Танит Ли. Владыка смерти
страница №7
...орство исчезло. Облако черного дыма обволоклоее, танцующую, закружило и потянуло - но не вниз, а вверх, подняло в воздух.
Глядя на демона затуманенными похотью глазами, Симму видела отражение луны
и звезд в глазах Азрарна, которые казались ей прекраснее всех звезд.
Вскоре Симму почувствовала, что лежит в пустоте небесного свода и руки
демона обнимают ее. Азрарн мягко произнес:
- Ты говорила с лысым бородатым леопардом. Что он сказал тебе?
- Что я подвергаю опасности его обет безбрачия, - ответила девушка
Симму и обвила руками шею Азрарна. Это прикосновение вызвало в ней такое
чудесное сладостное чувство, что она тихонько вскрикнула. Но Азрарн мягко
отстранился от нее и сказал:
- Время для любовных утех обычно выбираю я. Оно еще не пришло.
Симму отвернулась от него и обнаружила, что лежит не на облаке, а в
гнезде черных перьев, на спине гигантского орла. Птица летела на восток, и
взмахи ее крыльев громом разносились над землей.
"В твоей памяти увидел я образ мудреца, - с помощью шума крыльев
обратился демон к Симму. - Я знаю ответ на его загадку и отнесу тебя в Дом
Синего Пса, где ты сама все узнаешь".
Сидя на спине орла Симму - снова стал юношей.
Глава 2
Лилас - ведьма из Дома Синего Пса спала и видела сон о Владыке Смерти.
Улум обходил свои владения, а вечно юная колдунья шла за ним по пятам. Она
знала себе цену и слышала, как люди кричат; "Это избранная сестра Владыки
Смерти".
Ведьма спала обнаженной. На ней был пояс с костяшками пальцев, а ее
замечательные волосы цвета солода укрывали тело, словно шелковый плед. Она
стонала и слабо подрагивала во сне, слыша приближающиеся шаги Улума, кожей
ощущая прикосновения его плаща.
А перед домом мерзко шуршали листьями дикие гранатовые деревья. Они
роняли на землю плоды, полные яда, надеясь, что утром хозяйка сада наступит
на них. Если деревья и помнили Наразен, то молчали об этом. Шелестя листвой,
они говорили о луне, жалея, что не могут опутать ее своими ветвями и
стащить вниз. Ведь они были рабами, привязанными к земле, и ненавидели
свободу других.
Колдунье снилось, что Улум прошел под виселицей, а когда Лилас
последовала за ним, шершавая веревка неожиданно обвилась вокруг ее горла.
Ведьма открыла глаза и увидела возле своего ложа чудовищного пса из синей
эмали, который сладострастно лизал ее тело. Увидев, что хозяйка проснулась,
пес пролаял:
- Кто-то идет сюда.
- Кто же?
- Я слышал хлопанье крыльев, - ответил пес. - Полнеба обрушилось на
луг, и я поспешил спрятаться. А когда выглянул, то увидел на лугу мужчину,
который не был мужчиной, и юношу, который не был юношей.
- Ты собрался играть со мной в загадки?! - прошипела ведьма.
- Никогда я не посмел бы так поступить, моя прелестная госпожа, -
заюлил пес. - Но, как ваш слуга, я доложил вам все, что видел.
В этот миг в бронзовую дверь дома громко постучали. Лилас нахмурилась -
те, кто искал ее помощи, обычно вели себя вежливо. Ведьма хлестнула пса
своими волосами.
- Иди. Посмотри, кто стучит.
- Я боюсь, - заскулил пес, но, подчиняясь приказу хозяйки, выскочил из
комнаты.
Широко распахнув бронзовые двери, он вытянулся на пороге во весь рост
и зарычал на пришельцев:
- Кто вы?
- Я - Азрарн, князь демонов, - объявил высокий темный человек. А этого
юношу можешь считать моим сыном. Теперь иди и передай это Хозяйке Гранатов.
Пес поспешно повиновался. Его фарфоровые зубы стучали от страха, а
фаянсовый хвост с жутким шорохом волочился по полу.
Посетители вошли в дом. Они не спеша следом за псом поднялись по
ступеням и попали в комнату со множеством синих светильников, горевших
розовым огнем. Тут в комнату вбежала побледневшая ведьма. Она бросилась к
ногам Азрарна, и ее волосы волной хлынули на ковер.
- Величайший из Владык, - пробормотала ведьма. - В моем доме ты всегда
желанный гость. Помилуй свою недостойную служанку.
- Считай, что помиловал, - улыбнулся Азрарн. - Встань!
Ведьма поднялась. Она откинула прядь волос назад так, чтобы открыть
бутоны грудей, но пояс с костями остался спрятанным. Еще раз оглядев гостей,
удостоверяясь в их личности, колдунья скромно опустила ресницы. Один из
гостей - необыкновенно красивый юноша - был обнажен так же - нет, даже
больше, чем она. Служанке Владыки Смерти хватило и мимолетного взгляда,
чтобы убедиться, что второй гость тот, кем назвался.
- Могу ли я, - произнесла Лилас, - предложить что-нибудь моему
повелителю? Серебряное кресло с обивкой из редкостного бархата? Дымящееся
вино с ароматом белых лотосов? Хотите, чтобы звучала музыка? Может,
воскурить благовония? Все, о чем я мечтаю, - услужить моему господину.
- Мы убедимся в этом чуть позже, - отмахнулся Азрарн, и Лилас
задрожала. Затем демон прикоснулся к плечу юноши, стоявшего рядом, о чем-то
сообщая ему. Глаза юноши заблестели, и он заговорил тихим, но ясным и
твердым голосом:
- Моя мать Наразен была королевой Мерха. Ты помнишь ее?
- Я? - с наигранным удивлением ответила Лилас. - Многие приходят в мой
дом.
Юноша затянул паузу, собираясь с силами. Даже не глядя на него, ведьма
чувствовала опасность, исходящую от этого человека.
- Ты носила на своем поясе палец моей матери, - продолжал юноша. - Она
заключила договор с тем, кому ты служишь. Когда Наразен умерла, ты растерла
кость в порошок - ведь таков твой обычай? - и выпила его, растворив в вине.
Ты всегда так делаешь, чтобы продлить свою молодость.
- Что ж, - ответила Лилас, - это правда. Я припоминаю эту королеву. Но
я ничего не делаю без согласия моего хозяина.
- Нет, сделала. Однажды...
- Что именно? - перебив Симму, требовательно спросила Лилас. Она
впилась взглядом в юношу и уже не обращала внимания ни на его рысьи глаза,
ни на то, как он смотрел на нее.
