Вячеслав Шалыгин. Бессмертие наемника
страница №7
... - Семь из них сейчас в руках беловолосых. Остался я и теперь вот - вы...Хочу, кстати, заметить, что сегодня утром кадровик, проверяя по моей просьбе
бумаги, не обнаружил личного дела офицера, заброшенного к альбиносам накануне.
Я попросил взглянуть своими глазами и нашел нужную мне папку в целости и
сохранности, на положенном месте, согласно алфавитному порядку. Так происходило
во всех семи случаях. Имен этих людей больше нельзя прочесть нигде: ни в
архиве, ни в ведомости на зарплату, ни в картах медосмотра. Словно вместо букв
в соответствующих графах стоит прочерк. Я уверен, что если я исчезну тем же
странным образом, что и они, то мое личное дело "исчезнет" столь же быстро и
бесследно. Предположительно именно этим обстоятельством объясняется
безнаказанность действий похитителей. О жертвах не помнят даже родственники...
- И все же вы не ответили на мой вопрос: почему "стертые" графы видите
именно вы и те семь офицеров, которые сейчас находятся неизвестно где. -
Васильев уже понял, что ему не отмахнуться от бредовых рассказов "старлея"
потому, что сам он заинтересовался загадочной историей всерьез, и еще потому,
что исчезновение его собственных офицеров не могло не беспокоить. - Как же вы
установили точное число похищенных?
- Пришлось попотеть, но в результате мы нашли еще несколько человек, не
забывших о своих пропавших знакомых, - природу такого иммунитета к
"забывчивости" я пока не определил - и это была чертовски объемная работа...
- Верю, - согласился полковник. - А меня вы как вычислили?
- Вы только что прочли список пропавших сотрудников, - значит, видите их
имена...
- Да, да, верно... - Васильев откинулся на спинку кресла и закурил.
У него появилось предчувствие, что если беседа продолжится дальше, то
может открыться нечто такое, на что он не рассчитывал даже в годы амбициозной
юности. Честно говоря, стремление к подвигам исчезло из его души вместе с
мелкими звездочками с погон, но плюнуть на возникшую проблему он не мог. Даже
если старший лейтенант прав только на треть, то против списка из семи офицеров
у ленивой повседневности, занимающей теперь душу полковника, никаких аргументов
не было.
- Да, ситуация, - полковник встал и прошелся по кабинету, заложив руки за
спину. - Высокие технологии применяли?
- Последние трое ушли утыканные "микробами", как ежики иголками...
- Можете не продолжать, - Васильев махнул рукой. - Что нам остается, по
вашему мнению?
- Ждать, - старший лейтенант покачал головой, - и придумывать, как взять
пленного, когда противник объявится снова.
- Чтобы снова упустить его? Нет, это не выход, - возразил полковник.
- Еще одна переброска в стан врага? - с едва уловимым сарказмом спросил
офицер.
Васильев покосился на подчиненного с неодобрением. Он никак не мог
привыкнуть к вольному полету мысли молодежи, но в современном мире только с
такими сотрудниками можно было выигрывать затейливые тайные сражения на мирных
полях как собственного, так и не слишком сопредельных государств.
- Думайте, старший лейтенант, думайте. У вас впереди целых две недели.
- Есть думать, товарищ полковник!
- Докладывать о свежих мыслях незамедлительно. Ясно?
- Предельно!
- Свободны...
Старший лейтенант ФСБ Дремов четко повернулся "кругом" и вышел из кабинета
начальника в гулкий крашеный коридор. Беседу можно было считать состоявшейся.
Свою миссию он почти выполнил, однако мучиться от неопределенности ему
предстояло еще минимум четырнадцать дней. Если не получится схватить загадочных
врагов и на этот раз, то придется придумывать новый способ борьбы с
похитителями людей.
Дремов сознательно опустил в своем рассказе о положении дел одну небольшую
деталь. Он не сказал, что белыми у врагов были не только волосы и кожа, но и
"радужка" глаз.
Оставив машину на уличной стоянке, офицер брел по вечернему городу в свою
квартиру. Под порывом легкого ветерка он слегка поеживался. Приближался
октябрь, ночи стали прохладнее и длиннее. Дремов с наслаждением вдыхал
свежий воздух и пытался размышлять.
Такой тип человеческого существа будет создан в лабораториях межзвездной
империи, самовольно присвоившей себе древнее название "Поднебесная", только
через двести лет после тихой и спокойной смерти Васильева от старости. А такие
сообразительные экземпляры-невидимки с параспектральной моделью кожных
покровов, как те, что появляются и исчезают каждые две недели в этом времени, -
примерно через двести пятьдесят...
Дремов, как начальник отдела спецопераций разведки Необулы, знал это
наверняка. Преследование троицы неизвестных, но ловких диверсантов привело к
несколько неожиданному результату. Капитану пришлось задержаться в "диком
прошлом", как выразился Круг, на достаточно длительный период. Ничего
конкретного о диверсантах он не узнал, но зато вышел на другую, даже более
острую проблему - из текущего времени исчезали люди. В связи с этим Дремов
должен был во что бы то ни стало разобраться в нескольких простых вещах: зачем
"белоглазым", то есть элитным разведывательным андроидам бывшей Поднебесной
Империи, а ныне, после революции, не менее Поднебесной Республики, похищать
молодых людей с Земли;
как они умудряются перемещаться во времени и проникать сюда из 2353 года,
минуя принадлежащую необульской разведке "точку тахионного дефекта", и где,
наконец, находится то место, куда они перемещают похищенных? Ответы на эти
вопросы - даже на один из них - могли значительно прояснить сложную ситуацию в
Поднебесной, Элладе и множестве Вольных Миров, существующих в родном для
Дремова времени, где после Необульской войны и Имперской революции воцарился
полный хаос. Особенно беспокоили руководителей всех стран Галактики (и здесь
Дремов был
склонен проводить аналогию с происходящим на Земле в прошлом) неожиданные
исчезновения караванов, отдельных судов и даже вооруженных кораблей в изученном
пространстве, регистрация бесстрастными компьютерами необъяснимого уменьшения
количества обитателей крупных городов на всех развитых планетах и вопрос о роли
во всем этом андроидов - рабов Поднебесной.
Чанг, председатель правительства новоиспеченной республики, решительно
заявлял о непричастности своих граждан к подобным инцидентам. Вложенная в его
речи убежденность, конечно, никого не обманывала, но все же это могло оказаться
правдой.
