Борис Акунин. Шпионский роман
страница №8
...овоцировать. Проявлятьбдительность, но не задираться За пальбу по нарушителям воздушного
пространства -трибунал. Но я сейчас в наркомате и Генштабе с людьми
потолковал — мнения разные. Кто говорит, не сегоднязавтра дадут готовность
номер один. А замнаркома по секрету шепнул: ни хрена не будет, через
недельку
290
начинай отпускать ./нолей в отпуска. Политика, брак Не моего ума дело.
До площади Дзержинского долетели в минуту. Напротив ГэЗэ Егор попросил:
Скажи шоферу, пусть тормознет на минутку.
Когда автомобиль остановился, Дорин вылез на тротуар. Обернувшись,
сказал:
-Спасибо, Петь. Гладких тебе взлетов и мягких посадок. Увидимся.
И побежал через улицу.
Божко, высунувшись, закричал что-то вслед, но Егор лишь махнул ему
рукой.
Дел было невпроворот. Неотложных, сверхважных.
И только уже оказавшись в главном подъезде, у проходной, Дорин
сообразил, что без пропуска никто его внутрь не пустит. Позвонил
Октябрьскому в кабинет никого.
Ах да, рано еще. Ответственные работники после ночной службы
только-только спать легли. Домашний телефон старшего майора Егор не знал.
Как быть? Ждать, пока не появится кто-то из знакомых? Ехать к шефу домой, в
Дом на набережной? А если его там нет, только зря время потратишь?
От этих колебаний оживление как-то увяло, на смену ему пришла
неуверенность. А какие такие важные сведения намерены вы сообщить шефу,
товарищ лейтенант? Что остались живы и ужасно радуетесь свежему воздуху,
чистоте, свободе?
Задание вы провалили. Более того, почти месяи прослужили радистом у
немецкой шпионки. При
291
этом саму шпионку упустили, с концами. То-то шеф обрадуется вашей
высокой результативности.
Под суд тебя надо, вот что, сказал себе Дорин и совсем скис.
На работу густо шли сотрудники, время было без пяти минут девять.
Показалось и знакомое лицо Галя Валиулина, с которой сидели в засаде на
Кузнецком. Скользнула взглядом по лицу Егора, не узнала. Немудрено. А он до
того пал духом, что не окликнул ее.
За Галей шли еще две женщины, обе в военной форме. Предъявили пропуска,
прошли мимо контроля. Одна, с короткими черными волосами, выбивавшимися
из-под пилотки, зацепилась юбкой за стойку и сердито обернулась.
Егор схватился руками за колонну.
Это была она, Вассер! В защитной гимнастерке. в сапогах, с петлицами
сержанта госбезопасности.
Выругалась ("Вот зараза!"), дернула юбку и скрылась за поворотом
коридора.
Больше всего на свете старший майор Октябрьский не любил необъяснимых
явлений. Заметьте, не тайн, которые вызывают желание поломать голову и найти
разгадку, а именно необъяснимостей, когда происходит то, чего никак не может
быть. И непонятно, почему.
С годами подобные казусы в его жизни встречались все реже. Октябрьский
научился почти безошибочно понимать скрытый механизм любых событий и логику
человеческих поступков. Тем сильнее он
292
нервничал, когда происходило что-нибудь, не укладывающееся ни в какие
рациональные рамки.
Накануне ночью он был у Наркома с аналитическим отчетом, который
готовил без малого месяц. После провала операции "Вассер", которая могла бы
дать ответ на самый главный вопрос, начальнику спецгруппы "Затея" пришлось
пойти обычным путем: сводить агентурные сведения, данные армейской разведки
и показания перебежчиков, проверять и перепроверять источники и, как
говорили во времена юности старшего майора, отделять зерна от плевел.
Информация шла двумя противоположными потоками.
С одной стороны, дислокация германско-венгерско-румынских войск на
западных рубежах СССР была завершена. Сила собрана такая, какой в истории
войн еще не бывало. Разведки приграничных округов засыпали Москву
паническими донесениями: немцы готовы, вот-вот ударят.
Но стратегическая разведка, работающая в глубоком тылу, а стало быть,
обладающая большим охватом, доносила: в немецком Генштабе разрабатывают план
по молниеносной переброске огромных масс войск и техники на юг. Имеется
некий сверхсекретный план "Баязет", предусматривающий вторжение в Турцию с
последующим выходом на Ближний Восток. Все части и соединения срочно
укомплектовываются переводчиками не с русским языком, а с арабским и
турецким. Для этого экстренно мобилизованы студенты всех востоковедческих
факультетов. По данным Второго, контрразведывательного,
управления НКГБ действия Абвера на территории Советского Союза
многократно активизировались, но в специфическом направлении: идет
интенсивная переброска агентов в Закавказье и Среднюю Азию. Часть из них
затем переходит турецкую и иранскую границу
Нарком торопил Октябрьского с итоговым докладом, а на Наркома, само
собой, наседал Вождь. Но старший майор медлил, сознавая меру
ответственности.
За апрель, май и начало июня командование РККА потихоньку перебросило
на Запад до 170 дивизий, однако пока их не разворачивало Чтобы привести
соединения в полную боевую готовность, требовалось минимум 48 часов, а лучше
72 Иначе огромное скопление людей, скученная техника, нерассредоточенные
склады горючего и боеприпасов будут не более чем удобной мишенью для
массированных бомбардировок и танковых рейдов
Старшему майору была известна точка зрения Вождя.
Руководитель советского государства считал германского рейхсканцлера
выдающимся стратегом и в беседах с Наркомом неоднократно восхищался тем, как
ловко Фюрер использует свое географическополитическое положение, а также
главный козырь Вермахта исключительную мобильность Немцам одинаково удобно
сделать бросок и на Восток, и на Юг Сортируя поступающую из Берлина
информацию, Вождь сам определял, что в ней заслуживает доверия, а что нет
Так, неделю назад Октябрьский получил из Кремля расшифровку агентурного раз-
294
веддонесения, в котором сообщалось, что в ставке Фюрера существует две
фракции, антибританская генерала Гальдера и антисоветская фельдмаршала
Кейтеля, каждая из которых пытается склонить Гитлера на свою сторону, так
что вопрос о направлении удара пока остается открытым. Это место было
обведено знаменитым синим карандашом, на полях приписано: "Как в ставке
микадо !"ч а внизу еще имелась и резолюция:
"Т.т. НК обороны. ВМФ и ГБ: Ни в коем случав не провоцировать немцев'
Не лить воду на мельницу шайки Кейтеля!"
И тем не менее, взвесив и проанализировав весь объем данных,
Октябрьский пришел к выводу, что немцы свой выбор уже сделали. Удар будет
нанесен на Восток, причем в течение ближайших двух недель.
