могло возникнуть подобное лицо, вознамерься он сначала
собрать воедино все самые совершенные черты самых совершенных людей, а потом
вдохнуть в них жизнь. И все же прекрасным это лицо не было, потому что не
было в нем ничего, озаренного человеческим чувством.
- Много лет прошло с тех пор, как мы разговаривали в последний раз,-
сказал человек в светящемся шаре, и древние звуки старостигийского языка
наполнили комнату.
- Этот древний храм долгие столетия стоял вдали от тех мест, где
вершилась история человечества. Все это время совершал я обряды, оттачивал
свое колдовское мастерство, постигал сверхъестественное. И наконец-то нечто
значительное затевается в наших краях, - произнес жрец.
- О да! Нам известно, что туда, где прежде была Харутония, а ныне стоит
город Кротон, начинают стягиваться некие неясные силы. И эти силы должны
соединиться. И вот тогда, возможно, здесь произойдет нечто, представляющее
интерес для нас. Так о чем ты хотел нам поведать?
- То, что происходило в этих краях до сих пор, может показаться на
первый взгляд малозначительным и обыденным. Однако мои исследования говорят
о том, что эти события - предвестники великих перемен. А на днях явился в
храм человек, пожелавший узнать некоторые заклинания и купить снадобья. Он
был всего лишь грязным бандитом, притворявшимся, будто интересуется Великим
Искусством Магии. Я бы и говорить с ним не стал, однако накануне было мне
видение о том, что его приход имеет тайный смысл. Я притворился, что верю
этому проходимцу, и дал ему все, о чем он просил. И вот я узнал, что мои
снадобья были использованы им и его сообщниками для возрождения
гладиаторских боев. А вчера вечером случилось и еще кое-что. В городе
появились чужеземцы: желторотый юнец, варвар с севера, однако при взгляде на
него вспоминаются короли Атлантиды. Он пришел с молодой женщиной. Жажда
мщения превратила ее в сурового воина. Их пригнала в Кротон ненависть. Едва
они появились, как тут же расправились с двумя негодяями, сотоварищами
приходившего ко мне бандита. Что из этого всего получится - трудно сказать.
- Да, картина пока еще не ясна, - произнес человек в светящемся шаре.-
Обо всем, что происходит здесь, сообщайте мне ежедневно. Мы будем пристально
следить за этим сектором до тех пор, пока не разберемся во всем досконально.
Готовьтесь к возвращению богов.
- Я буду ждать их появления, мой повелитель, - певуче произнес жрец,
опустился на колени и, склонясь, коснулся лбом каменных плит пола.
Еще не успев толком проснуться, Конан схватился за рукоять меча. Было
довольно темно. Лунный свет едва проникал через прорези ставен. Что же
разбудило его? Конан рывком вскочил с постели. Ему вдруг почудилось в окне
чье-то лицо, правда, лицо много меньше человеческого. Юноша распахнул
ставни.
За окном не было ничего, кроме посеребренных лунным светом крыш. Он
потряс головой и протер глаза кулаками. Может, это сова заглянула в окно, а
ему померещилось лицо человека? Возвращаясь в постель, он взглянул на спящую
Калью. Она, как обычно, спала сидя, прислонясь спиной к стене и уткнувшись
лицом в колени. Единственную в комнате кровать занимал Конан. На полу возле
девушки лежало что-то блестящее. Конан склонился и улыбнулся: даже
несгибаемая Калья дала слабинку и сняла на ночь свои доспехи. Девушка слегка
пошевелилась, но не проснулась - Конан двигался бесшумно, словно тень. А
ведь сон Кальи был чутким, как у кошки.
Конан опять улегся, но заснуть не смог. Он лежал и перебирал в памяти
вчерашний день, который они с Кальей провели, слоняясь у <Райского приюта>.
Тахарка так и не появился. Правда, уйти бандиты не уйдут. Куда им деваться,
разве бросят они почти налаженное выгодное дело? Поэтому киммериец и девушка
решили дожидаться их в городе. Им хотелось добраться до бандитов прежде, чем
тех повесят власти. Радость мщения они не собирались уступать никому.
Заснуть не удалось. Конан встал, бесшумно открыл дверь, петли были
хорошо смазаны, и вышел в коридор. Он спустился с третьего этажа в общий
зал. Ночная коптилка слабо освещала его.