Версии, выдвигаемые дружественными разведками, отличались оригинальностью
и завидной смелостью, но ни одна не приблизила эллинов и их союзников к
разгадке. Люди и корабли исчезали бесследно. Первыми в списке подозреваемых
стояли, конечно, "поднебесники", однако они, в свою очередь, заявили о том, что
несут примерно такие же потери от деятельности неизвестных, как и все
остальные. Министерство иностранных дел Поднебесной распространило официальное
сообщение о пропаже тридцати боевых космолетов класса "Фудзи" вместе с
экипажами и находившимися на борту отрядами десанта, когда они совершали
плановые учения в районе одной из окраинных планет-республики.
Эллины в это не поверили. И не потому, что информация о военных космолетах
пришла по каналам Министерства иностранных дел. Просто Поднебесной, всего лишь
год назад совершившей бессмысленную и кровавую агрессию против суверенной
Необулы, никто не верил уже рефлекторно. К тому же из тех крох информации, что
удалось собрать разведчикам, явствовало одно: главными подручными неизвестных
были андроиды - то есть бывшие подданные, а ныне граждане Поднебесной. Этот
факт перечеркивал все заверения Чанга жирным крестом. Официально, правда,
Элладе и ее союзникам приходилось сохранять дружественные взаимоотношения с
республикой, но обстановка в обитаемой части Галактики накалялась с каждым
днем. Безуспешность борьбы с похитителями усугублялась дьявольски сложным для
повторения в следственных экспериментах эффектом "стирания памяти окружающим".
О большинстве похищенных, сразу же после исчезновения, забывали практически
все. Когда Дремов отправлялся на выполнение текущего задания, эксперты союзных
разведок были где-то на полпути к разгадке этой странной аномалии и, судя по их
кислым минам, продвинуться вперед хотя бы на шаг почти не надеялись.
Но даже после того, как число бесследно исчезнувших стало семизначным,
Служба внешней разведки не впала в отчаяние, а продолжала наращивать объем и
интенсивность поисков. Это могло спровоцировать активные действия до сих пор
осторожного противника, но Дремов и его союзники пришли к выводу, что иначе
выяснить, с кем они имеют дело, просто невозможно. Разведчики планировали и
проводили свои оперативные мероприятия четко и быстро, ожидая между тем с
минуты на минуту реакции злодеев. Первый неприкрытый ответный удар неизвестных
последовал, как и положено, - внезапно и точно: из окрестностей планеты
Салмидесс бесследно исчез нуль-портал. Событие повергло в шок не только жителей
Салмидесса, которые оказались отрезаны от Галактики непреодолимым барьером из
сотен световых лет, но и все остальные населенные миры. Даже во время жуткой
Необульской войны, когда применялись все возможные виды оружия, портал Необулы
остался целым и невредимым. Отчасти это объяснялось предельно жестким табу на
разрушение единственного пути сквозь световые расстояния, отчасти тем, что для
разрушения портала требовалось методичное воздействие всего оружия имперцев,
настолько прочной была его конструкция. Кое-кто поговаривал, что при
изготовлении современных порталов использовалась особая технология,
заимствованная у вымершей гуманоидной цивилизации, найденной где-то
разведчиками дальнего космоса. Таким образом, портал не мог быть разрушен, а
тем более не мог бесследно исчезнуть без особых на то причин. Дремов взял на
вооружение несколько версий, первая из которых была недоказуема - похищение
портала, как и эскадры "Фудзи", совершено неизвестными. Принимая во внимание
соотношение масс космолетов и портала версия была жизнеспособна. Вторая версия
была менее вероятна, зато могла быть проверена: похищение портала прямо с
завода-изготовителя. То есть из недавнего прошлого. Через точки тахионных
дефектов. Версию с этими ранами на теле Вселенной разрабатывал Дремов сам.
Проникнув по межвременному переходу в год изготовления портала, он, к удивлению
своему, не обнаружил на верфях знаменитого строителя космической техники
Дмитрия Романцева никакой характерной деятельности. О портале для Салмидесса
там никто даже не слышал. Такого заказа на верфи просто не поступало. Когда
Дремов сообщил о произошедшем в объединенное управление разведки Эллады, там
начался настоящий аврал. Во все двенадцать доступных моментов соприкосновения
витков времени были посланы агенты, все инженеры и техники, работавшие с
порталами в точках "тахионных дефектов", были взяты под наблюдение. Однако,
словно в насмешку, ровно через сутки растворился портал у планеты Фасос.
Галактику охватила паника. В такой сложнейшей ситуации человечество не
оказывалось со времен первого испытания порталов. Руководствуясь принципом
"единственный выход из безвыходной ситуации - вход", необульская разведка
выдвинула инициативу - искать врага у истоков - и в лице капитана Дремова
отправилась в точку номер один - поработать с "первоисточником", самим
изобретателем порталов - Леонидом. Пробравшись на триста пятьдесят лет назад,
Дремов убедился, что именно здесь происходит нечто основополагающее. Что? Для
ответа на этот короткий вопрос капитану требовалось сделать три вещи.
Во-первых, снова убедить Леонида помочь Элладе, как это однажды уже было
сделано при помощи "мыслеусилителя". На этот раз не в борьбе с Поднебесной, а в
борьбе за будущее человечества, как ни высокопарно это звучало. Во-вторых,
обеспечить Леониду и его сотрудникам максимальную безопасность и защиту от
возможного похищения. В-третьих, он был просто обязан перехватить хотя бы одну
вражескую группу и установить, кто они такие на самом деле - андроиды
Поднебесной или некая третья сторона, пользующаяся услугами искусственных людей
в своих загадочных целях.
Группы захвата, которыми Дремов руководил в этом давно минувшем времени,
действовали безупречно, только безуспешно. Белоглазые на самом деле буквально
растворялись в воздухе, здесь он не преувеличивал ни на грамм. Капитану,
ставшему по "легенде" на время старшим лейтенантом ФСБ, становилось даже
немного страшно. Он вспомнил последнюю попытку схватить андроидов, когда
перевернулась его машина и он две недели провел на больничной койке. Будь у
него под рукой десяток сотрудников его собственной, необульской разведки, а не
один сержант Круг, шансов схватить белоглазых стало бы, несомненно, больше,
хотя, учитывая новейшие способности андроидов к внезапному исчезновению, это
утверждение становилось не таким уж бесспорным. Действовать на Земле, в
трехстах пятидесяти годах "тому назад" следовало крайне осторожно, тем более
что именно в этом году Леонид должен был создать прототип первого портала.