- Яд, от которого умерла Наразен, - ведь это ты приготовила его?
- Я? - переспросила Лилас, отступив. Это было правдой. Лилас с первого
взгляда невзлюбила Наразен. Ведьме не нравилось высокомерие королевы в
разговорах с Владыкой Смерти, которое он даже не пытался пресечь. Лилас с
каждым днем завидовала Наразен все больше, она была очень ревнивой. Однажды
она сорвала красный гранат и вынула из него синие ядовитые зерна. А потом
приготовила из них смертоносный напиток, хранившийся в небольшом сосуде. И
день за днем, ночь за ночью ведьма с улыбкой разглядывала этот сосуд, думая,
как бы преподнести королеве ад. Наконец Лилас послала в Мерх шпиона - она
имела власть над некоторыми низшими существами - разными червями и
ящерицами. Ее посланнику понадобилось несколько месяцев, чтобы добраться до
города и вернуться назад, но он принес ей хорошие новости. И вот, приняв
чужое обличье (у колдуньи их было несколько), Лилас сама отправилась в Мерх.
Она отыскала дом продажного лекаря - трусливого, жадного и к тому же
преданно служившего Жорнадешу. Бесцеремонно войдя в дом и неожиданно
появившись в лаборатории лекаря, Лилас предложила ему купить сосуд с ядом.
- Почему меня должна заинтересовать эта гадость? - грубо спросил
лекарь, стараясь скрыть волнение от сверхъестественного появления
прекрасной гостьи.
- Разве в городе нет ни одного честолюбивого мужчины, мечтающего о
троне Мерха? Лекарь закашлялся;
- На троне Мерха сидит королева.
- Да, но она скоро должна родить. А разрешившись от бремени, Наразен
ослабнет и может попросить чего-нибудь выпить.
- Это же измена, - в страхе пробормотал лекарь. Но после долгих
раздумий он спросил:
- Почему ты думаешь, что этот яд лучше, чем те, которые готовлю я?
- Можно подсыпать такую дозу, что смерть наступит в самый подходящий
момент, - ответила Лилас. - И еще, этот яд действует безболезненно, но
делает жертву бессильной. Королева даже не сможет позвать на помощь, а
следы отравления появятся только через несколько часов после того, как тело
остынет.
- Все это лишь слова.
- Ты можешь убедиться сам.
Слуги лекаря затащили в дом мальчишку-оборванца, силой заставили
попробовать напиток. Он тихо умер - без боли, в молчаливом отчаянии, и
синева действительно не сразу проступила на его коже.
Три слитка золота получила Лилас в обмен на сосуд. Она редко
пользовалась деньгами, предпочитая не тратить их, а хранить дома в кувшине.
За шестнадцать лет, прошедших со дня кончины Наразен, колдунья изредка
доставала три слитка золота и играла с ними, улыбаясь...
Но сейчас ей было не до смеха.
- Ложь, - объявила она своим необычным гостям. - Кто рассказал тебе
этот вздор?
- Это правда, - возразил Симму. - Скажи спасибо, что мстительная
Наразен не знает этого. Недавно она приходила в наш мир из Внутреннего Мира
и в гневе уничтожила весь Мерх.
- А еще скажи спасибо, - продолжал Азрарн, - что твой хозяин не слышит
нас. Улум любит заключать сделки с людьми, но кто же станет это делать,
если узнает, что на Владыку Смерти нельзя положиться. Выходит, что как
только душа обещана ему, он сразу же подсылает своих слуг убить несчастного
и сослать душу в его мир на тысячу лет?
Лилас побледнела. Она сделала ужасную глупость, которую может
допустить только очень умный и хитрый человек. И только теперь она поняла
это. Колдунья снова рухнула на пол и обхватила ноги Симму.
- Прекрасный юноша, скажи мне, чего ты хочешь, - я сделаю все, что ты
пожелаешь. Дай мне поручение, и я исполню его. Но прошу тебя, не
рассказывай о моей глупости Владыке Тьмы, Улуму.
Симму вопросительно взглянул на Азрарна, не зная, что делать дальше, и
вдруг в его голове вспыхнул уголек знания, небрежно брошенный князем
демонов. И Симму сказал ведьме:
- Улум ничего не узнает, если ты ответишь мне на один вопрос.
- Все, что угодно, - отвечала ведьма... И это была вторая глупость,
которую она совершила.
- Скажи мне, что такое сказала ты Владыке Смерти, отчего он согласился
заключить договор с тобой?
Симму произносил слова, до конца не понимая их глубинный смысл,
исполняя молчаливое указание Азрарна. Но как только слова эти слетели с его
губ, глаза юноши вдруг широко раскрылись - он неожиданно понял всю важность
того, что произнес. Глаза Лилас тоже широко раскрылись.
- Спроси меня о чем-нибудь другом, - медленно проговорила она. - Этого
мне нельзя говорить.
- Мне не нужно ничего другого. Я хочу знать именно это.
- Величайший из Владык... - начала Лилас, поворачиваясь к Азрарну.
Но демон сделал вид, что не замечает ее. Его благородное лицо почему-
то напомнило колдунье, как близко королевство Азрарна к королевству Улума и
то, как просто один Владыка Тьмы может связаться с другим.
Лилас мысленно проклинала все и вся. Она проклинала гранатовые деревья
в своем саду за то, что те искушали ее своим ядом, она проклинала маленький
сосуд, лекаря, Симму - ведь рядом с ним стоял такой могущественный страж.
Все это навело Азрарна на мысль, что, несмотря на роль служанки
Владыки Смерти, Лилас заключила с Улумом договор, иначе Улум не стал бы
выслушивать ее. Очевидно, ведьма обнаружила слабое место в неуязвимых
доспехах Владыки Смерти. Достаточно слабое, чтобы воспользоваться этим и
стать служанкой Улума, прожить лет двести или еще больше, сохраняя вечную
молодость.
Когда Симму понял, что имеет в виду демон, он схватил ведьму за горло.
- Что ж, раз ты так любишь Владыку Смерти, я отправлю тебя к нему.
- Нет, - заскулила Лилас. - Я еще не готова к этому. Я все расскажу. -
Но когда Симму отпустил ее, лукавые огоньки мелькнули в глазах колдуньи.
Она собралась соврать.
Однако Азрарн произнес;
- Она может молчать. Я уже все знаю.
Когда ведьма вспомнила о своем договоре с Улумом, демон прочел ее
мысли так же легко, как читал бы в открытой книге.
Как уже упоминалось, четырнадцатилетняя Лилас, возвращаясь домой в
предрассветный час, встретила Владыку Смерти. Он стоял под виселицей, и три
тела покачивались над ним. Улум и девушка долго разговаривали. И теперь
Азрарн знал, о чем они говорили.