Всюду кругом было темно и тихо. Луна висела на западе, низко над
горизонтом. Темноту разрывал только редкий свет факелов в руках
припозднившихся гуляк, нетвердыми шагами возвращавшихся на ночлег.
Конан немного прогулялся перед таверной. Все было тихо, и он собрался
было вернуться, лечь и заснуть, однако чей-то голос заставил его обернуться.
- Юноша, подождите минутку! - Звук голоса шел из темной ниши у входа.
Конан резко выхватил меч.
- Кто тут? А ну, выходи!
Из ниши выступила чья-то фигура, закутанная в темный плащ. Капюшон
скрывал лицо незнакомца.
- Неужто я так страшен, что меня испугался столь доблестный воин, как
ты? Посмотри, я безоружен.
Конан, раздосадованный своей поспешностью, бросил меч в ножны.
- Так что ж ты прячешься по темным углам? И вообще, кто ты такой?
- Можно сказать - никто. Всего лишь жрец, бедный служитель храма всеми
забытых богов. Я хотел кое о чем спросить тебя. Не согласишься ли ты пойти
со мной туда, где мы сможем спокойно поговорить? А за время, потраченное на
беседу, я тебе заплачу золотом. Ты ведь любишь золото?
- Вообще-то да. Но сейчас мне не до него. Зачем я тебе нужен? Я не знаю
ни тебя, ни твоих богов. - В голосе Конана слышалось подозрение.
- Давай побеседуем о шайке головорезов, среди которых есть один
шарлатан-аквилонец.
- Что ты знаешь об этом? - Конан аж подскочил.
- Пойдем со мной в мой храм, там все станет тебе ясно, - с мягкой
настойчивостью повторил жрец.
- Посмотрим... - буркнул в ответ Конан.
Ему очень не хотелось ввязываться в эту историю. Однако возможность
выведать что-то новое о Тахарке и его банде заставила Конана последовать за
темной фигурой.
Конан шел, сжимая рукоять меча. Он был молод и неискушен, но уж глупцом
его нельзя было назвать, настороже он держался, боясь попасть в ловушку.
Киммериец рассуждал так: о его связи с Тахаркой мог знать лишь тот, кто
был свидетелем его расправы с боссонитами. Предположим, по городу поползли
слухи, и они достигли ушей Тахарки, и вот Тахарка подослал этого старика,
чтоб заманить его, Конана, в ловушку. Киммерийца перспектива попасть в
ловушку не слишком беспокоила. Он был молод и самоуверен. И не сомневался,
что вырвется из любой переделки. А при удачном стечении обстоятельств
отправит на тот свет и четырех оставшихся бандитов. Пара минут кровавой
работы - и долг мести исполнен. А потом можно отправляться на все четыре
стороны. Хочешь - на юг, хочешь - на восток, в Замору и Туран, о которых
говорила ему Калья и о которых его соплеменники знают лишь понаслышке.
Сегодня, мотаясь с Кальей по улицам Кротона, Конан беседовал со многими
торговцами и караванщиками из разных стран. Этот город, переполненный
разноплеменными людьми, чрезвычайно ему нравился. Особенно по душе ему были
рассказы о разных городах и странах, о древностях и диковинках, наполнявших
их. Все эти истории разжигали его страсть к путешествиям.
Наконец старик и Конан свернули в узкую мощеную улочку. В темноте юноша
пытался разглядеть внешнее убранство храма. Вообще-то Конану было совершенно
безразлично, кто его провожатый. Колдунов Конан терпеть не мог. Но ведь
далеко не все жрецы являются колдунами. Встречались ему и жрецы бога Митры,
и жрецы разных других богов, и среди них попадались вполне нормальные люди.
Киммерийцы всегда поклонялись суровому северному богу Крому. И наличие
служителей культа эта религия не предусматривала. Он представил, как
веселились бы его соплеменники, узнав, что между ними и богом должны
находиться люди, единственным занятием которых будет посредничество!
Наконец они вошли в храм. Конану стало не по себе. Не то чтобы он
ощущал грозящую опасность, но сами стены храма действовали как-то удручающе.
Даже встреча с врагами в этой ситуации показалась бы ему облегчением.