Разведка Поднебесной или тот, кто был представлен андроидами на самом деле,
похоже, такими проблемами особо не загружались, но им терять было нечего,
потому, что в существующем пока раскладе сил на 2353 год Эллада доминировала, а
любое изменение предоставляло Поднебесной или неизвестным шанс перехватить
инициативу. Внести какие бы то ни было изменения в прошлое не удавалось еще ни
разу, но никто не мог однозначно утверждать, что это невозможно и в дальнейшем.
Из анализа происходящих событий следовало, что загадочные андроиды вполне могли
затеять какую-то сложную и многоэтапную игру. Была ли она призвана отвлечь
внимание разведки эллинов от работ в лаборатории, где трудился Леонид, и помочь
импер-цам или была другая цель? Пока выяснить что-либо при помощи местных
спецслужб не получалось. Но других помощников у Дремова в этом времени просто
не было.
Оставались только "внедрения" тех, кто есть, и до последнего он особо не
сомневался в их целесообразности. А вот когда из его группы не осталось никого,
кроме Круга и его самого, офицер очнулся. Лазутчики уходили словно в бездну. Ни
связь через спутник или прочие технические чудеса, ни тайники, явки, поддержка
дружественных служб не помогли обнаружить их местонахождение. Центр Слежения в
2353 году тоже не смог ничего добавить к сложившейся картине. Получалось, что
похищенных переправляли не в то время, откуда прибыл Дремов, а куда-то еще или
же их прятали настолько тщательно, что вся агентура Эллады оказалась бессильна.
Размышляя об этом, старший лейтенант Дремов дошел до своей десятиэтажки.
В подъезде было темно и душно. "Опять, сволочи, лампочку выкрутили!" -
подумал он и щелкнул зажигалкой.
Вдруг дверь позади него снова раскрылась, и сквозняк пригнул язычок
газового пламени к пальцам Дремова. Он хотел обернуться, но в темноте
просвистело что-то тяжелое, и офицер, потеряв сознание, рухнул на без
вдохновения помытый бетонный пол.
В себя я пришел уже, стоя по пояс в прохладной воде. Алена окатила меня
веером искрящихся брызг и, смеясь, поплыла в сторону облезло-оранжевого бакена.
Явстряхнулся, прогоняя остатки наваждения, и бросился ей вслед. Длительный
заплыв значительно улучшил мое самочувст-
Que, заставив почти забыть привидевшийся сюжет. По крайней мере, когда мы
выбрались на горячий песок, я не думал ни о чем, кроме пары глотков лимонада...
- Вон те двое "черных" уже все глаза проглядели, - Алена лениво
перевернулась на живот, подставляя жарХким солнечным лучам вполне загорелую
спину. - Ой, , смотри, один совсем обнаглел, на камеру нас снимает!
- Принимая во внимание твою совершенную, хотя и несколько порочную красоту
и мою непревзойденную мужественность, в таком повышенном внимании нет ничего
необычного, - так же размеренно ответил я. - Ты посмотри вокруг. При всем
присущем мне человеколюбии я не вижу на этом пляже ни одной достойной внимания
пары, кроме нас с тобой.
- Мне не нравится, что они так пялятся, - Алена приподнялась на локтях и,
нацепив солнцезащитные очки, демонстративно уставилась прямо на парней.
Они смутились, и тот, что снимал, спрятал камеру за спину. Их
нерешительность во многом объяснялась присутствием жен, деловито раскладывающих
на покрывале завтрак, и снующей между ними и водой троицей детишек. А может
быть, они действительно были не из той части населения, что наглеет, пока не
сталкивается с активным сопротивлением, и их можно было урезонить вышедшим из
обихода еще несколько лет назад многозначительным взглядом ?
- А мне кажется, что ты лукавишь, - заметил я. - Такое искреннее и
целомудренное внимание не может не приносить тебе морального удовлетворения...
- Ты страдаешь от размягчения мозга, товарисч, - плеснув в свою речь каплю
неизвестного акцента, возразила Алена. - Ничего целомудренного в их кобелиных
взглядах нет.
- Как же нет, если даже своими размягченными глазами - ведь они являются
не чем иным, как частью мозга, вытесненного из черепа извечным человеческим
любопытством, - я вижу восхищение, застывшее в их антрацитовых очах. Они видят
в тебе скорее произведение искусства, нежели обычную самку, и исходят сейчас не
от вожделения, а от благоговения...
- Однако все той же слюной, - закончила мысль Алена и легко толкнула меня
в плечо. - Посмотри на них своим знаменитым взглядом тоскующего убийцы. Они
начинают меня раздражать...
- Только из соображений гуманности, чтобы ребятам не пришлось позже
выяснять отношения с женами, - согласился я и медленно сел, а потом встал и,
сойдя с покрывала на горячий песок, расправил плечи.
Алена повернула голову и, улыбаясь, наблюдала за тем, как я разминаю
мышцы. Парни окончательно спрятали камеру и, пытаясь убедить меня в полном
отсутствии интереса к нашей паре, направились к воде.
-Довольна, красотка? - Я присел обратно на покрывало.
- Еще бы, - Алена подвинулась ко мне и прижалась щекой к моему бедру.
- Пойдем искупаемся еще разок, - предложил я, стирая с лица лоснящийся
пот. - Не то я погибну как мыслитель. С расплавленным-то мозгом...
- Согласна, - поднимаясь, ответила Алена. - Хотя твой треп свидетельствует
о том, что в этом качестве ты уже погиб...
- Разве это треп ? - Я шлепнул ее чуть ниже прямой загорелой спины,
подталкивая к кромке воды. - Слышала бы ты, о чем говорят мои сотоварищи после
полутора литров. Вот где можно отчетливо прочувствовать весь упадок изящной
словесности и торжество мирового зла над красотой в отдельно взятой компании...
- И все равно я хотела бы познакомиться с твоими друзьями.
- Достаточно с тебя одного Антончика...
- Его я уже изучила и пришла к выводу, что он мне не так уж интересен.
Почему я не могу познакомиться с остальными ?