"Господин, - начала Лилас, - я преклоняюсь перед тобой - кто же не
понимает, что ты могущественнее любого земного короля, могущественнее самих
богов? Я трепещу от страха".
"Ты искала меня?" - спросил Улум.
"Нет, - ответила Лилас. - Я еще молода и хочу жить. Но я восхищаюсь
твоей красотой и твоим величием. Я трепещу, стоя перед тобой - ведь моя
жизнь висит на волоске".
"Такова любая жизнь," - вздохнул Улум, Владыка Смерти.
"Да, - согласилась Лилас, - но когда-нибудь люди найдут противоядие от
смерти. Тогда ты погибнешь! А ведь Смерть так хороша и необходима. Если
люди будут жить вечно и смеяться - прошу прощения, мой повелитель, я бы
никогда себе этого не позволила - смеяться над Смертью, тогда какими же
чудовищами они станут! А ты, Владыка, кем станешь тогда ты?"
Возможно, Смерть создали боги, а может - люди. Улум был тенью на стене,
именем, облеченным в форму. С каких пор он существовал? Достаточно долго,
чтобы осознать свое существование. Но, не подвластный человеческим чувствам,
он не ощущал острой боли напрасного беспокойства за свою жизнь. Однако его
не прельщала жизнь, лишенная впечатлений, жизнь в мире, где люди начнут
отрицать смерть.
Лилас отлично это понимала...
А в тот день на холме она говорила с Улумом низким и сиплым голосом,
полным страха, восхищения и коварства.
"Мудрость и зло руководят мной. Несмотря на юные годы, я знаю много
тайн. Если же я ошибусь, поправь меня. Говорят, что в стране богов, в
Верхнем Мире, есть колодец, наполненный водой бессмертия. Ни один смертный
не может проникнуть в тот Мир, но даже если бы и смог, все равно этот
колодец неусыпно охраняют. Однако мои учителя рассказывали мне - хотя,
может, и они ошибались, - что существуют легенды еще об одном колодце,
который находится где-то в восточных землях нашего мира. Этот второй
колодец расположен точно под колодцем бессмертия в стране богов - один под
другим. Ни один смертный не знает, где находятся колодцы. В самом деле,
откуда же им знать - ведь в колодце, находящемся на земле, - обычная вода.
Но мои учителя сказали мне: не случайно эти колодцы расположены друг под
другом. Может быть, такова прихоть богов. Когда-нибудь дно колодца
бессмертия - а говорят, оно сделано из стекла - треснет, и несколько капель
эликсира вечной жизни попадут из Верхнего Мира в наш - прямо в колодец под
ним. Подумай, мой господин, какая случится беда, если в тот самый час какой-
нибудь человек наткнется на земной колодец и узнает его секрет. Ведь этот
колодец даже не охраняется. По крайней мере, так говорят".
Владыка Смерти сделал вид, что его совсем не заинтересовал этот
рассказ. Но тем не менее он спросил: "Зачем ты рассказала мне эту историю?"
"Потому что, мой господин, ты - Владыка Тьмы и должен знать, где
находится колодец Верхнего Мира. А значит, ты сможешь найти и его двойник
на земле. Тогда ты поставишь возле него своих стражей - в ожидании дня,
когда упадут капли воды Бессмертия. Или, если это слишком утомительно для
тебя, разреши мне присмотреть за колодцем. Я умная, хоть и молодая. Все мое
искусство я предоставлю в твое распоряжение".
"А ты, зная эту тайну, разве не воспользуешься ею, чтобы послужить
людям?" - удивился Улум.
Тогда Лилас было всего четырнадцать лет. Мужчины использовали ее, а
она - их. Однако теперь перед ней стояло волшебное создание, прекраснее и
ужаснее любого мужчины, когда-либо появлявшегося на земле. Липас всегда
искала себе темный и жуткий идеал. Ведьма легла на тропу перед Владыкой
Смерти и поклялась, что будет служить ему, не заботясь о человечестве, без
всяких условий. Искренность ее темной страсти исходила и от ее сердца, и от
разума. Владыка Тьмы понял это и поверил ей, хотя и связал ее
обязательством исполнять и другие его поручения, Он подарил ведьме другую
форму вечной жизни, исходившую из костей, растворенных в вине. Но Лилас не
должна была испить ни глотка воды бессмертия, если даже та прольется в этот
мир.
А что касается таинственного нижнего колодца, Владыка Смерти нашел его.
Хотя Улум никогда не был в Верхнем Мире - ведь в те дни боги не умирали,
он знал, где находится священный колодец, и поэтому без труда отыскал
колодец мира смертных.
Он перенес туда Лилас, обернув ее белым крылом своего плаща. Ведьма не
видела дороги, но само место изучила до мелочей. Владыка Смерти оставил ее
одну, решив посмотреть, как его служанка выполнит порученную работу, сам он
был слишком абстрактной и опасной фигурой, чтобы свободно бродить среди
людей и заключать с ними договоры; но порой ему нужен был посредник. Кроме
того, такое занятие было ему совсем не по вкусу. Поэтому он наделил свою
служанку сверхъестественной силой и сделал так, чтобы ее имя всегда звучало
рядом с его. С тех пор Лилас приобрела определенную репутацию. И где бы ей
ни довелось побывать, о ней говорили как о служанке Улума.
Ведьма, несомненно, держалась высокомерно, но умела улаживать любые
дела. Заклинаниями и различными фокусами она подчиняла себе невежественных
и примитивных людей, живущих возле колодца. Ее окружали рабы и стражники,
связанные ее чарами. И вся эта ложь была затеяна ради маленькой склизкой
замшелой норки в земле - вот что представлял из себя второй колодец...
Но теперь, трясясь от страха у ног Азрарна в Доме Синего Пса, понимая,
что демон вырвал из ее памяти то, что никто и никогда не услышал бы из ее
уст, Лилас пожалела, что утром, двести восемнадцать лет назад, встретила
Владыку Смерти.
- Прекраснейший и очаровательный Владыка, - умоляла она демона, -
забудьте то, что вы узнали. Я признаюсь своему хозяину в том, что помогла
отравить Наразен, пусть он считает, что я сохранила в тайне местонахождение
второго колодца... Сжальтесь надо мной!
Пока она причитала и заламывала руки, Азрарн исчез и унес юношу с
собой.
А Лилас еще долго выла и била кулаками по полу.
Но наконец она успокоилась, встала, подошла к столу и открыла большую
шкатулку из черного дерева. Внутри лежал небольшой плоский барабан, которым
она вызывала Улума. Этот барабан был сделан из старого красного дерева, на
которое была туго натянута человеческая кожа.