Наличия злых чар Конан тоже не ощущал. Давила, скорее всего, древность
этих стен. Казалось, что воздвигла их не человеческая рука. В общем,
киммерийцу было здесь неуютно. Однако сознаться в этом, развернуться и уйти
ему не позволяли гордость и любопытство.
- Каким богам здесь поклоняются? - спросил Конан, превозмогая
удручающее воздействие архитектуры храма и всей его атмосферы. И вдруг ему
померещилось, что наверху, среди змеиных голов, мелькнуло маленькое лицо, то
самое, что мелькнуло в окне сегодня ночью. Но лицо исчезло, прежде чем Конан
успел понять - явь это или видение.
- Назвать богами тех, ради кого воздвигнут этот храм, было бы не совсем
точно, - отозвался жрец, - они столь древни, что человеческое воображение не
в силах представить их возраст. И в то же время они, как и сами люди,
порождены вселенной. И, с точки зрения обычных людей, возможности их
поистине безграничны. Мы, жрецы этих богов, находимся тут не для того, чтобы
поклоняться им. Мы просто поддерживаем с ними постоянную связь. Мы исполняем
их волю, а они за это даруют нам блага.
Киммериец мало что понял из всех этих туманных объяснений. Религии
народов, более древних, чем его собственный, казались ему очень сложными и
нелепыми, а уж эта, с позволения сказать, религия была и вовсе ни на что не
похожа.
- Ну, и как же их зовут? - поинтересовался Конан скорее из вежливости.
Тем временем они приблизились к какому-то странному светильнику. Сам
сосуд был пуст, однако из него исходил странный зеленоватый свет, точнее
пламя. Было не ясно, каково предназначение этого пламени, которое к тому же
оказалось холодным.
- Имена наших богов трудно передать человеческим языком. Мы их называем
Древнейшие. Или - Те-Кто-Имеет-Великую-Силу. Еще мы их зовем Творцы. У них,
у каждого, есть свое персональное имя, например: Родившийся От Мертвой
Звезды, Несущий Гибель и другие. Стигийцы, те носятся со своим Сэтом, точно
с писаной торбой, крича на каждом углу, что древнее его богов нет. А ведь
этот их старый змей Сэт просто молокосос по сравнению с Древнейшими. В
сравнении с их силой и могуществом он лишь бледная тень.
- Меня не интересуют твои боги, жрец, - сказал Конан, поглощенный
созерцанием непонятного зеленого пламени. Протянув руку, он коснулся его
языком, однако ничего, кроме легкого покалывания, не ощутил. - Что это за
зеленый огонь и почему он не жжется?
Жрец улыбнулся краем рта:
- С помощью этого инструмента мы и общаемся с Творцами. Наша связь
осуществляется через это пламя. Огонь - одна из четырех стихий, составляющих
вселенную. Но пламя, известное здесь, на земле, лишь нечистое подобие
истинного небесного огня.
Конан кивнул, при этом он, точно загипнотизированный, смотрел на пламя.
- Мой отец был кузнецом. Он много рассказывал мне о свойствах огня.
- Этот огонь уже поведал мне кое-что о тебе. Ты не такой, как все
остальные люди.
- Я-то? Ну, известное дело, не такой. Я - киммериец.
- Я не об этом. Вот сейчас, например, ты касался рукой пламени. И будь
ты обыкновенным человеком, твоя рука превратилась бы в головешку.
- Что?! - Конан вышел из оцепенения и резко повернулся к жрецу. - И ты
не предупредил меня! - Он с такой силой сжал рукоять меча, что костяшки
пальцев побелели.
Жрец, пораженный свирепостью, так внезапно вспыхнувшей в голубых глазах
киммерийца, непроизвольно отступил. Иметь дело с Конаном было все равно что
общаться с полуприрученным тигром, спокойствие и безмятежность которого в
долю секунды может смениться первобытной свирепостью. Такие люди и раньше
встречались жрецу, но подобный экземпляр он видел последний раз очень много
лет назад. Такие, как он, - редкость во все времена. Обыкновенных дикарей
всегда хватало. Свирепые сверх всякой меры, они в то же время не умели
думать самостоятельно, связанные устоями и предрассудками. Подлинные варвары
- это редкость, но еще реже встречался среди них человек, способный покинуть
свой клан, свое племя, чтобы в одиночку проложить свой собственный путь.