Алена возвращалась к многократно обсуждавшейся теме. Я не мог объяснить
ей, почему такое знакомство исключено, и каждый раз отделывался шутками или
переводил разговор в новое русло. Сейчас я поступил просто - подхватил ее на
руки и бросился в прохладную воду.
Когда мы вышли обратно на берег, в машине замурлыкал телефон. Вытирая
полотенцем волосы, я открыл дверцу и, прямо в мокрых плавках, уселся на
водительское сиденье. Звонили из лаборатории. У них опять что-то не ладилось с
основной установкой, и без меня, как всегда, никто с проблемой справиться не
мог. Вернее - не хотел. Савинков отдыхал на море, Антончик уехал на дачу,
предусмотрительно бросив свой телефон на произвол несовершеннолетней сестренки,
а, кроме них, из мыслящих специалистов лаборатории оставался только я. Можно
было, конечно, заявить, что я не могу приехать потому, что выпил и за руль
сесть не способен, а место моего пребывания удалено от маршрутов такси до
невозможности, но такое примитивное вранье никогда не входило в список моих
недостатков. Все это знали и пользовались моей обязательностью с естественной
непринужденностью.
- С работы? -настороженно поинтересовалась
Алена.
- Увы, мой юный друг, - с сожалением ответил я, - без моего гениального
руководства все рушится, и я вынужден объявить выходной закрытым...
- Жалко... - протянула девушка. - Я бы еще повалялась.
- Взгляни вокруг, принцесса, - сказал я, пытаясь загладить свою косвенную
вину в том, что воскресный вечер смазывается, - не так уж и прекрасен этот
неухоженный пляж с грязноватой пеной прибоя и пузатыми отдыхающими...
- Ладно, ладно, - Алена улыбнулась, - я, честно говоря, и сама уже хотела
предложить тебе сменить пейзаж.
Я любил ее, конечно, совсем не за это... Впрочем, за это тоже.
- "Если бы не ты, ночь была бы пустой темнотой",-процитировал я:
- Кстати, о ночи, - Алена натянула футболку и -каким-то недоступным
пониманию мужчины способом вытянула из-под нее мокрый лифчик купальника. - Ты
намерен работать до утра или я все же имею шанс дождаться тебя к восходу луны?
- Все не так трагично, - заверил я, - ты не успеешь даже распаковать
игрушки для новогодней елки, как я вернусь.
- Не забудь тогда купить что-нибудь на ужин. К декабрю я наверняка
проголодаюсь, а готовить сегодня у меня почему-то нет никакого настроения.
- Договорились.
Я завел машину, и мы покинули золотистый пляж, направляясь к пыльной
городской черте.
Глава 3
Сентябрь текущего года. Лаборатория
Первой моей мыслью было опасение, что ситуация может сложиться таким
образом, что мне придется задержаться если не до декабря, то по крайней мере до
вторника. Проехав три периметра охранных заграждений и четыре контрольных
поста, я оказался на парковке перед зданием лаборатории, где, несмотря на
выходной день, стояли машины практически всех специалистов. В том числе
спрятавшегося было на даче Антончика и теоретически недосягаемого Савинкова.
Это меня насторожило. В телефонном звонке не было ни единого намека на
чрезвычайную ситуацию, и сочетание этой недосказанности с общим сбором
персонала вызывало массу неприятных предчувствий.
В холле современного четырнадцатиэтажного здания лаборатории меня встретил
незнакомый охранник, который долго изучал мое удостоверение, чуть ли не пробуя
его на зуб, потом ему на помощь пришел другой, которого я также не узнавал.
Общими усилиями идентифицировав мою личность, они проводили меня к лифту
"первого уровня". В этом не было никакой необходимости, о чем я попытался им
доходчиво объяснить , но охранники с недоверчивой настойчивостью новичков
последовали инструкции до мелочей. Они стояли у лифта, пока створки не
закрылись и кабина не скользнула вверх, унося меня на четырнадцатый этаж.
Последний и доступный всего десятку сотрудников с допуском высшего класса.
В основном зале, где располагались компьютеры и панели управления,
собрались все семь моих сотоварищей, как я называл их в разговорах с Аленой, и
тон их беседы свидетельствовал о том, что всеобщий сбор в разгар выходного дня
отвратителен не только мне. Громче всех возмущался, как всегда, Антончик.
Видимо, он уже получил за военную хитрость с телефоном все, что ему
причиталось, и теперь пытался ответить на происки Савинкова - нашего шефа -
велеречивым возмущением.
- Вот Леон пусть скажет! - заметив меня, крикнул Антончик.
- Что тебе сказать,Триня?- спросил я, разглядывая лица собравшихся.
- Справедливо ли покушение на наше законное право делать в выходной все,
что могут делать нормальные граждане ?!
- Да ладно тебе, - я махнул рукой и, здороваясь с Савинковым, спросил: -
Как отдохнули, Евгений Иванович?
- Сам видишь, - шеф задумчиво взглянул на меня и, вяло пожав мою руку,
обернулся к остальным.
- Основная установка выдала первые результаты, - сказал он без
предисловий, - вот они...
Шеф указал на лежащие посреди его рабочего стола листки бумаги.
- Все прошло именно так, как рассчитывал Леонид. Он приобнял меня за плечо
и подтолкнул вперед. Я, розовея от удовольствия, нехотя шагнул навстречу
аплодисментам и радостному посвистыванию. Как и положено, я, в свою очередь,
зааплодировал, обращаясь к Савинкову и Грише Антончику, который был моим
напарником и, несмотря на второстепенную роль, тоже имел право на рухнувшие на
наши головы лавры.
- Итак, мы продвинулись вперед на существенное расстояние, - сказал, гася
овации, Савинков. - Теперь нам совершенно точно известно, где лежит тот пласт
проблем, что должен быть разработан и поднят на поверхность. Кроме бумажных
свидетельств, я не могу не показать вам свидетельства материальные...
Что меня всегда удивляло и даже немного раздражало в нашем руководителе,
так это его манера говорить о совершенно грандиозных открытиях буднично и даже
немного пренебрежительно. Материальные свидетельства успешного завершения
эксперимента являлись тысячекратно более важными, нежели все записи приборов, а
он упоминал о них мимоходом, словно это само собой разумеющееся приложение,
необязательная иллюстрация того, что мы с помощью нашей основной установки -
"пространственной ловушки" - сумели получить нечто, доказывающее
состоятельность теории перемещения через буреломы времени и пространства по
особым каналам, которые создавала наша аппаратура.