Ведьма села на пол и, в страхе кусая губы, начала бить в барабан.
Азрарн мог отыскать второй колодец без труда - он ведь знал, где
находится колодец бессмертия. А потом на вершине холма, под белым звездным
дождем, демон рассказал Симму самое необходимое, а затем распрощался с ним.
Теперь юноша улыбался.
- Теперь, когда я стал простым смертным, ты бросишь меня. Но кем же
тогда я стану, если я ничто в твоих глазах?
- Героем, - ответил Азрарн. - Творцом Хаоса.
- Да, - печально проговорил Симму. На мгновение его зеленые глаза
заблестели и черные огоньки озорства эшв отразились в них. - Я принесу
смерть Владыке Смерти. Но сколько лет придется мне ждать, пока колодец
Верхнего Мира не треснет?
- У смертных свой удел. - С усмешкой заметил Азрарн. - Ты отыщешь свой
путь, потому что в этом твоя судьба.
Симму уставился на него пустым взглядом.
- Чем-то ты похож на одного человека, - надменно проговорил Азрарн.
- Кого?
- Его зовут Зайрем.
- Кто это?
Азрарн запустил пальцы в длинные локоны Симму и сказал:
- Ты звал его, когда тебе было страшно.
- Не помню, - тихо ответил Симму. - Даже если я и звал его, то не
помню, кто он.
- Ты быстро забываешь, совсем как демон, - усмехнулся Азрарн.
- Меня тоже забудут, - протянул Симму жалобным женским голосом - под
ласкающими прикосновениями Азрарна он снова изменился. - Когда-нибудь я
позову тебя, повелитель, а ты не услышишь меня или не захочешь услышать.
- Я услышу, - заверил Азрарн. - Если ты бросишь в огонь свой зеленый
камень, я появлюсь. Пусть это будет нашим знаком.
И Азрарн поцеловал Симму в губы. От этого поцелуя тело Симму
затрепетало. Но в тот момент, когда огонь экстаза охватил ее, Азрарн исчез.
Симму - одновременно девушка, эшва и терзаемый муками мужчина -
остался один на вершине холма, залитого лунным светом.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
САД ЗОЛОТЫХ ДЕВ
Глава 1
Никто не знал, где находился второй колодец, но располагался он,
несомненно, где-то рядом с центром земли, вдалеке от черных огнедышащих
вулканов внутренних областей. Места эти трудно было назвать красивыми или
плодородными: настоящая пустыня, по которой к далекому морю текла река. На
ее берегах и протекала жизнь обитающих здесь людей. Они возделывали поля,
ловили рыбу и охотились на животных, населявших прибрежные болота. Их
пугала пустыня, поэтому они старались не удаляться от реки, и поступали,
несомненно, мудро. Считалось, что на тысячи миль вокруг нет ни капли воды,
если не считать одного места. На расстоянии дня пути от реки среди дюн
поднимались девять невысоких скал. Они кольцом окружали долину, такую же
пыльную и бесплодную, как пустыня. Посреди долины виднелась поросшая мхом
яма, узкая и глубокая, на самом дне которой, едва заметно, тускло
поблескивала серовато-зеленая вода. Это и был второй колодец.
За двести восемнадцать лет до появления Симму в Доме Синего Пса Улум
послал к колодцу одну из своих служанок. Ей было всего четырнадцать, и она
считалась очень сообразительной, хотя порой вела себя непредсказуемо.
Лилас появилась на берегах реки, одевшись жрицей, поразила Людей Реки
чудесами, и те решили, что с такой выдающейся личностью надо считаться. Она
заявила, что прислана Богом, но имени его не назвала. Однако некая аура,
дар Улума, придавала ее словам зловещую значимость. Женщина-ребенок,
блудница и колдунья, облаченная в невидимые покровы силы, она отдавала
приказы, и ей повиновались.
- Кольцо Девяти гор, - объявила она, - священно, как и долина внутри
него. Но самое ценное - неприметная на первый взгляд яма с краями,
покрытыми засохшим илом. Значит, все это надо охранять, и Людям Реки
повезло, что мрачный и таинственный Бог избрал именно их.
- Кроме того, - продолжила колдунья, - самые крепкие и сильные юноши
должны нести дозор в пустыне.
Люди Реки зароптали, но все же приняли волю Бога. Однако и это
оказалось еще не все. В пустыне нужно было возвести сторожевые башни, чтобы
вовремя заметить приближающегося врага.
- Ну, конечно, - проворчали люди, переминаясь с ноги на ногу. - Может,
мы этим и ограничимся?
- Нет, - ответила колдунья. - У подножия гор я поставлю своих стражей.
Жуткие чудовища не причинят вам вреда. Наконец, - закончила колдунья, -
горную долину придется окружить высокой стеной, чтобы никто не смог
перебраться через нее. Даже верные охранники останутся снаружи. За этой
стеной будут находиться Верховные Стражи - девять тринадцатилетних
девственниц. Они не имеют права выходить из долины, пока не закончится срок
их службы - девять лет. После этого их заменят следующие девять, и так
будет до конца времен.
- Девять дев? - в изумлении спросили люди.
- Совершенно верно, - ответила она, - и, разумеется, ни один мужчина
не войдет в долину. А если кто-нибудь попытается, то его ждет смерть.
- Но как же эти девочки смогут жить в бесплодной пустыне? -
допытывались люди. - Ведь там нет ни еды, ни воды. Воду из колодца, да
простит Бог нашу дерзость, пить нельзя.
- Пусть вас это не тревожит, - ответила колдунья. - Когда я все
обустрою, долина станет прекраснее всех садов мира. Ваши дочери будут
умолять меня о милости служить моему повелителю и с рыданиями встретят час
окончания службы. Вам же нужно постараться сделать так, чтобы девять
избранниц были прекрасны, как девять молодых лун. Я не желаю видеть в своем
саду уродин. И не забудьте воздать почести моему повелителю.
И в самом деле Лилас была непредсказуема.
В ее голове вспыхивали различные образы, и она превращала их в
реальность. Взять хотя бы стражей-нелюдей - трудно представить чудовищ
более мерзких. Рогатые и клыкастые, с головой тигра и хвостом из
извивающихся змей... Одни имели крылья, другие дышали огнем, рев третьих
ужасен. Они прятались в пещерах и норах, на скалистых террасах у подножия
гор. Но стоило кому-нибудь подойти слишком близко, чудовища тут же
выскакивали из убежищ и набрасывались на чужеземцев. Колдунья, не зная меры,
сотворила целые полчища подобных тварей. Они и в самом деле не причиняли
вреда Людям Реки, лишь время от времени какой-нибудь сбившийся с дороги
странник попадал к ним в лапы, и тогда чудовища разрывали его на части
железными когтями.