Об этом он и докладывал Наркому минувшей ночью.
За окнами спал огромный город, маятник стенных часов бесстрастно
отмахивал секунды, на столе перед Наркомом дымился, а потом перестал
дымиться нетронутый чай.
Старший майор говорил сдавленным от волнения голосом, го и дело вытирал
платком бритый череп На лбу у Наркома тоже блестели капли пота. ГЬ> тому,
как редко Сам перебивал докладчика вопро сами, было ясно: с выводами
согласен. Да и вопросы не скептические, а уточняющие.
295
Сначала Октябрьский изложил тщательно проверенную и отсеянную
информацию, поступившую из трех наркоматов госбезопасности, внутренних дел и
обороны, от коминтерновских товарищей, из сотни иных источников. Излагал без
подробностей и деталей, один сухой остаток, но отчет занял полтора часа. А
на формулировку вывода, ради которого и была проведена вся эта гигантская
работа, хватило одной минуты.
Немцы собрали на востоке своего Рейха пятимиллионную армию не для того,
чтобы, как следует припугнув Советский Союз, совершить бросок к южному
Средиземноморью. Все ровно наоборот: продемонстрировав Британии, что без
большого труда может перерезать ее топливно-сырьевые артерии (и тем самым
укрепив позиции своих английских доброжелателей), Фюрер оставляет план
"Барбаросса" в силе. Удар будет нанесен по России. И счет идет на дни. Когда
Октябрьский закончил, Нарком встал у окна,
сцепив руки за спиной, и долго, минут пять, смотрел вниз, на площадь.
Наконец заговорил не оборачиваясь, сбивчиво: -Завтрак Вождю. Поедете со
мной... Если мы с вами ошибаемся, история нам не простит. И не только
история... Но вы правы. Тянуть больше нельзя.
296
Октябрьский перевел дыхание, это "мы с вами" дорогого стоило. И
взглянул на часы непроизвольно отреагировал на слово "история".
Пять минут третьего. Одиннадцатое, то есть уже двенадцатое июня.
В эту секунду на столе вкрадчиво запищал аппарат без наборного диска
это звонили из секретарской.
.. .Что за срочность? недовольно сказал Нарком в трубку. Пусть после
зайдет, я занят... Даже так? Он усмехнулся. Ну, хорошо. Раз такая
таинственность, пускай пройдет в малую приемную. Сейчас выйду.
Крепко пожал Октябрьскому руку.
Идите. Утром, в восемь позвоню и скажу, куда ехать ко мне сюда или
прямо в Кремль. Попробуй поспать перед завтрашним разговором. Если сможешь.
Нарком улыбнулся краем рта. Я-то точно не смогу...
Глаза за пенсне были усталые, к ночи на щеках пробилась черная щетина.
Не такой уж он железный, подумал Октябрьский.
И поехал домой спокойный, с чувством выполненного долга. Принял горячий
душ, с аппетитом съел оставленный домработницей ужин, выпил чаю. Что уснет,
не сомневался. Жизнь у старшего майора в последнюю четверть века
складывалась до того нервная, что бессоница была бы непозволительной
роскошью.
Перед тем, как закрыть глаза, он велел организму пробудиться ровно
через пять часов. И проснулся, штык, в двадцать минут восьмого.
297
Постоял под душем (утренним, то есть холодным) Не спеша, со вкусом
побрился. Завтракать не стал, как перед боем.
Логика действий Наркома старшему майору была понятна. Отстаток ночи Сам
наверняка перепроверял данные, представленные Октябрьским. Можно было не
сомневаться, что у Наркома имелись для этого альтернативные ресурсы. Но тут
Октябрьский был спокоен, в своих фактах и выводах он не сомневался.
Скребя опасной бритвой по выпуклому черепу, старший майор размышлял не
о своем вчерашнем докладе, а о времени, выбранном Наркомом для встречи с
Вождем.
Всем известно, что Вождь работает по ночам, принимает посетителей почти
до рассвета. Потом до полудня спит. Решение Наркома позвонить Вождю в 8 утра
приводило Октябрьского в восхищение. Если уж кидаться в прорубь, так лихо,
одним махом. Сама беспрецедентная дерзость такого звонка придаст разговору
особую, экстраординарную важность и срочность
Без одной минуты восемь Октябрьский уже стоял у телефона в перчатке на
искалеченной руке, в фуражке.
Аппарат молчал.
Так прошло десять минут, двадцать, сорок.
Без четверти девять, не выдержав, старший майор позвонил в секретариат
сам. Ему ответили, что Наркома нет на месте.
Поколебавшись, Октябрьский позвонил Нарком v домой, в особняк на улице
Качалова. Начальник охраны
298
с которым у старшего майора были давние приятельские отношения,
ответил, что Сам не ночевал
Это было странно. Хуже, чем странно необъясимо.
Октябрьский промаялся еще минут десять и поев ГэЗэ, дожидаться Наркома
на месте
С каждой минутой складка на лбу старшего майора алась все резче.
В здание он вошел не через шестой подъезд, как
;егда, а через главный вход так было ближе в приемную
У проходной, возле внутренних телефонов, по обыкновению, ждали
посетители кто в военной форме, кто в штатском Октябрьский туда не
посмотрел, погруженный в тревожные мысли
Вдруг услышал радостный возглас:
Товарищ старший майор1 Шеф!
Повернул голову и не сразу узнал в тошем. обросшем клочковатой бородой
субъекте лейтенанта Дорина, который месяц назад пропал без вести в ходе
неудачной операции "Вассер".
Увидев, что абверовская шпионка Вассер носит чекистскую форму и
запросто проходит в Главное Здание, Дорин в первый миг одеревенел. Крик,
конечно, не поднял и вдогонку не бросился — на этото ума хватило.
Но в общем и целом ум лейтенанта, что назывался, зашел за разум.
Ну, сильна немецкая разведка! Внедрила агента в святая
святых советского государства, на Лубян-
299
ку. Искали-искали неуловимого агента Вассера, а он, то бишь она, все
это время была прямо под носом!
Когда же первоначальное потрясение миновало, Егор воспрял духом. Теперь
все менялось. Он был уже не жалкий неудачник, приползший с бездарно
проваленного задания, а лихой разведчик, который вернулся из-за линии фронта
с бесценной добычей, Вот вам, товарищ старший майор, пресловутый агент
Вассер. Заказной бандеролью.
Не упустить бы только. Вдруг она не постоянная сотрудница, а вызвана из
какого-нибудь периферийного подразделения? Ищи ее потом.
А еще пришла в голову тревожная мысль: что если она выйдет через другой
подъезд? Хотя если периферийная, то вряд ли.