Мы ринулись во второй зал, где на стальной платформе лежал какой-то
обломок, выуженный "ловушкой" из неизвестного пространства. Платформу накрывал
прозрачный колпак, отчего вид лежащего перед нами предмета был немного
нереальным и загадочным. Впрочем, когда мы натянули перчатки, комбинезоны и
защитные маски, колпак поднялся и появилась возможность прикоснуться к
артефакту руками. Все почтительно пропустили вперед меня и Гришу, уступая нам
право стать первопроходцами до конца. Я, в общем-то, не горел желанием идти в
своем научном любопытстве настолько далеко, но выхода из сложившейся ситуации
не видел. Подойдя ближе, я внимательно осмотрел обломок со всех сторон и сделал
первое историческое замечание:
- Металл...
Подоспевший Антончик оказался более решительным. Он с усилием перевернул
артефакт и указал на неровную поверхность нижней части обломка.
- Похоже, что наша "ловушка" срезала этот кусок с чего-то более
объемного...
Я присмотрелся к обломку повнимательнее и понял, что Гриша прав. Больше
всего лежащая перед нами штуковина походила на часть обшивки какого-то
рукотворного средства передвижения, например, корабля или самолета... Нет, для
самолета тяжеловата. А для корабля - слишком многослойна. Неужели... Я схватил
длинную острую отвертку и лихорадочно поковырял срез. Наружный слой состоял из
чего-то похожего на керамику. Или металлокерамику? Далее шли слои тонкой
блестящей фольги, несколько слоев непонятного материала, какая-то плотная
резина, потом что-то ячеистое, напоминающее плотный гель, и, наконец, - слой
пластика, пронизанный тонкими жилами блестящей проволоки.
- Будь я проклят, если это не кусок обшивки какого-то "Бурана", - уверенно
заявил Гриша, снова опережая меня.
- Не спеши, студент, - попытался остановить его я.
- У тебя есть другая версия? - мгновенно отреагировал Антончик.
- Кто-то где-то куда-то не долетел, - мрачно констатировал наш программист
Епифанцев.
- Успокоил! - одернула его Аня Гороховская, очаровательная и совершенно
миниатюрная лаборантка.
- Надеюсь, никто не пострадал, -словно не слыша реплики Ани, продолжила
епифанцевскую мысль Елена Владимировна, первый "зам" шефа и практически
молочная мама для всей нашей талантливой, но безалаберной компании.
- Где бумаги? - требовательно спросил я у Савинкова, хотя и сам прекрасно
знал, что данные лежат у него на столе. - Там должны быть показания приборов.
По ним можно определить, что произошло. Хотя бы примерно.
- Это был небольшой космический корабль, - вслед мне сказал шеф, стягивая
с лица маску.
Я остановился на пороге первого зала и, обернувшись к нему, спросил:
- То есть, как мы ни старались установить "ловушку" в безопасном месте,
ничего не вышло ?
- Никто не знал, что их воздух так насыщен летательными аппаратами, -
возразил Савинков и развел руками.
- Скверно. Очень скверно мы начинаем этот прорыв в науке, шеф. Вам не
кажется ? - Я нахмурился и принялся внимательно изучать бумаги.
- Мы перенесем фокус "ловушки" в другое место, - больше для себя, чем для
других, пробормотал Савинков, - и пошлем туда "глаз"...
- Не готов он еще, - негромко подсказал ему Борис, наш второй программист,
- и программу придется подправить с учетом новых данных.
- У тебя впереди целый вечер, - сурово отрезал шеф.
- К чему горячиться? - возразила Елена Владимировна. - Надо все обдумать,
проанализировать полученные данные и спокойно подготовить следующий этап
эксперимента - с "глазом".
"Глазом" на нашем языке называлась небольшая модель вертолета с
телекамерой и передатчиком. Вполне примитивная, но оттого не менее надежная и
эффективная штучка. Если она пройдет по каналам "ловушки" туда, откуда мы
вытащили обломок, то вполне вероятно, что мы сумеем изучить телевизионную
картинку и звуки неведомого пространства. Смущало то, что обломок принадлежал
космическому кораблю, здесь Гриша был наверняка прав, однако приборы
показывали, что выходная точка нашего "канала" находится в атмосфере. Это
значит, что вертолету будет на что опереться своими миниатюрными лопастями.
- Есть на то одна причина, Лена, - Савинков снял очки и, сощурившись,
потер прямой нос. - Ко мне сегодня приезжали интересные гости...
Он уселся в свое кресло и устало откинулся на его спинку. Мы все невольно
подошли поближе к его столу и обратились в слух. Шеф немного помолчал и
продолжил:
- Кроме того что их внешность показалась мне, мягко говоря, экзотичной,
они в деталях рассказали о сути нашего проекта, отметили все существующие
недочеты, потом пожали мне руку и убрались восвояси, так и не объяснив, что же
за дело привело их ко мне.
А через час меня посетил аж полковник ФСБ и подробно расспросил о моих
предыдущих гостях. Я рассказал ему все, что мог рассказать, не разглашая нашей
тайны, и он оставил меня в покое. Однако ему на смену прибыл уважаемый господин
Ли и, как начальник СБ нашего учереждения, в свою очередь, дотошно расспросил
меня о сути беседы с полковником.
Из всего произошедшего я сделал несколько далеко идущих выводов.
Во-первых, мы не одиноки в своих исследованиях - некто продвинулся в них еще
дальше. В этом меня убедили первые посетители. Во-вторых, стоило нам сдвинуться
с мертвой точки, как начались какие-то политико-шпионские игры. Это
доказывается появлением на сцене ФСБ и нашей собственной службы безопасности.
По опыту мне хорошо известно, что бывает, когда в науку вмешиваются ее
припадочные пасынки политика и бизнес. С каждой минутой на наших шеях все
крепче затягиваются петли желаний рефлексирующих политиков и параноидальных
опасений контрразведчиков. Можете считать мои слова такой же паранойей, но
времени остается все меньше. Если мы не поспешим и не сделаем нечто, что
невозможно скрыть от всего мира за стенами секретного "ящика", то нашу команду
либо разгонят, либо засекретят до полного безумия ровно через неделю...