Тем временем люди усердно возводили стену вокруг долины. Несомненно,
тут не обошлось без колдовства; говорят, стена, построенная всего за один
месяц, достигла такой высоты, что девять рослых мужчин, встав друг другу на
плечи, не могли доставать до ее верха. Внутрь вела единственная узкая дверь,
открывавшаяся лишь раз в сутки, на закате. Не стоит и говорить, что
стражем у этой двери колдунья поставила самое ужасное из своих созданий.
Сама же стена обжигала руки, а с ее гребня били молнии, поражая
неосторожных. Даже хорошо подготовленная армия, несущая дозор в пустыне, на
башнях и на внешних склонах гор, держалась подальше от этой стены.
Наконец Лилас в одиночестве отправилась в бесплодную Долину колодца. С
собой она взяла лишь три камня, которые дал ей Улум. Колдунья бросила один
из них на землю, и из того места, куда он упал, забил фонтан прозрачной и
холодной воды. Она бросила второй и третий камни, и вся долина наполнилась
пением вод. Затем, уже с помощью своего колдовства, Лилас сотворила
чудесный сад. Кое-что из ее чудес являлось всего лишь иллюзией, но все
остальное было самым настоящим. А потом колдунья показала свой сад людям.
Жителям пустыни, считавшим доселе свою угрюмую реку и болота лучшим даром
природы, сад в долине показался сном, раем, о котором они не смели и
мечтать. Они тоскливо вздыхали, а маленькие девочки, которым еще не
исполнилось тринадцати лет, с круглыми от восторга глазами просили:
-Ну, пожалуйста, можно я стану хранительницей Священного колодца Бога?"
Пока все шло именно так, как задумала Лилас. Самой колдунье идея
запереть девочек за высокой стеной казалась необычайно ловким ходом, хотя,
возможно, именно это и было ее ошибкой. За свою короткую жизнь Лилас много
скиталась, вокруг нее всегда вились мужчины, и, возможно, сотворив эту
долину, она постаралась воплотить в реальность свою мечту - безмятежную
жизнь под сенью деревьев в обществе девяти дев. Этим девам целых девять лет
не нужно будет терпеть идиотские игры мужчин, в которые сама Лилас уже
наигралась. А может, создавая сад, она хотела вновь обрести потерянную
девственность, она, еще в юные годы продававшая себя за деньги и уроки
магии. И все же ей казалось, что прекрасные и невинные девицы станут
наилучшей охраной для Священного колодца. Как и многие смелые, деятельные и
умные женщины, видящие вокруг только ограниченных и покорных людей, Лилас
считала себя совершенно исключительной, полагая, что ни одна женщина не
сравнится с ней. Поэтому она думала, что девять дев, проведя лучшие свои
годы в ее саду, получат больше удовольствий, чем общаясь с грубыми
мужчинами. Они будут гулять по саду, играть, заниматься своими девичьими
пустяками, и им в голову не придет исследовать колодец или пытаться постичь
его тайну до тех пор, пока сюда не проникнут мужчины - потенциальные герои.
Лишь двести один год спустя самодовольство Лилас поколебала встреча с
Наразен. Однако к тому времени колдунья уже не занималась охраной второго
колодца, считая свою работу законченной.
Благодаря колдовству Улума колдунья оставалась вечно юной, так что
физически она совершенно не изменилась, да и разум ее остался прежним.
Когда Симму встретил Лилас, ей было двести тридцать два года, однако она
казалась все той же четырнадцатилетней девчонкой. Но мир, в отличие от
колдуньи, изменился, и земля колодца не была исключением. Собственно говоря,
жесткий порядок, установленный Лилас, и повлек за собой все перемены.
Во-первых, Люди Реки стали надменными и высокомерными - ведь именно
они оказались избранниками Бога и охраняли его святилище. Такая
самоуверенность породила в людях неведомую им ранее смелость и страсть к
путешествиям. Пустыня по-прежнему не привлекала их, но оставалась река. Они
увлеклись строительством лодок. Спустя примерно десять лет они уже плавали
вниз по реке и вскоре добрались до моря, обнаружив на его берегах пару
городов и несколько мелких поселений. Очевидно, что ни один из этих городов
и поселков не являлся избранным Богом, и, хотя некоторые пытались
претендовать на это, доказательств тому не имелось. Высокомерие Людей Реки
все росло, и вскоре они стали устраивать грабительские набеги на соседей.
Они забирали и везли домой все лучшее, что могли найти, оправдываясь тем,
что делают это во славу их Бога. Благодаря грабежам уже через двадцать лет
они стали процветающим народом. У них были лучшие корабли, позволявшие им
заплывать все дальше и дальше. Еще через пятьдесят лет на берегах реки
вырос прекрасный белокаменный город с висячими садами и золотыми лестницами.
Город назвали Вешум, что значит Благословенный, и каждому входившему в
него сразу же попадалась на глаза статуя Бога, установленная на западном
берегу реки, - огромное изваяние из черного обсидиана. Видимо, колдунья все
же подсказала несколько деталей из внешности Улума, хотя статуя не
передавала ни красоты, ни отрешенности Владыки Смерти. Скульптура скорее
напоминала чудищ, ревущих на склонах Девяти гор. Эти твари выдыхали пламя,
хлопали крыльями и готовы были разодрать на части любого путника, наивно
полагавшего, что он может пройти по тропам, которые они охраняют.
Сомнительно, что какому-то злодею захотелось бы подняться вверх по
реке до Вешума. Еще менее вероятно, чтобы кто-нибудь удосужился пересечь
выжженную солнцем пустыню только для того, чтобы взглянуть на грязную яму в
бесплодной долине. Поэтому не удивительно, что молва о чудесном городе
разошлась лишь благодаря слухам о его сказочных богатствах, награбленных
пиратами Вешума во время опустошительных набегов на прибрежные поселения.