Когда-то давно на земле рождались такие люди. Они становились героями
легенд и мифов. Они становились полководцами, королями, императорами,
вдыхали новую жизнь в угасающие цивилизации. Примитивные жизненные силы били
в них через край. Им была присуща невероятная энергия и предприимчивость, а
еще - вселяющая ужас свирепость и беспощадность.
Жрец успокаивающе поднял руку:
- Постой! Я ведь знал, что огонь не причинит тебе вреда. Я знаю такие
вещи. Давай поговорим спокойно, я все тебе объясню. Мне надо узнать кое-что
от тебя, в благодарность я помогу тебе справиться с твоими врагами.
- К чему все это? - спросил Конан. - Скоро они вернутся из своего
рейда, и тогда я разберусь с ними сам.
- Одно оружие тебя не спасет, - предостерег его жрец. - Тахарка из
Кешана не так прост, как тебе кажется. Если ты хочешь победить его, ты
должен его понимать.
- Зачем? - снова спросил Конан. - Я спровоцирую его, вступлю в бой и
убью. Все это проще простого, и отомщенные души моих друзей обретут желанный
покой.
Жрец был терпелив. Тщательно подбирая слова, чтобы избежать нового
прилива ярости Конана, он снова заговорил:
- Будь он обыкновенным человеком, этого действительно было бы
достаточно. Но вы оба необыкновенные люди, иначе вы никогда не привлекли бы
к себе моего внимания.
- Продолжай, - угрюмо бросил Конан, хотя весь этот разговор был ему
абсолютно не по душе. Зачем этот жрец встревает и придумывает какие-то
трудности там, где их в помине нет? Но все же придется его выслушать, вдруг
во всем этом что-то и кроется.
- Для начала расскажи мне о своем народе. Кто твои предки?
- Что я, сказитель какой-нибудь, - буркнул Конан, - расскажу что
вспомню.
И он принялся за рассказ. Как и большинство варваров, киммерийцы
придавали громадное значение своему происхождению и тщательно хранили знание
о своих предках. Хоть Конан и не принадлежал к числу тех, кто был специально
призван хранить в памяти эти драгоценные сведения, тем не менее он, как и
любой другой из его соплеменников, мог легко назвать имена членов своего
клана, живших несколько столетий назад.
- Да, этого мне вполне достаточно, - проговорил жрец, когда Конан
закончил перечисление длинного ряда своих предков. - Теперь я знаю, в каком
направлении искать, если мне понадобятся уточнения. А сейчас сделай на руке
небольшой надрез и потом сунь руку опять в пламя, чтобы в сосуд упало
несколько капель твоей крови.
- Не стану я это делать, - возмущенно заявил Конан. - Я не за тем
пришел, чтобы колдовать тут с тобой на пару.
Жрец незаметно улыбнулся:
- Боишься пролить несколько капель своей крови? Не тревожься, я не
собираюсь колдовать над ней. Просто история каждого народа запечатлена в его
крови, а я обладаю знаниями, позволяющими читать эту историю при помощи
моего зеленого пламени. Если ты согласишься, то мы могли бы заглянуть дальше
в историю твоего рода, и тогда многое для меня прояснилось бы.
Конана задел намек, будто он боится пролить свою кровь, поэтому
киммериец немедленно сунул левую руку в зеленое пламя и сделал неглубокий
надрез кинжалом. Алые капли упали в сосуд, но, к удивлению Конана, они не
достигли дна, а будто растаяли в пламени.
Жрец начал нараспев тихо произносить какие-то слова. Киммериец опять
принялся смотреть на огонь, вид пламени заворожил его. Языки огня стали
постепенно менять цвет, внутри образовывались какие-то смутные картины, и,
что было уже вовсе не понятно, Конан каким-то образом оказался участником
происходившего в этих картинах, хотя прекрасно осознавал, что продолжает
оставаться в храме.
Он видел в пламени темноволосых светлокожих воинов, которые сплетались
в яростных схватках с желтоволосыми и рыжеволосыми воинами, а иногда и кожа,
и волосы их врагов были темными. Он сразу признал среди дерущихся своих
родичей, возможно даже своих предков по прямой линии, которые сражались с
асирами и ванирами, гипербореями и пиктами. Его предки были похожи на него,
вот только оружие у них было не стальное, а бронзовое, и он понял, что видит
своих родичей, живших в те времена, когда стали еще не было.