В любом случае нужно было спешить.
Егор еще раз набрал номер Октябрьского.
Телефон молчал.
Тогда, набравшись храбрости, позвонил прямо в приемную Наркома.
Ситуация позволяла.
— Секретариат. Слушаю вас.
--Говорит лейтенант Дорин. Я должен срочно доложить товарищу
генеральному комиссару об очень важном деле.
— Какой лейтенант? Откуда? — недовольно откликнулась трубка.
— Из спецгруппы "Затея".
Сказал и испугался: вдруг спецгруппу за это время расформировали?
— Почему не докладываете по начальству?
300
Не могу найти товарища старшего майора, а дело не терпит
отлагательства. Честное слово!
Эх, несолидно прозвучало, прямо как "честное пионерское".
Наркома пока нет. Позвоните через полчаса. Что же делать? Егор в
волнении переступал с ноги
на ногу. Пропуска нет, телефона других сотрудников "Затеи" он не знает.
Пойти к дежурному по городу?
Волынка, конечно. Видок у него подозрительный мало ли к дежурному за
день психов ходит. Пока втолкуешь, в чем дело, пока установят личность. За
это время Вассер запросто может уйти.
Вот в романе "Петр Первый" писателя Алексея Толстого описано, как в
древние времена любой человек мог крикнуть: "Слово и дело государево!" и его
сразу вели в Тайный приказ к самому главному дьяку. Если наврал человек,
обеспокоил органы из-за пустяков, шкуру спустят. А если дело вправду важное
ему сразу давали ход.
В общем, заколебался Егор: то ли "Слово и дело" кричать (в смысле, к
дежурному ломиться), то ли оставаться на посту стеречь шпионку.
Все за Дорина решила судьба.
В высокие двери быстрой походкой вошел высокий человек в генеральской
форме, с маленькими усами и решительно выпяченной челюстью.
Егор чуть не всхлипнул от радости, от неимоверного облегчения.
Товарищ старший майор! Шеф! И, уже шепотом, добавил. Она здесь!
301
На них таращились. Зрелище и вправду было необычное: мятый тип в
кожаной куртке, отчаянно жестикулируя, нашептывал что-то на ухо
представителю высшего комсостава. Тот слушал, и густые брови карабкались по
лбу все выше и выше.
Иди ты! -один раз воскликнул командир, словно не веря.
Потом:
Да ты что?!
Дослушав про главное, шеф не стал тратить времени на второстепенные
вопросы.
Детали потом, — сказал он, оттаскивая Егора в сторону. Ты мне вот что
скажи: пропуск она предъявила бумажный или корочку?
Не обратил внимания,виновато ответил Дорин. Растерялся.
За мной! махнул Октябрьский.
И на проходную-- корешки разовых пропусков смотре i ь.
В ра <овых сержанта с женской фамилией нет. сообщил он, быстро
пролистав бумажки. Значит, постоянная. Пятнадцать-двадцать минут назад кто
был на контроле? Вы? спросил он у начальника караула.
— Так точно.
Женщин — сержантов госбезопасности пропускали?
— Само собой, товарищ старший майор. Девять часов, начало смены.
Народу навалом. В транспортном женщин много, в главной канцелярии, в
административно-хозяйственном
302
Меня интересует брюнетка,перебил его Октябрьский. Молодая Рост под метр
семьдесят. Ну, лейтенант, шевелите мозгами. Вас ведь не зря сюда поставили,
у вас должна быть профессиональная зрительная память
Сержант, молодая, брюнетка, высокая, медленно повторил караульный.
-Таких было две. Обеих видел раньше Одна из 3-го отдела. Фамилия на "П" и
кончается на "ович" или "евич". Вроде "Петревич", "Петрункович", точнее не
припомню. А вторая из шифровального, интересная такая женщина. Насчет
фамилии только... Виноват.
Егор дернул шефа за рукав:
Интересная1 Точно она!
А из 3-го отдела что, неинтересная9 спросил Октябрьский
Дело вкуса, товарищ старший майор. Есть любители, кто худых уважает. Но
лично я считаю, что баба, то есть женщина, должна быть в достатке Лейтенант
показал округлыми жестами, что он имеет в виду.
Не из шифровального! крикнул Дорин. Наша которая
неинтересная1
Но шеф уже сам понял сорвался с места, приШлось догонять.
Третий отдел НКГБ ведал обысками, арестами и наружным
наблюдением. В кабинет начальника, майора Людвигова, Октябрьский ворвался
без стука, коротко разъяснил суть дела, и майор, человек грузный, немолодой,
стал хватать ртом воздух.
Ты мне только с инфарктом не бухнись! — прикрикнул на него
Октябрьский. За то, что шпионку
303
прошляпил, после ответишь, и не мнеНаркому. А сейчас дело, Людвигов,
дело!
Через несколько минут на столе появилась папка личное дело сержанта
госбезопасности Петракович Ираиды Геннадьевны, 1913 года рождения,
сотрудницы отделения НН (наружное наблюдение). С карточки на Егора смотрели
хорошо знакомые глаза, только не враждебно прищуренные, как в подвале, а
испуган но вытаращенныеименно так обычно глядят на фотографа в момент
вспышки.
— Артистка, заметил Октябрьский по поводу снимка. Дурочку валять
умеет.
Дело пролистал наскоро, без интереса, и захлопнул.
Ладно, легендой мы потом займемся. Что скажешь про нее, Людвигов?
— Да плохого ничего, непосредственным руководством характеризуется
положительно. Универсалка это, сам знаешь, редко бывает: может под студентку
работать, под колхозницу, под дамочку. Тебе лучше с начальником отделения
потолковать, — хмуро ответил майор. У меня несколько сотен сотрудников. А
она точно шпионка?
— Ты про это вон у Дорина спроси, подмигнул Егору шеф. Чего она там с
тобой на койке делала, пока ты связанный лежал? Ладно-ладно, после
расскажешь. Давай, Людвигов, зови свою красотку. Будем ее брать.
А может, лучше установить слежку, выявить контакты? рискнул предложить
Дорин.
304
Октябрьский почему-то взглянул на часы, мотнул головой.
— Ёрать. И сразу трясти. Каждая минута на счету. Людвигов уже набрал
номер, буркнул в трубку:
— Стенькин? Сержант Петракович твоя сотрудница? ...Она на месте?
...Пришли-ка ее ко мне... Да нет, не по службе. У меня тут парторг сидит.
Есть мнение твою Ираиду к работе в стенгазете привлечь. .. Ага, пускай дует
сюда, да поживей.
Егору шеф велел встать за большим несгораемым шкафом, сам вынул из
кобуры пистолет, сунул сзади за ремень. Майор тоже приготовился спрятал свой
ТТ под газету.