Кроме того, людей завораживали рассказы хвастливых жителей Вешума об их
удивительном Боге, о жутких тварях, охраняющих горы и пожирающих
неосторожных путников, о храбрых и сильных юношах, неустанно несущих дозор
в пустыне, а особенно увлекало слушателей старинное предание о волшебном
саде и девяти прекрасных девах, служащих Богу в его святилище. В Вешум
стали стекаться паломники, чтобы поклониться Черному Богу и возложить на
его алтарь драгоценные приношения. Кое-кому повезло попасть на церемонию
Избрания дев и увидеть своими глазами все великолепие золотых украшений
безупречно прекрасных избранниц, проследить, как они идут к святилищу и
исчезают в узкой двери, появляющейся в величественной стене на закате
солнца. А над стеной в это время сверкали молнии. Когда девы входили в сад,
закончившие службу выходили оттуда, выброшенные из рая в мир, о котором
давно забыли. Они рыдали, как и было предсказано, и некоторые предпочитали
смерть, бросаясь со скалы, остальные же неохотно возвращались в Вешум и
становились жрицами в обсидиановом храме. Некоторые девушки выходили замуж,
но ни одна из них не была счастлива. Они изнывали от тоски по чудесному
саду и, случалось, убивали своих мужей или детей. Никто не осмеливался
наказывать их, потому что они считались святыми. Бывало и так, что одна из
этих женщин, скрывая лицо под покрывалом и безутешно рыдая, возвращалась
назад в пустыню, минуя стражу и чудищ. Она садилась близ пышущей жаром
высокой стены. На закате она бросалась к дверям, обжигая руки, но неведомый
грозный страж не пускал ее, и тогда несчастная убивала себя.
- Но что же они там охраняют? - интересовались паломники, пришедшие в
Вешум.
Богатые разбойники, давно уже не грабившие соседей, предпочитая жить
на дары паломников, отвечали:
- Святыню из золота и золотой колодец под ней. (Колдунья напоследок
прикрыла грязную яму изящным храмом с куполом из чистого золота.) После
этого паломники, не подходившие слишком близко к чудовищам-стражам,
возвращались домой и рассказывали;
- Жители Вешума посылают самых храбрых своих сыновей защищать честь их
Бога. Священные горы кишат ужасными чудовищами. А в волшебном саду, о
котором не расскажешь словами, девять дев, прекраснее, чем девять золотых
звезд, охраняют золотой колодец.
Так Вешум стал знаменитым, а долину начали называть садом золотых дев.
С тех пор прошло двести тридцать лет.
- Я уверен, что изберут и нашу дочь - Кассафех, - хвастливо заявил
купец.
- Ну, разумеется, - ответила его жена, не отрываясь от вышивания.
- Нашу дочь - Кассафех, - повторил купец, довольно ухмыляясь. Он
торговал редкими шелками, которые привозил с побережья. Иногда его корабли
брали на борт паломников, направляющихся к алтарю Черного Бога, и паломники
хорошо платили ему. Дед купца был беспощадным пиратом, но об этом все давно
забыли. - Да, Кассафех наверняка изберут. Она само совершенство. Она станет
одной из девяти святых. Мы должны гордиться ею. Кстати, подумай, насколько
проще нам будет выдать замуж остальных четырех девочек.
- Да, - согласилась его жена, не глядя на него.
- Нет, ты только представь - наша дочь станет святой! - воскликнул
гордый отец.
Его жена залилась ярким румянцем и уколола палец.
Кассафех и в самом деле была прекрасна, как говорил ее отец, даже еще
прекраснее. Стройная, с бледной, почти прозрачной кожей, она напоминала
молодой месяц. Ее волосы имели бледно-золотистый оттенок, напоминая лучи
восходящего солнца. Ее глаза.., нет, ее глаза описать невозможно. Купец
ничуть не кривил душой, называя ее красавицей. Он ошибался лишь в одном:
Кассафех была не его дочерью.
Дело в том, что жена купца родилась ниже по реке; и если ее супруг был
просто богатым купцом, она являлась истинной аристократкой и жила в
великолепном доме у моря. Когда матери Кассафех исполнилось одиннадцать лет,
няня предупредила ее:
- Ты можешь гулять вдоль берега, но только со мной или со своей
служанкой. И ни в коем случае ты не должна подниматься на тот дальний,
самый высокий холм со скалистой вершиной.
- Это почему еще? - вызывающе спросила девочка.
- Потому что он принадлежит богам, - ответила няня. - Это их святилище,
и ни один человек не должен осквернять его своим присутствием.
Нетрудно догадаться, что мать Кассафех тут же решила, что из всех мест,
где она хотела бы побывать, вершина высокого холма - самое главное.
Однажды утром, отделавшись от нянек и служанок, девочка устремилась к холму
и быстро достигла цели.
С вершины холма открывался великолепный вид. Далеко внизу простиралось
застывшее море зеленых холмов, а подножие того, на котором стояла девочка,
казалось ярко-красным из-за множества распустившихся маков. Шелковая гладь
моря простиралась до самого горизонта, а огромное голубое небо раскинуло
свой шатер над вершиной утеса, где стоял мраморный алтарь, посвященный
богам. Давным-давно жители этих мест решили, будто боги время от времени
спускаются с небес на вершину скалы, и, хотя боги на самом деле ничего
подобного не делали, к алтарю вот уже несколько веков никто не отваживался
приблизиться. Вера - удивительная штука, и из-за нее порой происходят
настоящие чудеса.
Девочка повела себя легкомысленно и беззаботно, непочтительно усевшись
на алтарь, и в восхищении огляделась: синее небо, зеленые холмы и шелковое
море. Потом она задремала, не заметив, как пролетели часы и густые золотые
сумерки коснулись вершины прибрежных утесов. А проснувшись, девочка
обнаружила, что она не одна.
Рядом с ней стоял странный молодой человек. То есть сначала девочка
приняла его за человека и, только рассмотрев получше, поняла, что ошиблась.
Волосы незнакомца напоминали золотую паутину, а глаза имели очень странный
цвет - они напоминали призмы, в которых есть все цвета радуги и в то же
время ни одного. Сквозь необычно белую кожу просвечивали вены, но, несмотря
на это, он казался прекрасным. Он стоял почти обнаженный, лишь ярко-синий
плащ развевался на одном плече, словно на ветру, хотя никакого ветра и в
помине не было. Казалось, плащ не просто наброшен на плечо, а растет прямо
из плоти. У странного обнаженного незнакомца девочка не заметила никаких
мужских органов, однако она ни на мгновение не усомнилась в том, что перед
ней мужчина. Хотя он мог принадлежать к некоему среднему полу, но почему-то
показался будущей матери Кассафех чрезвычайно соблазнительным.
Это Бог, - подумала девочка. Она спрыгнула с алтаря и склонилась в
почтительном поклоне. Она ничуть не испугалась - невозможно бояться столь
прекрасное существо. Девочка была в том возрасте, когда все мужчины
представлялись ей грубыми и неуклюжими созданиями, пленительными и
отталкивающими одновременно.
"Бог" не двигался с места и молчал, и девочка подняла голову, а потом
выпрямилась. Она обладала непосредственностью истинной аристократки и,
обняв "Бога" одной рукой, поцеловала его в губы Ей показалось, что она
прикоснулась к чему-то восхитительному, но не живому, вроде статуи из
полированного оникса. Что касается -Бога", то он лишь загадочно улыбнулся,
а его золотые ресницы слегка вздрогнули.