Потом он увидел таких же темноволосых и светлокожих людей, но оружием
им служили отполированные камни. Они бродили по замерзшим долинам, где
никогда не таял лед, сражались с другими людьми, со снежными обезьянами и
еще какими-то существами, для которых у Конана не было названия. Потом он
увидел, что происходило в доледниковый период, когда его соплеменники
воевали с какими-то пигмеями, которые на своих низкорослых лошадках явились
издалека, заполнив все пространство степей. Потом он увидел непроходимые
джунгли, покрывающие долины и склоны высоких гор, гигантских змей,
извивающихся на дне этих долин, услышал монотонный бой барабанов, а потом
какие-то высокие чернокожие люди с луками непременно хотели пройти сквозь
земли предков Конана на другую сторону гор.
Еще дальше унесли Конана языки пламени. Он смог увидеть землю в ту
пору, когда ее сотрясали катаклизмы, когда горы раскалывались в огне и дыме
и по их склонам начинала течь река из раскаленной добела лавы, когда моря
поднимались и заливали континенты, а дно океанов обнажалось и превращалось в
сушу. И все время он видел своих предков, которые сражались и никогда не
просили пощады.
Потом он увидел похожих на себя людей. Но они не были такими
примитивными, как прежде, а вели свою жизнь в своеобразной варварской
роскоши: они носили одежды из ярких шелков, а головы их были украшены
перьями диковинных птиц. Конан стал свидетелем их сражения с пиктами,
приплывшими на каких-то диковинных двойных ладьях, чтобы захватить их земли.
Он увидел человека, сидящего на золотом троне, его глаза были печальны,
рядом лежал большой двуручный меч, а на голове человека была корона. Они с
Конаном были настолько похожи, что вполне могли бы считаться близнецами.
Все дальше и дальше уносило Конана пламя, и голова его кружилась, он
уже был не в состоянии удержать в памяти все, что видел. Последней в этой
череде картин оказалась лужайка леса, где волосатые человекообразные
существа с удивлением и восхищением разглядывали своего отпрыска, не только
менее волосатого, чем все остальные, но и способного делать вещи, абсолютно
недоступные его сверстникам. А потом и эта картинка исчезла, и перед Конаном
осталось гореть лишь зеленое пламя.
Конан в изумлении потряс головой:
- Что это было, жрец? Мне показалось, будто перед моими глазами прошла
вся история моего народа, которая началась задолго до заселения Киммерии.
- Ты все верно понял, - подтвердил жрец. - Я уже говорил тебе, что вся
история человеческого рода запечатлена в крови человека. Это словно письмена
на пергаменте, и нужно только уметь прочитать их.
- Если то, что я видел, - правда, это означает, что соплеменники
намного древнее, чем я считал до сих пор.
- Это справедливо для большинства народов, - заметил жрец. - Все помнят
только свою недавнюю историю, несколько столетий, самое большее -
тысячелетий. Но люди существовали на земле даже тогда, когда форма материков
была другая. Считается, что твой народ всегда обитал в горной туманной
Киммерии, но они были теми же самыми людьми, когда горы на севере
представляли собой острова в громадном море, населенные доисторическими
существами, давно исчезнувшими с лица земли. Как я и предполагал, в твоих
жилах течет кровь королей, покоривших Валузию, Тхуле и Комморию. С тех пор
миновали сотни веков. Твои соплеменники вновь превратились в варваров,
немногим лучше тех дикарей, от которых они в свое время произошли. Но
одновременно они остаются все теми же людьми.
Раздумывать обо всем этом Конану не нравилось. А сама мысль о краткости
человеческой жизни по сравнению с уходящими в бесконечную даль веками
истории существования человеческого рода разбередила его душу и несколько
поколебала уверенность в себе.
- Какое отношение имеет все это к моему делу? - сердито спросил он
жреца.
- Самое непосредственное, - ответил жрец и добавил: - Пойдем и спокойно
все обсудим.
Совершенно разбитый, будто он неделю не сходил с седла, Конан
последовал за жрецом в небольшую комнату. К огромному облегчению Конана,
здесь не было никаких необычных предметов. Большой тяжелый стол, покрытый
резьбой, два кресла ему под стать, старинный буфет, на кото...