Ничего, с одной бабой как-нибудь справимся, -
зюмировал Октябрьский.
Минуту спустя в дверь постучали, и голос, от которого ' Дорина
непроизвольно сжались кулаки, спросил:
— Товарищ начальник, вызывали? Сержант Петзакович. Разрешите войти?
— Входи, Ира, входи, — добродушно поманил ее 1юдвигов, откидываясь на
спинку стула.
Майор совершенно переменился. Нервозности как к бывало, лицо так и
лучилось мягкой улыбкой.
Вассер-Петракович взглянула на незнакомого командира, вытянулась по
стойке "смирно". Дорина не заметила он оказался у нее сзади.
Есть на свете справедливость, думал Егор, глядя на прямую спину своей
мучительницы.
Октябрьский с любопытством разглядывал молодую женщину. Руки держал
сзади должно быть, на рукоятке.
305
Bleiben Sie stehen, Wasser, медленно произнес он. Endlich treffen wir
uns '
Егор приготовился броситься на шпионку, скрутить ей руки, но Петракович
не шелохнулась.
Извините, товарищ старший майор, удивленно сказала она. Это по-немецки?
Я на курсах польский учила.
Шеф чуть повел подбородком в сторону Дорина тот понял.
Вышел из-за сейфа, прошептал (говорить не мог горло перехватило):
Ну здравствуй, сука.
Она дернулась в его сторону, и тогда, пока не опомнилась, он крепко
взял ее за кисти рук, а ногами наступил на носки сапог, чтоб не брыкалась.
Глаза Вассер полезли из орбит, челюсть отвисла любо-дорого поглядеть
Узнала погорельца.
Шеф подошел сзади, быстро обшарил арестованную, прощупал швы и
воротник.
Женщина не мигая смотрела Егору в глаза, зрачки остекленели. Все ее
тело тряслось крупной дрожью.
Все, майор. приказал Октябрьский хозяину кабинета. Вы мне больше не
нужны.
Людвигов безропотно вышел.
Тогда шеф снова обратился к шпионке:
Wir sollten keine Zeit verlieren. Wollen wir reden?2
Спокойно Вассер. Вот мы и встретились, (нем.)
Ну что. не будем терять время попусту9 Поговорим? (нем.)
306
Ох как хотелось Ьгору, чтобы Вассер задергалась, попробовала
сопротивляться. Уж он бы ей показал Пару-тройку болевых приемов, не
посмотрел бы, что женшина. Тем более никакая она не женщина, а ядовитая
фашистская гадина.
Даже нарочно хватку ослабил, чтоб могла вырваться.
Но Вассер стояла неподвижно, обмякнув всем телом v-ж-е и не дрожала.
Будто окоченела.
Глава тринадцатая ПОЛЕТ СОКОЛА
Допрос происходил здесь же, в кабинете начальника 3-го отдела.
Октябрьский не стал тратить времени на конвоирование арестованной в
следственный корпус просто вызвал оттуда стенографиста и двух специалисток
по личному досмотру.
Шпионку раздели донага и обыскали уже не наскоро, а как положено, но
тайников ни в одежде, ни на теле не обнаружили.
Церемониться не стали мужчины из комнаты не выходили и не
отворачивались. Егор смотрел на голую Вассер в упор, всем своим видом
демонстрируя, что она для него не человек, а мерзкая, склизкая гадина. Знал,
что мстительность чувство недостойное, но все равно было приятно.
Октябрьский тоже не сводил с задержанной глаз, но и старшего майора явно
интересовали не женские прелести. Прикидывает, чем пугать, догадался Дорин.
Вопросы шеф начал задавать еще до того, как арестованной позволили
одеться, и с этого момента допрос прерывался всего однажды. В половине
одиннадцатого Октябрьский позвонил в приемную
308
Наркома, сообщил, где находится, и попросил немедленно дать знать, как
только вернется Сам.
С точки зрения Егора, Вассер вела себя неумно, во всяком случае для
агента такого уровня.
По-немецки говорить отказалась, утверждая, что не знает языка.
На вопрос про настоящее имя, ответила "Ираида Геннадьевна Петракович".
Когда спросили, с какого времени является сотрудницей Абвера, стала
клясться, что советская патриотка и член КИМ.
Заявила, что Егора никогда раньше не видела. Что ее с кем-то
перепутали. Что она награждена двумя почетными грамотами за успехи в борьбе
с врагами социалистического отечества.
В конце концов у старшего майора лопнуло терпение.
Не валяйте дурака, Вассер! хлопнул он ладонью по столу. Что за детский
утренник вы нам тут разыгрываете! Мы знаем, что руководство Абвера дало вам
задание особой важности, напрямую связанное с так называемым "Планом 21",
иначе именуемым "Барбаросса". Вы похитили нашего сотрудника, шеф кивнул на
Егора, потому что нуждались в радиосвязи. Ход был дерзкий и даже блестящий,
отдаю должное. Но признайте и вы, что игра окончена. Вы же профессионал.
Умейте проигрывать, черт бы вас побрал! Меня сейчас не интересуют
подробности вашего внедрения в центральный аппарат НКГБ, мне не
нужны ваши связи, шифры И прочая мелочь. Вопрос только один: когда? Вы по-
309
нимаете, о чем я. Откровенный ответ сохранит вам жизнь. Если же будете
продолжать представление, мне придется использовать спецметоды. Вы знаете,
что за этим дело не станет. Ну, я жду! Тут не выдержал и Дорин.
Не надо спецметодов, шеф, попросил он. Вы меня просто оставьте с этой
фрау минут на пять, на десять. За эти 27 дней мы с ней невероятно
сблизились, у нее не будет от меня секретов.
Видно, сказал он это убедительно Вассер так и вжалась в спинку стула.
Я не знала, что он сотрудник органов, пробормотала она.
Само собой, кивнул Октябрьский. Вы были уверены, что это Степан
Карпенко. Но это ничего не меняет. Прекратите вилять, Вассер. Отвечайте на
вопрос. Или я немедленно переправляю вас на Варсонофьевский, в
Спецлабораторию. Вам ведь не надо объяснять, что это за место
Судя по тому как побледнела арестованная, объяснения и в самом деле
были излишни. Все сотрудники центрального аппарата слышали, что в
Варсонофьевском переулке находится некий строго засекреченный объект, про
который лучше не говорить даже между собой Слово "Спецлаборатория" если и
произносилось, то исключительно шепотом. Егор очень туманно представлял
себе, чем там занимаются, но наверняка делами нешуточными, про них знать
лишнего не рекомендуется
Но и теперь Вассер молчала.