Нет, это был не Бог. Боги не покидали Верхний Мир, но в тех краях
обитали волшебные создания - духи стихий. Они бродили среди облаков и звезд,
купались в пламени закатов, наигрывали мелодии на длинных серебряных
струнах дождя. Эти волшебные существа редко показывались людям, считая тех
невероятно дикими и грубыми. Им больше нравилось бродить вдоль границ
Верхнего Мира и, наблюдая издали, восхищаться богами. С виду духи стихий
чем-то напоминали богов, хотя не до такой степени, чтобы можно было их
перепутать. Так вот эти странствующие духи Верхнего, точнее, Подверхнего
Мира иногда спускались на вершину холма с алтарем. Для чего они появлялись
на этом холме, неизвестно. Также неизвестно, почему один из них оказался
там именно тогда, когда пришла мать Кассафех и задремала на алтаре.
Возможно, человеческая фигура на безлюдной вершине заинтересовала дух.
Когда девочка поцеловала его, дух заговорил, и его негромкий голос
напоминал ей звуки арфы.
- Не целуй меня больше, - сказал он. - Это может сделать тебя матерью
моего ребенка.
- Ну, конечно, - насмешливо фыркнула девочка. Она, разумеется, отлично
знала, что именно может сделать ее матерью.
- Мы зарождаем новую жизнь поцелуем, но ты смертная, поэтому, чтобы
зачать ребенка, тебе потребуется еще и семя смертного мужчины - Если ты Бог,
то выносить твое дитя - великая честь для меня, - объявила девочка и
поцеловала духа еще раз. Тот задрожал всем телом, и девочка вдруг
почувствовала, как нечто, обладающее вкусом вина и фруктов, наполнило ее
рот. Она проглотила это восхитительное нечто, и дух смежил фиолетовые с
золотой каймой веки.
- Я предупредил тебя, но ты не вняла моим словам. Пятеро детей родятся
у тебя до того, как семя мужчины и та жизнь, что я передал тебе, смогут
соединиться. Шестое твое дитя будет моим Дух побледнел еще больше, слабо
вздохнул, одновременно удовлетворенный и виноватый, а потом странный плащ
поднял его в воздух. Вскоре таинственный незнакомец растворился в синем
небе.
Поздно вечером девочка вернулась домой в смущении и солгала няне,
когда та спросила ее, где она была. К счастью, все обошлось без заметных
последствий. Когда девочка несколько лет спустя вышла замуж за богатого
внука пирата и уехала в далекий белокаменный Вешум, этот случай и вовсе
стерся из ее памяти. Теперь он представлялся ей сном или девичьими
фантазиями.
Потом она родила купцу четырех дочерей и одного сына. Все дети были
миловидны, что порадовало купца. В ночь зачатия шестого ребенка, когда семя
мужа вошло в нее, женщина испытала такое мучительное наслаждение, что
неожиданно вскрикнула Никогда прежде она не испытывала ничего подобного.
Купец от души поздравил себя с успехом, а узнав, что жена вновь беременна,
поздравил себя еще и с плодовитостью.
Дитя родилось в положенный срок, роды прошли легко, и с самого
рождения ребенка мать наблюдала за девочкой со все возрастающим интересом и
тревогой. Кассафех выглядела обычным ребенком без каких-либо
сверхъестественных особенностей. Внешне она больше походила на мать, но
унаследовала кое-что от трезвости и практичности отца. И все же было в ней
нечто отличавшее ее от остальных детей. Ее легкие, пушистые и не
поддающиеся гребню волосы казались присыпанными золотым порошком, а глаза
могли непредсказуемо менять цвет, что было вовсе не свойственно глазам
смертных. Однако эти странности не бросались в глаза и приписывались игре
света и тени или просто выражению лица девочки. На самом же деле девушка
унаследовала все это от другого отца, с удивительными и в то же время
бесцветными глазами.
Потому-то, когда купец заговорил о Кассафех как о своей дочери, ее
мать залилась краской. А он, вспомнив тот ее единственный возглас восторга
и наслаждения жены, решил, что и она вспомнила о том же и устыдилась этого.
Сама Кассафех в это время подслушивала у дверей. Когда она услышала о
девяти девах и о том, что ей, вероятно, придется стать одной из них, ее
глубокие, как омут, глаза от гнева из темно-зеленых стали светло-серыми.
"Я никогда не соглашусь жить запертой в саду целых девять лет, -
поклялась она. - Ничего хорошего это не сулит. Отслужив Богу, святые девы
мрут, как мухи". Потом ей вспомнилось, что девы должны быть безукоризненно
красивы. Тут же глаза Кассафех стали цвета индиго, и она бросилась искать
острый нож. Но, найдя его, девушка посмотрела сначала на сверкающее лезвие,
потом на свою кожу цвета водяной лилии и положила его на место.
И вот наступил Великий День Избрания. Кассафех, вместе с другими
достойными тринадцатилетними девицами, должна было отправиться на площадь
перед храмом. Раньше никого не интересовало, богата или бедна девушка,
решившая стать одной из девяти. Однако когда город разбогател, решено было,
что и избранницами могут стать только дочери богатых и знатных людей.
Претенденток провели по широкой лестнице внутрь храма, в огромный зал.
Девочки поодиночке вошли в небольшую комнату, где жрицы придирчиво
разглядывали несчастных, озлобленные изгнанием из сада. "Да это же просто
уродина!" - пронзительно вопили они. "Вы только посмотрите! Она косолапа,
как медведица! И это ужасное родимое пятно... Нет, нет, такие нам не
подходят". Бедные девочки выбегали их храма, рыдая от унижения. Однако в
конце концов всегда находилось несколько красавиц без единого изъяна, и
жрицы приступали к дальнейшему осмотру. "А это что такое? Всего тринадцать -
и уже распечатана! Убирайся, бесстыжая потаскушка!"
Когда в комнату вошла Кассафех, жрицы буквально почернели от злости,
ведь ее совершенство и несомненное целомудрие сразу бросались в глаза. Эта
мерзавка собирается пролезть в райский сад, куда им доступ навсегда закрыт.
Как они ненавидели ее!
Но когда Кассафех сбросила платье, жрицы мило заулыбались.
- Ах, какие отвратительные нарывы! - поздравили они Кассафех.
- Да, - печально отозвалась девочка. Часть ночи она потратила на
создание этого произведения искусства из теста и краски для шелка. - Никак
не могу избавиться от нарывов. Их не бывает меньше десяти. Никто не может
помочь.