Мы молчали, размышляя над словами шефа и приходя к выводу, что он не так
уж далек от истины. Привычка засекречивать что попало у наших "компетентных
органов" (сами, наверное, придумали себе такое многозначительное название)
прошла от простого безденежья, однако случались события - и тут было не до
экономии, - которые ерундой не назвать, будь ты даже полным невеждой. В
"органах" тупиц было все же не слишком много. Нас в свое время замаскировали
сразу, как только мы получили несколько положительных показаний приборов и
сотню молекул неизвестного газа из первых "каналов", прорезанных еще
экспериментальной установкой, что размещалась в подвале местного
электротехнического университета.
Если чекисты среагируют на наш артефакт столь же стремительно, то через
неделю нас действительно не станет. Мы исчезнем для обычного мира за толстыми
стенами с грозной охраной... Черт! Внизу УЖЕ новые охранники! Обратил ли на это
внимание Савинков?! Если меня не выпустят хотя бы на час, я разнесу всю эту
чертову лабораторию в щепки! Работа работой, но есть еще
пара совершенно обоснованных человеческих ценностей. Я не могу объяснить
Алене, не видя ее глаза, что задержусь на неопределенное время. Я должен побыть
с ней хотя бы час. Я не смогу сосредоточиться на деле, если не совершу своего
рода ритуал кратковременного расставания. Шеф, кстати, это прекрасно знает, да
и Лена тоже. Она особенно переживает за меня, слушая восторженные рассказы об
Алене, как действительно заинтересованная в моем счастье кормилица или тетка...
- Сейчас мне нужен Епифанцев и Женя, остальные могут ехать домой,
приводить в порядок дела и мысли перед напряженной неделей, - смилостивился
Савинков. - Но в шесть утра все должны быть на месте с недельными запасами в
рюкзаках!
Он, конечно, выражался образно, только до реальности в его метафорах
оставалось не более полушага. Лучше, действительно будет притащить с собой пару
смен белья, туалетные принадлежности и что-нибудь ненужное, но создающее
элемент уюта и одомашненности в строгой обстановке лаборатории; если все пойдет
по плану, то нам станет не до того, чтобы терять уйму времени на поездки через
весь город по домам или на просмотр теленовостей, все равно источающих изо дня
в день один и тот же заунывный оптимизм.
Епифанцев и Женя, наш главный-преглавный техник-конструктор, обреченно
уселись перед столом шефа, а мы стремительно бежали посредством лифта, наполнив
его при этом своими телами до отказа.
Я прошел мимо равнодушных охранников быстро и даже немного пригнулся,
словно опасаясь, что они попытаются меня задержать и бросятся для этого на
перехват. Нет, "вохры" только на секунду отвлеклись от обзорных экранов и, едва
заметно кивнув в ответ на мое "до завтра", тут же вернулись к своему занятию.
Наверное, настроили один из мониторов на спортивный канал работяги.
Я подрулил к подъезду и, выходя из машины, бросил взгляд на четвертый
этаж, туда, где были окна моей квартиры. Так и есть. Неизвестное науке чувство
в очередной раз подсказало Алене, что я уже приехал, и она, как всегда,
выглянула в окно. Я улыбнулся, помахал ей рукой и торопливо вбежал в прохладный
подъезд, испытывая ощущение самого настоящего счастья. Вот ведь, оказывается,
сколько надо человеку для радости - один взгляд из окна...
- Ты не поставил машину на стоянку, чтобы отвезти меня домой ? - спросила
Алена, выслушав мой рассказ и поздравив с первой крупной удачей.
- Нет, просто не хочется вставать еще раньше, чем необходимо, - ответил я,
прекрасно понимая, что спросила она не об этом.
Я немного помолчал, собираясь с мыслями, и предложил:
- Останься на эту неделю у меня. Я не уверен, что смогу надолго приезжать
домой, но все же, время от времени, это делать будет необходимо, а вот к тебе
заехать я совсем не буду успевать... Представляешь, насколько огромной будет
моя душевная рана в таком случае ?
- Ты окончательно втягиваешь меня в совместный быт, Сумасшедший Ученый? -
игриво спросила она, прижимаясь ко мне.
- Только посмей возразить! - сказал я, расстегивая
пуговицы на ее домашней блузке.
- Даже и не думала...
Засыпал я долго и мучительно. Из головы все никак не выходило произошедшее
в лаборатории. К тому же мне чудился какой-то резкий больничный запах...
Глава 4
Н-ск, Сентябрь текущего года. Дремов
Старший лейтенант очнулся от резкого запаха аммиака. Он непроизвольно
дернул головой и почувствовал в затылке сильную ноющую боль. В дополнение к
этому его тошнило, и когда он открыл глаза, то долго не мог сфокусировать
непослушный взгляд на склонившемся над ним человеке. Наконец способность к
аккомодации вернулась, и он разглядел бирку, прикрепленную к нагрудному карману
белого халата человека. Там значилось: "Первая больница Скорой помощи".
Заметив, что Дремов пришел в себя, доктор улыбнулся и, выдохнув едва различимым
запахом спиртного, сказал:
- Хорошо, что не зима, а то замерз бы, земляк.
- Я, надеюсь, не в морге? - приподнимаясь, попытался пошутить офицер.
- Лежи, болезный, - посоветовал врач. - У тебя крепчайший "сотряс". Как
основание черепа еще не проломили - не пойму. Шапки вроде на тебе не было,
каски тем более...
- Я в последний момент пытался повернуться. Услышал что-то, наверное, -
предположил Дремов и осторожно потрогал огромную шишку на затылке.
- Это, возможно, тебя и спасло, - согласился доктор. - Ты бы видел, чем
тебя "отоварили"!
- Чем? - подавив позыв на рвоту, спросил офицер.
- А вон следователь расскажет, - сказал доктор и, встав, обратился к
сухощавому нескладному парню в джинсовом костюме и с потрепанной папкой из
черного кожзаменителя. - Вы больно не усердствуйте, товарищ следователь.
Больному нужен покой...
Произнеся эту сакраментальную фразу, врач удалился за белую занавеску,
которая отделяла кушетку Дремова от остальной части приемного отделения.
Молодой следователь присел на стоящий рядом с кушеткой табурет и спросил:
- Как вы себя чувствуете, товарищ старший лейтенант?
- Бывало и лучше, - неоригинально ответил Дремов и в свою очередь
поинтересовался: - Меня что, не ограбили?
На лице следователя появилось недоумение.
- Почему вы спросили?
- Деньги и документы лежали в одном месте...