Подождав с минуту, шеф обратился к Егору:
310
Не будем больше терять времени. Я сейчас везу эту упрямую медхен в
Спештабораторию. Там она мне быстренько все расскажет. А ты с группой дуй к
ней на квартиру. -Он заглянул в личное дело. -Оболенский переулок, дом 9,
квартира 36. Это в Хамовниках, ну ребята найдут. Обыск, засада все как
положено.
Он поднялся и подал знак сотрудницам те рывком поставили арестованную
на ноги.
Лицо Вассер пошло красными пятнами. Она облизала пересохшие губы и
вдруг хрипло сказала:
Не надо в Спецлабораторию. Я расскажу. Все. что знаю.
-Та-ак. протянул Октябрьский. Ну что ж. Итак: когда начнется война?
Я не знаю... Я не немка. Не агент Абвера. Кто такой Вассер, понятия не
имею... Постойте! В ответ на нетерпеливый жест старшего майора шпионка
заговорила быстрей. Хорошо, хорошо, я знаю, кто это! Я выполняла его
приказы. Меня действительно зовут Ираида Петракович. Никто меня не внедрял,
я попала в органы по комсомольской путевке. Этот человек, которого вы
называете Вассером, он... он завербовал меня. Я не знаю, где он живет, но я
помогу вам его взять. Едем ко мне на квартиру. Там в тайнике рация и шифры.
Я покажу, вы без меня не найдете.
Она говорит правду, она не Вассер, дошло до Егора. Он пораженно
взглянул на старшего майора и понял: Октябрьский того же мнения.
Как же так? Получается, все эти четыре недели принимал за важного
немецкого агента мелкую предательницу!
311
Петракович, похоже, в самом деле приняла решение. Голос стал твердым,
плечи расправились, и взгляд стал не ускользающим, а прямым, глаза в глаза.
Вот это разговор, одобрил Октябрьский. Если поможешь нам взять Вассера,
еще поживешь. Женщина ты молодая, умирать тебе...
На столе зазвонил один из телефонов. Не договорив, шеф быстро схватил
трубку.
Октябрьский слушает... Откуда, из Минска? удивленно переспросил он. И
улетел в Киев? А вы ему передали, что я дожидаюсь? .. .Так и сказал?
Старший майор положил трубку. Лицо у него было озадаченное.
Ну, в обычном режиме так в обычном режиме, пробормотал он и тряхнул
головой. -Ладно, Ираида, едем к тебе в гости.
По дороге в Хамовники арестованная опять скисла, на вопросы старшего
майора отвечала односложно.
Нет, настоящего имени Вассера она не знает.
Внешний вид? Высокий брюнет, глаза карие, особые приметы отсутствуют.
Давно ли завербована? В конце апреля.
Чем ее купили или запугали?
Молчание.
Жила Петракович в ведоме! венной кваргире, выде1енной двум незамужним
сотрудницам. Соседка, младший лейтенант госбезопасности, трегиП месяц
отсутствовала находилась в командировке, ее комната была заперта навесным
чамком
312
Дом был недавней постройки, шестиэтажный. Без лифта, но с газом и даже
ванной. Откуда только в комсомоле берутся такие паскудины, думал Егор про
изменницу. И работу ей ответственную доверили, и жилплощадь вон какую дали,
а она против Родины пошла.
Пока специалисты производили обыск (к соседке на всякий случай тоже
вошли, невзирая на замок), Егор разглядывал фотографии на книжной полке.
Вот ее родители: усач отец хорошего трудового вида, мать в платке,
сестра-фэзэушница, маленький братишка. Вот она сама в десятом классе славная
такая дивчина, с косой через плечо. А это уже с товарищами по службе: волосы
острижены, глаза холодные и знакомая жестокая складка у рта.
Не разглядели начальники в сержанте госбезопасности червоточину. И
ответят за это, уж будьте уверены. Откуда в человеке гниль заводится? Может,
появляется на свет определенный процент нравственных уродов, и ничего с этим
не поделаешь? Вот бы научиться их распознавать еще в детстве, пока они не
успели обществу напакостить! Академик Лысенко открыл, что если зерно на
ранней стадии развития подвергнуть яровизации (это какой-то там
агротехнический процесс), то оно может начисто поменять свои видовые
признаки. Вот и с нравственными уродами тоже наверняка можно какую-нибудь
моральную яровиза Чию изобрести.
~ В сторонку, сказал Дорину сосредоточенный
еловек в пиджаке и белом полотняном картузе.
тодвинул лейтенанта от полки, принялся ловко
313
перелистывать книжку за книжкой, прощупывая и даже продувая корешки.
Егор отошел к столу, где сидела Петракович.
Рацию, которую собрал Дорин, она отдала сама просто вынула из-под
кровати хозяйственную сумку, а в ней передатчик. Слабовато для тайника.
С шифрами же что-то тянула. Сказала:
— Они у меня в блокноте, синем таком. Куда же я его засунула? Сейчас,
дайте вспомнить.
И уже минут десять сидела, вспоминала. Октябрьский молча смотрел на
нее, начинал хмуриться.
— В плаще, точно! встрепенулась арестованная. Отвели ее в коридор,
дали порыться в карманах
плаща — конечно, под присмотром.
— Нету... развела она руками. Странно. Сейчас, минутку...
Тут в дверь позвонили два раза коротко, один длинно.
Кто'^ шепотом спросил старший майор, его глаза напряженно сузились.
Петракович тоже перешла на шепот: -Ой, это Шурка. Племянник. Он всегда
так звонит. Я обещала ему велосипедный насос.
Не похоже было, чтобы звонок ее встревожил.
Насос? В два часа дня? -Октябрьский взял женщину двумя пальцами за
горло. — Не расстраивай меня. Прайда.
Нас всегда в середине дня отпускают, -сдавленно просипела она. — А к
шести назад, на службу. И потом допоздна...
314
Шеф разжал пальцы Это было правдой. Многие подразделения, следуя
примеру начальства, перешли на раздвоенный график работы: утреннее
присутствие и, после дневного перерыва, вечернее
Не беспокойтесь, товарищ, то есть гражданин начальник. Я буду честно
сотрудничать Хочу искупить вину, сказала Петракович, потирая шею.
Замучишься искупать, криво усмехнулся Егор, вспомнив про бутылк} с
керосином Но вслух, конечно, ничего такого говорить не стал
В дверь позвонили еше раз, нетерпеливо
Шеф кивнул:
Я тебе, Ираидочка. верю. Значит, так Идешь к двери, отдаешь насос. Где
он кстати*7
Вот, на галошнице
-Отдаешь насос и говоришь: "Я из ванной. Шурка. Бери и катись". Плечо
ему покажи в щель, голое.