Однако получилось так, что один из жрецов подглядывал за процедурой
через потайное отверстие в стене, и, хотя он весь дрожал от возбуждения,
пожирая глазами нагую деву, он все-таки смог отличить крашеное тесто от
воспаленной плоти. Поэтому, приложив губы к отверстию в стене, он прокричал
ужасным голосом:
- Бог избрал эту деву и исцелит ее. Принесите воды и вымойте ее тело.
Мерзкие болячки исчезнут, и вы увидите, как Кассафех прекрасна.
Девушка нахмурилась, а жрицы заворчали, но исполнили все указания на
случай, если голос и в самом деле принадлежал Богу. Конечно же, вода смыла
жуткие нарывы, и тело Кассафех поразило жриц своей красотой.
- Я все равно не пойду в сад, - пробурчала Кассафех, за что жрицы
отхлестали ее бархатными бичами, не оставляющими следов на коже несчастной.
Вскоре они объявили имена девяти дев, и имя дочери купца было среди
них.
Кассафех никогда не поклонялась Черному Богу. Она считала его гадким,
а его статую - отвратительной. Девушка верила, что все боги прекрасны. Хоть
она и не знала тайны собственного зачатия, мать много рассказывала ей о
божествах Людей Побережья. Именно таким богам хотела бы поклоняться
Кассафех. Девушка несколько раз вслух прокляла вешумского идола, но он не
покарал ее за это, и она полностью уверилась о том, что он бессилен. Потом
Касеафех задумала было сбежать, но у нее ничего не вышло. Обезумевшие от
гнева родители отругали дочь и заперли в комнате без окон. Ее выволокли
оттуда только на рассвете того дня, когда девяти девам предстояло
отправиться в волшебный сад.
Остальные восемь избранниц глупо хихикали и, судя по всему, были очень
довольны.
- Как благосклонен к нам Бог! - блеяли они, пока жрецы надевали им
золотые украшения. - Как нам повезло!
- Беее! - презрительно передразнивала их Кассафех. - Беее-беее!
Когда один из жрецов, поправляя золотое ожерелье, погладил ее грудь,
глаза Кассафех вдруг пожелтели, и она укусила его.
Шумная процессия вышла из Вешума и двинулась через пустыню: колесницы
с ярко-красными балдахинами, отделанными бахромой, жрецы и жрицы, звенящие
колокольцами и бьющие в барабаны и гонги, дикие звери на разукрашенных
драгоценными камнями поводках и множество зевак. Они шли весь день, время
от времени останавливаясь, чтобы выпить холодного вина и отведать сладостей
и фруктов, а под вечер они поднялись на холм, с которого были видны горы,
окружавшие долину.
Подъехал дозорный отряд, несколько сотен могучих воинов. Со сторожевых
башен поднялись сигнальные дымы и раздались звуки горнов.
Солнце склонилось к западу, окрасив небо в золотистый цвет.
Стражи-нелюди внимательно следили за караваном из своих нор и пещер,
время от времени изрыгая холодное пламя.
Некоторые из избранниц, испугавшись чудовищ, визжали и падали в
обморок. Кассафех не боялась созданий Лилас, она жалобно смотрела на
красивого юношу - капитана дозорных, но он знал свои обязанности и даже не
повернул головы в ее сторону.
Сумерки сгущались, и теперь все отчетливее сверкали ослепительные
вспышки света над раскаленной стеной. Процессия отправилась в сторону сада.
Звенели колокольцы и кимвалы, шипели и рычали чудовища. Перед самим закатом
солнца жрицы и избранницы остановились перед высокой мрачной стеной,
которую, словно расплавленный металл, окутывала мерцающая дымка.
В одном месте неподалеку от стены росло несколько черных деревьев. Там
затаилось что-то живое - призрачный страж двери.
Небо приобрело бронзовый оттенок, сквозь ветви деревьев проскользнул
последний луч заходящего солнца, и в раскаленной каменной кладке появилась
щель.
- Выходите, о святые девы золотого колодца! - прокричали жрецы. -
Выходите из сада. Ваш срок окончен.
И тут же через щель в стене проскользнуло несколько жалких рыдающих
девушек. В отчаянии они рвали на себе одежду и волосы. Но они не смели
ослушаться, хотя их сердца готовы были разорваться от горя.
Кассафех не смогла удержаться и громко закричала:
- Веселитесь, радуйтесь, вы больше не рабыни! Я охотно поменялась бы
местами с любой из вас!
Но жрецы тут же ударили в барабаны и гонги и заглушили голос
несчастной. В то же время некоторые из бывших хранительниц, ничего не
замечая вокруг, бросились вниз с одной из скал и разбились о камни.
Остальные жрицы продолжали причитать и лить слезы. Глаза Кассафех стали
синими от ярости, но она промолчала.
Подобно волнам прилива, на толпу накатывался грохот музыки,
благословения, глухие стоны изгнанниц, молитвы и заунывное пение. Под этот
шум Кассафех и восемь ее спутниц подошли к стене, пышущей жаром, словно
огромная печь. Из этого жара за ними, одобрительно ухмыляясь, наблюдало
кошмарное создание, вероятно сам страж двери. Кассафех, проходя мимо,
показала ему язык.
А потом жар исчез, исчезла дверь в стене, и с ними исчез весь
привычный мир.
Золотые девы вошли в рай.
Глава 2
Стена изнутри выглядела совсем иначе. Она казалась блестящей и
сложенной из желтовато-зеленой и небесно-голубой глины Гирлянды виноградных
лоз и других вьющихся растений, усыпанные цветами и крохотными плодами,
почти полностью скрывали ее. Дверь находилась высоко над чашей долины, и
взорам входящих Избранниц открывался прекрасный вид. Тут все цвело и
зеленело - какой контраст с выжженной пустыней, оставшейся за стеной. Ближе
к центру долины изумрудные луга терялись в чащах и зелень приобретала
бирюзовый оттенок. Вершины скал растворялись в прозрачной голубизне неба.
Повсюду звенели бесчисленные ручейки, воздух казался пропитанным ароматом
воды. Все живое в долине наслаждалось изобилием живительной влаги. Дочери
Людей Реки вдыхали свежий запах влажной земли и зеленеющих трав, как
неведомые им доселе благовония.
Солнце зашло, и долина неуловимо изменялась - из зеленой и голубой она
стала золотистой, а потом - янтарной и, наконец, ярко-пурпурной. В сумерках
сверкали серебром небольшие водопады, в небесах зажглись яркие звезды.
Розовая луна залила сад неземным светом.
Прямо перед избранницами начиналась лестница из по...
