Чингиз Абдуллаев. Уйти и не вернуться
страница №10
...жно человек? - очень тихо спросил внезапноуспокоившийся Нурулла.
- Все, - жестко ответил Беннет, - иначе мы не справимся.
- Понимаю. Но тогда нам нужно задержать груз.
- Не стоит. Можете послать людей на нашем вертолете. Они предупредят
машины, чтобы те не ехали в Ишкашим. Это очень просто, - предложил Беннет.
- Вы хотите использовать вертолет правительственных служб страны для
предупреждения контрабандистов? - вскипел Корнер. - Вам не кажется, что мы
слишком увлеклись, мистер Беннет.
- Вам нужен этот полковник или нет? - спросил его Беннет. - Предложите
что-нибудь другое, и я соглашусь.
Корнер гневно засопел, но смолчал.
- Хорошо, - кивнул Нурулла, - давайте ваш вертолет. Если успеем
остановить машины, я сам поведу охоту на вашего офицера. И клянусь вам, он
не уйдет от нас.
- Я распоряжусь, - Беннет вышел из палатки.
Корнер, оставшись вдвоем с Нуруллой, молчал. Ему была просто противна
сама мысль, что в их работе приходится пользоваться такими методами.
Воспитанный на идеалах американской демократии, он не принимал грязных
методов работы даже своего ведомства.
Беннет вернулся через пятнадцать минут.
- Вертолет готов, - сказал он Нурулле, и тот, кивнув, сам пошел давать
указания своим людям.
- Вы думаете, мы сумеем остановить отряд русских смертников? - спросил
Корнер.
- Не берусь судить. Но уйти им просто некуда. Они будут прорываться
через Ишкашим на север. А там мы их встретим.
- Надеюсь, что это первый и последний раз мы используем наших пилотов в
столь неблаговидных целях, - покачал головой Корнер. - Я все понимаю, но
такого просто не ожидал. Здесь, в горах, видимо, своя мораль.
- Мистер Корнер, здесь в каждом городе своя мораль. Впрочем, вы знаете
хорошо - в каждой стране тоже своя. Если хотите, чтобы Нурулла помогал нам,
значит, мы должны помочь ему.
- Кто такой этот Алимурат?
- Такой же бандит, только менее масштабный. Уже много раз пытается
проглотить нашего подопечного. Но пока не очень удается.
- У него много людей?
- По нашим сведениям, нет, раза в два меньше.
- А откуда он мог узнать об этом грузе?
- Видимо, кто-то сообщил, здесь, в горах, у обоих группировок повсюду
осведомители.
- А этот Алимурат знает, что мы поддерживаем Нуруллу?
- Знает, конечно, и очень этим недоволен.
Внезапно Корнер поднялся и начал шагать по палатке. Затем,
остановившись, вдруг спросил:
- Приезжая сюда, вы каждый раз предупреждали о своем следующем визите?
- Конечно- кивнул Беннет и вдруг понял, - вы хотите сказать...
- Вот именно. Кроме Мосса, Бланта и Беннета о вашем визите знали и люди
Нуруллы. Просто мы привыкли не считать их за людей, вот и делали
неправильные логические построения.
От Беннета не укрылось, что Корнер, говоря с ним, сказал о нем в
третьем лице. Это было гораздо лучше, чем обвинения, выдвинутые им на
разрушенной станции.
- Я, кажется, начинаю улавливать вашу мысль, - встрепенулся Беннет, -
вы считаете, что в отряде Нуруллы мог быть человек Алимурата?
- Думаю, да. Этот эпизод с машинами как раз наводит на такие
подозрения, - Корнер продолжал шагать по палатке, словно рассуждая вслух, -
предположим, в отряде есть некто, знающий английский язык. Или хотя бы
понимающий. Он мог слышать ваше задание пилотам - взять карты расположения
отряда на следующей стоянке. Вы понимаете, что это значит? Тогда он сообщает
о вашем визите в соседний отряд. Они базируются ближе к границе, чем отряд
Нуруллы. Верно?
- Кажется, да, - Беннет следил за Корнером с возрастающим интересом. Он
впервые подумал, что из Лэнгли не могли прислать неподготовленного человека.