Петракович с готовностью кивнула Сдернула гимнастерку.
Сапоги! показал Октябрьский. Скинула и сапоги.
Егор, не дожидаясь команды, прокрался в прихожую и встал так, чтобы
створка, распахнувшись, его прикрыла
Громко шлепая по линолеуму, арестованная направилась к двери. Голову
наскоро обмотала полотенцем.
Шурка, ты чего растрезвонился? крикнула она. -Я из ванной!
Егор ждал, что она приоткроет дверь и высунется, но вместо этого
Петракович зачем-то повернула
315
в замке ключ, вынула его и отшвырнула в сторону, а сама как заорет:
Беги! Милый, беги! Здесь заса...
В ответ дверь взорвалась грохотом и щепками. На дерматиновой обшивке
густо, одна к одной, вспучились неряшливые дырки.
Дах-дах-дах-дах-дах!
Женщину кинуло к стене, на вешалку. Сверху посыпалась одежда, шляпки,
перчатки.
Егор!отчаянно закричал из кухни шеф.Не упусти!
Дорин рванул дверь, но замок держал крепко, а ползать по полу за ключом
было некогдас лестницы донесся звук убегающих ног.
Тогда Егор взялся за ручку обеими руками, дернул что было сил и створка
вылетела из пазов за милую душу, вместе с половиной косяка.
Когда лейтенант выскочил на площадку, там уже никого не было.
Без колебаний Егор одним прыжком преодолел весь пролет, больно ударился
плечом и грудью о стену, но не задержался ни на секунду.
Точно таким же манером прыгнул через еще один пролет -там, на нижнем
этаже, площадка была просторнее, и Дорин каким-то чудом сумел удержаться на
ногах.
Развернулся и увидел спину несущегося по ступенькам мужчины.
Спина была военная — защитного цвета, с портупеей.
Егор сиганул вниз в третий раз, теперь уже на плечи бегущего.
316
Влетел в него всей массой, с хрустом впечатал лицом в стену и сразу,
пока тот не опомнился, заломил руки.
Выпавший пистолет звонко крутился на плиточном полу. Но неизвестный не
попытался дотянуться до оружия. Он не брыкался, не пробовал расцепить
Егорову хватку. Вместо этого дернул подбородком книзу, вгрызся зубами в
воротник.
Яд! пронеслось в голове у Дорина.
Он отвел правую руку и коротко, но мощно двинул по крепкому рыжеватому
затылку — чтоб без сотрясения, но в нокаут.
Мужчина ткнулся лбом в пол, затих.
Сверху по лестнице бежали остальные. Но Егор не стал дожидаться
--скорей прощупал воротник задержанного. Под петлицей точно что-то было,
похоже ампула.
Ну, Дорин, это был не прыжок, а полет сокола, сказал старший майор,
опускаясь рядом на корточки.
Этажом выше и этажом ниже высыпали жильцы. Еще бы и пальба была, и ор,
и грохот.
Граждане! Немедленно вернитесь в свои квартиры! кричали оперативники.
А Октябрьский улыбался.
Ну, показывай, кого заклевал, сталинский сокол. Уж это точно Вассер.
Сколько ждали этой встречи.
Егор и самому не терпелось. Он взял бесчувственное тело за плечи,
перевернул.
Увидел оскаленный рот, закатившиеся глаза. Лицо довольно молодое, с
бледными веснушками. На ма-
318
линовых петлицах три шпалыкапитан госбезопасности, на груди сверкает
свежей эмалью орден Красного Знамени.
Хорошо еще орден Ленина не навесил, сволочь, подумал Дорин и поглядел
на Октябрьского.
Тот больше не улыбался. Пальцы в перчатке судорожно оттягивали ворот.
Похоже было, что капитан ему знаком.
Глава четырнадцатая
ПРОБЛЕМА ОТКРОВЕННОСТИ
Комната была совершенно белая: стены, потолок, занавески, даже оконные
стекла замазаны белилами. В высоком кресле сидел рыжий человек со срезанным
воротником, с дыркой на месте сорванного с френча ордена, так туго
пристегнутый к подголовнику, подлокотникам и ножкам, что не мог пошевелить
ни единым членом. Егор смотрел на него и думал, что примерно в таком же
состоянии он провел почти месяц. Однако с ним не делали того, через что
предстояло пройти рыжеволосому. Что именно это будет, Дорин пока не знал, но
заранее настраивал себя на твердость и выдержку.
Кроме него и арестанта в помещении находились шеф, двое охранников и
начальник Спецлаборатории доктор Грайворонский, очень приличного вида
гражданин в очках и с бородкой. Егору доктор сразу понравился может, оттого,
что был похож на Надиного отца. Вот ведь странная штука: при общении колючий
Викентий Кириллович вызывал у Дорина раздражение, а теперь вспоминался с
симпатией. Там, в Плюшеве, за зеленым забором, был совсем
320
другой мир, очень далекий от настоящей жизни, но такой желанный,
бесконечно далекий от того, что должно было сейчас случиться в этой жуткой
белой комнате.
-Ну что, Зиновий Борисович? нетерпеливо спросил Октябрьский. Время,
время!
Минутку терпения, батенька. Грайворонский позвякивал чем-то в
металлическом ящичке. -Вы бы проверили, в порядке ли ваша адская машина.
Доктор кивнул на магнитофонный аппарат, подготовленный к записи.
Схваченного капитана сначала допросили прямо в квартире. По лестнице
его тащили в восемь рук, по узкому коридору волокли за ноги пришлось только
приподнять над телом застреленной Ираиды Петракович.
Пока рыжему совали под нос нашатырь, Егор заглянул через плечо
оперативника, который изучал служебное удостоверение, изъятое у
арестованного.
Коган Матвей Евсеевич, капитан госбезопасности, Разведупр НКГБ.
Документ был сработан чисто, не подкопаешься: и штамп, и подпись
начальника управления кадров точно такая же, как на корочке у Егора, с
характерными завитушками.
Давно? вот первое, что спросил шеф, когда рыжий захлопал
светло-голубыми глазами.
Что давно? облизнул губы "капитан Коган". Не больно-то он был напуган,
даже усмехнулся, наглец.
Ч-1296 321
Давно на Абвер работаешь? Чем они тебя купили, мразь? Какими деньгами?
Ведь они твою нацию под корень извести хотят то ли на остров Мадагаскар
сослать, то ли попросту перерезать!
Лишь когда рыжий вдруг заговорил по-немецки, на самом что ни на есть
рафинированном хохдойче, Егор поверил, что это и есть Вассер.
Ошибаетесь, герр генерал, сказал арестованный. У нас в Абвере
национал-социалистические глупости не в моде. Мы профессионалы и служим
Германии, а не ее временным правителям.