- Да, действительно. - Следователь вынул из папки бумажник Дремова и,
развернув его, показал содержимое: - Посмотрите, пожалуйста, ничего не пропало?
"Честный какой, - подумал Дремов, - мог бы купюры и прибрать, а свалить
все на грабителей". Он тут же одернул себя, внутренне пожурив второе "я" за то,
что оно перестало верить во все на свете и в первую очередь - в порядочность.
Размышляя, Дремов осмотрел содержимое бумажника и скривился, показывая мимикой,
что ничего не пропало.
- Тогда расследование, пожалуй, выходит за пределы моей компетенции, -
задумчиво предположил парень, поигрывая шариковой ручкой над бланком протокола.
- Не соседи же вас разлюбили...
- А пьяное хулиганство? - с насмешкой в голосе поинтересовался Дремов. -
Такая версия тебя не волнует?
- Нет, - голос следователя стал суровым то ли от фамильярного обращения,
то ли от попытки Дремова выказать большую опытность в ведении расследований. -
В абсолютной темноте попасть точно по затылку, ударом сверху вниз, да еще когда
жертва неожиданно уклоняется - это профессионализм. А профессионалы, нападающие
на сотрудников ФСБ, не наша вотчина...
- Что верно, то верно, - согласился Дремов. - Я тебя попрошу, коллега,
позвони вот по этому телефону, проинформируй абонента, что и как, и не дуйся,
ладно?
Он написал на незаполненном бланке номер и дружески улыбнулся. Следователь
смягчился и, пробормотав "конечно", вышел за занавеску. Старший лейтенант
услышал, как он набирает на расхлябанном дисковом телефоне номер,
представляется оперативному дежурному и, вдруг понизив голос, что-то удивленно
шепчет в трубку. Дремов насторожился. Что такого удивительного мог сказать
милиционеру дежурный? Неясные предчувствия заставили старшего лейтенанта быстро
пролистать свою записную книжку и найти телефон Васильева. В эту же минуту
следователь вернулся и, с профессиональным подозрением посмотрев на Дремова,
сказал:
- Разрешите еще раз взглянуть на ваше удостоверение?
- Ради бога, - офицер достал документ и протянул его вместе с блокнотом. -
Пока изучаете мои документы, наберите еще и этот номер. Я примерно подозреваю,
что сказал вам "оперативный". Это номер телефона нашего полковника, он развеет
ваши сомнения, а его собственную натуральность подтвердит все тот же
дежурный...
Дремов устал от такого длинного объяснения и, отдав бумаги следователю,
улегся обратно на жесткую кушетку. Парень постоял с секунду в нерешительности,
но потом подошел к телефону и набрал предложенный номер. Разговор был коротким
и, по всей видимости, ясности в ситуацию не внес.
- Вашего полковника не будет по этому телефону до утра, - сообщил
следователь, возвращаясь. Дремов мысленно выругался. Ну, конечно, это же ;
служебный! А номера мобильного телефона он не знал. Надо же было так оплошать!
Впрочем, человеку с ушибленными мозгами это было простительно. v - Я не буду
вас тревожить вопросами, гражданин Дремов, как и советует доктор. Но только до
утра, следователь нахмурился, - которое вы встретите в
компании нашего сотрудника...
"Красиво формулирует, - подумал Дремов, - стишками, наверное, баловался в
юности". Сердиться , на этого молодого следователя за повышенную бдительность
он не стал. Сменивший парня сержант уселся в отведенное ему кресло и уныло
уставился в толстый медицинский журнал. От ночи оставался еще вполне приличный
кусок, и Дремов, непроизвольно очистив напоследок желудок, заснул. Ему
снились зловещие альбиносы, а рефреном звучала вполне адекватная мысль: "Почему
моего имени не помнит дежурный, если я не исчез, как все похищенные?"
Я проснулся задолго до звонка будильника и, лежа с закрытыми глазами,
прокручивал в памяти только что виденный сон. Снова Дремов. Причем сюжет вполне
логично продолжал линию дневного видения. Капитан несколько сменил тактику, не
заставляя меня теперь писать новую книгу о своих похождениях. Но все равно он
был здесь, со мной, и по-прежнему втягивал меня в свои шпионские игры.
Я размышлял довольно долго, но пока что никакого тайного смысла в сеансах
связи с капитаном усмотреть не смог. Следовало либо выбросить это из головы,
либо дождаться продолжения.
Глава 5
Н-ск. Сентябрь текущего года. Лаборатория
А вообще-то сейчас у меня было по горло собственных забот. Стало предельно
ясно, что даже в несомненном успехе первого включения "ловушки" была какая-то
незавершенность. Пространство нами было прорезано, это верно, однако, где
находится выходное отверстие нашего слепого выстрела, я не понимал. Я не
рассчитывал на некие "параллельные миры", теорию о которых модно сейчас
муссировать в телесериалах, но технология обломков, принесенных "ловушкой",
никак не соотносилась с нынешними разработками нашего родного мира, это
подтвердили коллеги из аэрокосмического агентства. Следовательно, на том конце
тоннеля был или похожий на наш (если угодно - "параллельный") мир, или нечто
посложнее. Можно было предположить, что мы вместо пространства продырявили
время и скользнули куда-то в будущее, но расчеты делались нами, а не черт-те
кем, и расчеты эти мы делали не в пьяном угаре, а на совершенно трезвую голову.
Я точно помню, что время нас не интересовало. Что же произошло ? Это был первый
вопрос.
Вопрос номер два: куда подевался артефакт ровно через пять минут после
того, как уехали специалисты по космонавтике? Утащить такую тяжесть никто не
мог, да и пронести мимо охраны что-либо без разрешения Совинкова - тоже. Что
получалось: объект самоликвидировался? Странно...
Вопрос номер три: почему на одной из частей обломка! при более тщательном
изучении мы обнаружили отчетливую надпись на чистом русском языке: "Верфи Д. Т.
Романцева. Заказ № 12- 765" ? Такая маркировка наводила меня на тревожные
мысли. Я вдруг отчетливо вспомнил яркое солнце и зеленые пейзажи из своих
невероятных ночных видений...
Новая Россия ? Эллада ? 2352 год ?
Я размышлял над этим весь день. Под вечер мы в полном составе сидели в
первом зале лаборатории и пытались рассуждать.
- Если мы заглянули в будущее, то своим вмешательством могли нарушить
какие-нибудь причинно-следственные связи, вот он и улетучился из нашей
"вероятности", - словно услышав мои мысли, предположил Гриша, разливая по
чашкам кофе.