Ах вот как, перешел на немецкий и шеф. "У нас в Абвере". Стало быть, вы
никакой не Коган, вы подкидыш. Отличный камуфляж, Вассер. И легенда
первоклассная. Вы в самом деле профессионалы. Только служите вы все-таки не
Германии, а своему сумасшедшему Фюреру. Однако про идеологию мы как-нибудь
после подискутируем. А сейчас у меня только один вопрос: когда начало войны?
Какого числа?
Вассер слегка поморщился.
Послушайте, генерал. Вам повезло, что вы меня взяли. Полагаю, по чистой
случайности. Меня подвела аккуратность. Решил перед уходом концы зачистить.
Глупышка Ираидочка так и не поняла, на кого она работала. Думала, выполняет
особо секретное задание по радиоигре с захваченным немецким радистом.
Противная была девчонка, но расторопная. И на все готовая ради карьеры и
кое-чего другого. Он криво улыбнулся, философски пожал плечами. Но все это
несущественно. Не лезьте, генерал, в боль-
Шую политику. Доложите о моем аресте Наркому. Разговаривать я буду
только с ним.
Разговаривать будешь со мной и сейчас, отрезал старший майор по-русски.
— Повторяю вопрос: какого числа?
-Ich kann Ihnen nur meinen Dienstgrad sagen, сухо отчеканил Вассер.
Korvettenkapitan, Abwehr-1. Schluss damit!'
Sie sind hier kein Kriegsgefangener, sondern ein Spion. Und ein Morder
noch dazu. Es sollte Ihnen klar sein, dass ich Sie nicht mit Samthandschuhen
anfassen werde2. — Последнюю фразу Октябрьский произнес с особым
нажимом. Ишь, Гаагскую конвенцию вспомнил.
Абверовец оценивающе посмотрел на него и, кажется, понял, что имеется в
виду.
Да пошел ты, — вполголоса пробормотал он. Говорить буду только с
Наркомом.
Прикрыл веки, и лицо стало неподвижное, будто мертвое.
Крепкий орешек, ничего не скажешь.
И сделалось тут Егору стыдно, что он дуру-девку, немецкую подстилку,
принимал за матерого агента. У Двери, перед тем как грянули выстрелы, она
крикнула "милый". И в подвале тогда говорила, что для нее существует только
один мужчина. Теперь ясно,
Вам я могу сообщить лишь свое звание. Корветтенкапитан, Управление
Абвер-1. И точка! (нем.)
Вы не военнопленный, а шпион. К тому же убийца. И церемониться я с вами
не буду, (нем.)
323
как Вассер ее завербовал. Что ж, мужик видный, одна ямочка на
подбородке чего стоит.
Поведение Петракович тоже окончательно прояснилось. В подвале она
избегала разговоров, потому что ей Коган так велел. Только ошибается он
насчет ее мотивов. Не ради карьеры служила ему Ираида Петракович. Наверное,
к концу уже догадывалась, что дело нечисто чего стоил один приказ убить
"радиста" и сжечь труп. Ничего, не дрогнула. Когда же ее арестовали и она
поняла, в какую историю вляпалась, думала только об одном: не про Родину, а
как бы не заложить своего хахаля. Что он шпион, ей было наплевать. Не
Спецлаборатории она испугалась, а того, что группа поедет к ней на квартиру
и Вассер угодит в засаду. Знала, что он придет в два. Вот и решила его
предупредить, любой ценой. Всетаки влюбленная баба это особая статья.
Теперь, задним числом, Егору эту змеюку Петракович даже стало жалко. Она за
любовника жизни не пожалела, а он к ней явился, чтобы "концы зачистить". И
ведь зачистил...
Пока арестованного шмонали, шеф с Егором вышли в коридор перекурить.
Этого на испуг не возьмешь, сказал Октябрьский. Не будем попусту
сотрясать воздух.
Может, пускай его правда Нарком допросит? Если Вассер готов с ним
говорить, а?
Нет Наркома, покачал головой Октябрьский. Сказали, срочно вылетел в
штабы западных округов. Когда вернется, неизвестно. Мне приказано заниматься
текущей работой. Вот я и занимаюсь. И до-
324
веду ее до конца, будьте уверены. Ничего, Егорка, через час Вассер у
нас соловушкой запоет.
У Дорина внутри екнуло, но он постарался, чтобы вопрос прозвучал
небрежно, по-профессиональному:
Глаза или яйца?
Физметоды в данном конкретном случае не помогут. Экземпляр
исключительной твердости. Если б не твоя боксерская реакция, он бы проглотил
яд, это точно. Сейчас закончат обыск повезем в Варсонофьевский. Поглядишь,
какими щипцами раскалывают крепкие орехи.
Лейтенант солидно кивнул, а у самого на сердце кошки заскребли.
Однако ничего ужасного в Спецлаборатории пока не происходило.
Начальник оказался человеком интеллигентным, прямо доктор Айболит.
Арестованного именовал "пациентом", старшего майора "батенькой", Егора
"молодым человеком".
Когда охранники пристегивали Вассера к креслу, он был напряжен, но
спокоен. Головой шевелить уже не мог, но следил глазами за действиями
человека в белом халате.
Вот доктор достал из ящичка шприц, иголка брызнула тоненькой струй-
325
кой. Егор в этом ничего особенно зловещего не усмотрел — ожидал
чего-нибудь пострашнее, но Вассер вдруг зарычал, заскрипел зубами и рванулся
из кресла так яростно, что ремешок, стягивавший ему грудь, лопнул.
Охранники были тут как тут. Навалились, прижали, порванный ремень
заменили двойным. Немец, как мог, мешал врачу сделать инъекцию --
выворачивал запястье, дергался, но Грайворонский свое дело знал: обмотал
руку "пациента" резиновым жгутом и попал в вену с первой же попытки.
Тут Вассер сразу угомонился. Уставился в потолок, беззвучно зашевелил
губами, будто молился или что-то себе внушал.
Егор смотрел во все глаза. Предполагал, что шпион сейчас завизжит от
невыносимой боли, тогда-то и начнется допрос.
Вышло совсем наоборот. Вместо того чтоб закричать, Вассер вдруг обмяк,
опустил ресницы, изо рта повисла нитка слюны.
— Что вы ему вкололи? спросил Октябрьский. Это непохоже на "КС",
хлор... как там его?
— Хлорал-скополамин. Для поставленной вами задачи он не годится.
-Доктор наклонился, приподнял шпиону веко. Надо немного подождать... Если я
правильно понял, вам нужны от пациента откровенные показания неодносложного
типа. "КС" же слишком сильно подавляет волю. Функции коры головного мозга
настолько затормаживаются, что человек способен отвечать лишь "да" или
"нет". Поэтому я применил нашу новую разработку, препарат
326
"Кола-С", решающий проблему откровенности более радикальным образом.
"Кола-эс"?
Да. Это соединение фенамин-бензедринового типа. Если объяснять
упрощенно, его действие прямо противоположно эффекту хлорал-скополамина. Мы
не притормаживаем, а, наоборот, искусственно перевозбуждаем кору мозга. В
результате пациент впадает в эйфорию и ажитацию, им овладевает безудержная
разговорчивость. В этом состоянии он органически неспособен на ложь. Ваше
дело поворачивать беседу в интересующее вас русло и правильно формулировать
вопросы. Единственная опасность — он может вас, что называется, заболтать,
слишком углубиться в тему. Будьте с этим осторожней, вовремя обрывайте.
Видите ли, сеанс откровенности до такой степени истощает мозг, что может
продолжаться 15, максимум 25 минут у самых выносливых. Затем пациент теряет
сознание, и следующий сеанс возможен не ранее, чем через 30-36 часов.
Ничего, уверенно сказал старший майор. Для первой беседы и пятнадцати
минут хватит. Один вопрос один ответ. Остальное может подождать. Ну что, не
пора?
Грайворонский снова оттянул арестанту веко.
Вот теперь можно.
И как хлестнет скованного по щеке Дорин от неожиданности даже
вздрогнул.
Вассер беспокойно пошевелился, захлопал глазами. Они у него теперь были
не голубыми, а чер-
327
ными. Егор не сразу понял, что это так расширились зрачки.
Ну беседуйте, беседуйте, благодушно покивал старшему майору доктор. А я
пойду, не стану мешать.
Нет уж, вы лучше останьтесь!
Благодарю покорно. Мне, батенька, лишние секреты ни к чему, своих
хватает. Да вы отлично и без меня справитесь. Будет забалтываться влепите
пощечину, это его остановит. А если что-нибудь экстренное, нажмите вот эту
кнопочку. Я сразу приду.
И начальник лаборатории поспешно скрылся за дверью.
Октябрьский навис над агентом, взял его за плечи и громко, отчетливо
спросил:
— Когда Германия должна напасть на Советский Союз?
Немец впился зубами в нижнюю губу, словно хотел лишить ее подвижности.
Рот задергался, пошел судорогами, губы вспучились, и из них сам собой хлынул
поток слов. Смотреть на это было жутко.
Про это говорить нельзя. Я не имею права. Это государственная тайна. Но
вам я скажу. Война начнется через десять дней. На рассвете 22 июня.
Представляете? Через каких-то десять дней все здесь переменится! Вассер
возбужденно хихикнул. У нас в ГэЗэ все забегают, как ошпаренные тараканы.
Усатый Вождь и толстозадые вождишки забьются в щели. В небе над Москвой
будут кружить сотни "юнкерсов". План удара составлен лучшими стратегами
Генерального штаба и Верховного коман-
328
дования. Группа армий "Север" через Прибалтику ударит на Ленинград.
Группа армий "Центр" на Москву. Группа армий "Юг" на Киев. Расстегните
ремни, я нарисую.
Потом, ошарашенно пролепетал Октябрьский. Не сейчас.
Егор же и вовсе одеревенел и от страшного известия, и от того, как
легко, буквально в секунду был получен ответ на вопрос, над которым столько
времени билась и спецгруппа "Затея", и все разведструктуры Советского Союза.
Аи да Спецлаборатория! Аи да доктор Грайворонский!
Я был прав! пробормотал старший майор. Всего десять дней! Не понимаю
Наркома...
А? спросил Дорин.
Бэ. Не твоего ума дело. Вассер прыснул:
Смешно! Он вам "А?" А вы ему "Бэ"! Ой, не могу...
И так зашелся, что из глаз потекли слезы.
Прекратите! — Шеф хлопнул его по щеке. На меня смотреть! Когда вас
внедрили? Я вот чего не пойму. Матвея Когана знают многие старые сотрудники.
Чуть не с детства! Лежава рассказывал, что вас, то есть Когана, в Органы
привел сам Менжинский! Как вы сумели стать Матвеем Коганом? Отвечайте!
Ой, это очень интересная история,охотно откликнулся Вассер. Только ее
надо долго рассказывать. С папочки. Вы знаете, кто мой отец? Нет? Ну как же!
Генерал Йозеф фон Теофельс, заместитель
329
начальника Абвера, лучший специалист по России. Для друзей просто Зепп.
Старший майор вздрогнул, и это вызвало у корветтенкапитана новый взрыв
веселости.
-Вы знаете моего папочку! И он вас знает. Вы старые друзья!
Про папочку в другой раз, перебил его шеф, взяв себя в руки.
Рассказывайте про внедрение!
Хорошо, но без старины Зеппа рассказа не получится. Папочка всю жизнь
занимается Россией. И меня к этому готовил, с детства. Нянька у меня была
русская, Арина Семеновна, почти как у Пушкина. Ха-хаха! Домашние учителя
тоже русские. О-о, я был бойкий мальчуган. И смелый. У меня было две мечты.
Я хотел стать моряком, чтобы плавать по всем морям. И разведчиком, чтобы
сражаться против русских большевиков. Дети ведь глупые. Я считал вас
ужасными злодеями. Это потом я понял, что все хороши и наши, и ваши. Но наши
все-таки лучше. Потому что привыкли мыть руки перед едой и каждое утро
чистить зубы. Ну и воруют меньше, это очень важно...
Хлоп! На щеке Вассера вспыхнуло пятно от новой пощечины.
Про внедрение!
Да-да, извините. Я был, наверное, самым юным нелегалом в истории
разведки. Четырнадцати лет от роду я попал в "дети Дзержинского" -стал
беспризорником. Милый папаша не пожалел свое чадо. Прямо из Германии, из
чистенького особнячка, меня перевезли сначала в Ригу, потом в Ленинград и
швырнули, как шенка в речку: плыви или тони. Теофельсы, знаете
330
ли, весьма специфическая семья, с диковинными традициями воспитания.
Про моего предка Хайнца фон Теофельса, жившего во времена Фридриха Великого,
рассказывают, что... Пощечина.
Про внедрение!
-Извините. Столько всего хочется рассказать. Я не утонул. Я выплыл. Это
было настоящее приключение, мне понравилось. Я попал сначала в детприемник,
потом в коммуну "Юный ленинец". Прожил там три месяца, а потом сбежал.
Беспризорники часто давали драпу, обычное дело. Но они обычно укатывали в
Ташкент, погреться на солнце и пошамать дынь и урюка. А я рванул на
ленинградскую явку...