- Ты бредишь, Гриня -грубовато возразил Епифан-цев, растирая покрасневшие
от усталости глаза. - Такие связи теоретически могут нарушиться, если заглянуть
в прошлое, а не в будущее.
- Да мы вообще не знаем, куда заглянули, - сопротивлялся Антончик. -
Может, это какое-то нереализованное прошлое. Где прогресс развернулся в полную
мощь не к концу девятнадцатого века, а уже в семнадцатом, например...
- Нет, Григорий, не то, - сказал Савинков, закуривая очередную сигарету. -
Фантазия у тебя богатая, но я уверен, что никаких параллельных миров не
существует, а перемещения во времени возможны только в одном направлении: из
настоящего в будущее, секунда за секундой. То есть привычным для нас порядком.
Он указал сигаретой на настенные часы, которые неторопливо отстукивали
четверть девятого после полудня.
- Тогда откуда мы выцарапали артефакт ?! - раздраженно спросил Гриша.
- А был ли мальчик ? - вяло спросил Епифанцев
-Устал, родной? - озабоченно поинтересовалась
Аня, несколько саркастично, надо заметить.
- Так, яйцеголовые, давайте все сначала, - потребовал я. - Во-первых, мы
хотели соорудить нечто вроде подпространственного перехода между двумя точками,
отстоящими друг от друга на несколько парсеков...
- Это ты так решил, - перебил меня Антончик, - а вот я уверен, что эти
точки расположены в разных вероятностях одного и того же мира, нашего то
есть...
- И твоя версия еще менее жизнеспособна, - повысив голос, продолжил я. -
Как и шеф, я уверен, что параллельные миры - только пища для сценаристов
фантастических мыльных опер, а у нас получилось то, на что мы и рассчитывали, -
проникновение в атмосферу обитаемой планеты, расположенной где-то в глубоком
космосе. В нашем пространстве, я подчеркиваю, и в нашем же времени!
- Где обитают трехголовые существа, владеющие русским языком! - язвительно
вставил реплику Антончик.
- Теперь невозможно не согласиться с сомнениями
Григория, - заметил Савинков. - Что скажешь на это, Леонид?
Я пожал плечами. Что я мог сказать? Представить пришельца по фамилии
Романцев, честно говоря, не получалось. Оставалось проникновение в будущее. Уж
не в то ли будущее, что так ревностно защищал загадочный капитан Дремов?
- И все-таки это место в нашем мире, - упрямо ответил я.
- Кто знает ? - многозначительно сказал Гриша и улыбнулся, как победитель.
- Я так и не поняла, почему исчез обломок ? - с легкой и непосредственной
улыбкой спросила Елена Владимировна, внося в лабораторию целый поднос румяных
пирожков.
Мы разразились аплодисментами и оставили ее вопрос без ответа, накинувшись
на угощение. Заметно подобрев после еды и уже не испытывая друг к другу такого
сильного научного отвращения, как пять минут назад, мы закурили и продолжили
беседу в более сдержанном тоне.
- За утерю артефакта нам еще придется отве титъ, - сказал Савинков, -
поэтому давайте все-таки найдем ей объяснение.
- Я думаю, что сработал закон сохранения массы, - предположил Антончик. -
Надо было забросить туда что-нибудь в качестве "противовеса", например Леона...
- Твоя масса подходит больше, - огрызнулся я, - да и значимость для
проекта настолько мала, что такую замену никто бы не осудил.
- Не отвлекайтесь, - потребовал Савинков. - Что думает женская часть
коллектива?
Елена Владимировна улыбнулась и повторила заданный перед ужином вопрос:
- Так почему же исчез обломок? Может быть, Гриша снова недалек от истины?
- Он "недалек" в принципе, - мстительно сказал я. Антончик снисходительно
похлопал меня по плечу и, самодовольно улыбаясь, заметил:
- Для ведущего специалиста лаборатории - мелковато...
- Так объясни нам, в чем же дело, если такой "глубокий", - вступился за
меня Епифанцев.
Я молча пожал программисту руку.
Антончик задумался, и, прежде чем он успел раскрыть рот, чтобы выдвинуть
очередную теорию, меня осенило. Мысль была настолько ясной и простой, что я
испугался, как бы она не ускользнула. С настоящими озарениями так чаще всего и
бывает, поэтому их лучше выкладывать сразу, не придерживая.
- Мы прорезали не только пространство, мы еще и заглянули лет на триста
вперед... Это же очень просто! - воскликнул я и зашарил по столу в поисках
бумаги , и чего-нибудь пишущего. Все присутствующие, настороженно глядя на
меня,замолчали.
- Вот, взгляните,- я обозначил на листке Землю ровным черным кружком. -
Здесь мы. Точка "А".
Затем я нарисовал другой кружок и поставил над ним штрих.
- Здесь "точка Б". Мы через подпространство проникаем туда в считанные
минуты. Так? А теперь прикиньте, сколько понадобилось бы времени, чтобы
долететь до точки "Б" в обычном режиме, даже со скоростью света. Допустим,
десять лет. Так? А теперь переведите это субъективное время светового луча во
время, которое пройдет за десять лет полета на Земле! Очень грубо - лет
триста... Тогда выходит, что мы, отправляясь - включая "ловушку", мы фактически
отправляемся в путешествие к этой пресловутой точке "Б", - игнорируем лежащее
перед нами пространство, но не в силах игнорировать время. Затратив на
перемещение минуту, как нам кажется, мы на самом деле попадаем в далекое
будущее. Прокладываемый нашей установкой канал выходит в атмосфере, отстоящей
на десять световых лет планеты с опозданием в триста лет земных. За которые там
успели поселиться прилетевшие "нормальным" или каким-то другим путем колонисты
с нашей любимой Земли... Такой вот парадокс...
- Очень прекрасно, - согласился со мной Епифан-цев. - Только не понятно,
почему это мы, сумев обмануть три измерения, вдруг споткнулись на четвертом?
- А ведь нечто подобное говорили те двое "неформалов", что посетили меня
вчера вечером, - задумчиво сказал Савинков. - Они упомянули наше недопонимание
сути действия... портала, так они назвали нашу "ловушку". И упор сделали именно
на временной дефект, кажется. Жаль, что я не запомнил всего дословно, только
суть была в том, что мы собрали лишь полови...