Аналитиком Корнер был действительно блестящим.
- Значит, этот чужой сообщил о вашем следующем появлении здесь во
враждебную Нурулле банду. Вы допускаете такую возможность?
Беннет был вынужден кивнуть головой.
- Они готовились долго. Им кажется, что, выведя американцев из игры, -
продолжал Корнер, - они оставляют Нуруллу без поддержки. А это как раз то,
что им нужно.
- Тогда при чем тут русские? - не выдержал Беннет.
- Это меня и волнует. Поэтому полковник для нас важнее всего на свете.
Важнее всех денег Нуруллы. Но сначала нам нужно доказать, что в отряде
Нуруллы действительно есть чужой.
- Может, просто узнать, кто владеет английским языком. Их в лагере
может быть два-три человека.
В палатку наконец вернулся Нурулла. Он был веселее обычного.
- Если остановят машины, мы утрем нос этим глупцам, - оживленно говорил
он, - пусть ждут в Ишкашиме. '
- Нурулла, - обратился к нему Беннет, - в твоем лагере есть люди,
знающие английский язык?
- Послушайте, мистер Беннет, - усмехнулся Нурулла, - вы говорите на
фарси и пушту лучше многих моих людей. Зачем вам переводчик?
- Мне не нужен переводчик, - терпеливо объяснил Беннет, -я хочу знать,
кто именно знает английский язык в вашем лагере. У меня есть серьезные
подозрения, что некоторые наши разговоры подслушивались.
- Ты настоящий друг, - с чувством сказал Нурулла, вдруг что-то
вспоминая. - У меня есть хороший переводчик. Это Хосров, он раньше служил в
Кабуле и выучил там ваш язык.
- Как его зовут? - не выдержал Корнер.
- Хосров...- До Нуруллы наконец начали доходить все слова гостей.
- Аюб, - рявкнул он так, что задрожали соседние палатки.
Вбежал высокий худощавый бандит.
- Аюб людей собирает, - доложил он.
- Ко мне Хосрова приведи, - закричал нетерпеливо Нурулла, - быстро,
срочно.
- Вы думаете, этот тип? - спросил Беннет у Корнера.
- Пока не уверен. Но совпадение странное. Именно эта тройка ходила в
город и находится среди подозреваемых. И именно один из них знает английский
язык. Спросите у Нуруллы, он хочет раз и навсегда избавиться от конкурентов?
- Конечно, - закричал Нурулла, немного понимавший английский.
- Тогда мы дадим ему наш вертолет. Но сначала нужно доказать, что в
нападении на нашу станцию действительно участвовали люди Нуруллы. И тогда
твоим конкурентам не будет пощады, это я обещаю.
Вбежал наконец Аюб.
- Хосрова нигде нет, - сообщил он неприятную весть.
- Ищите, - разозлился Нурулла. - Только не говори мне, что он сумел
уйти.
Аюб бросился из палатки почти бегом.
- Ты обещал найти полковника, если мы поможем тебе остановить машины, -
напомнил Беннет.
- Да, - согласился Нурулла, - это мое слово и никто не может сказать,
что я не сдержал своего слова. Весь мой отряд пойдет за этим полковником.
Если понадобится, мы возьмем его голыми руками, специально для вас.
Слышались крики, раздалось несколько выстрелов.
- Сколько отсюда до границы? - спросил Корнер.
- Смотря до какой, - ответил Нурулла, - до пакистанской с нашего места
не больше ста километров.
- А там, где базируется Алимурат?
- Тридцать-тридцать пять. Он всегда любил ставить лагерь у самой
границы. Чтобы уйти, в случае чего, в соседнюю страну.
- А как ты будешь потом переправлять груз?
- У каждого свои секреты, - ответил уклончиво Нурулла, - у вас свои, у
меня свои.
- А в Москве твои люди нам помочь не могут? - спросил Беннет.
- Нет, - решительно ответил Нурулла, - за деньги в Душанбе и в Москве
можно провезти любой груз. Но шпионами они не будут. За это их там
расстреливают. А за помощь в транспортировке наркотиков дают несколько лет.
Поэтому вам помогать они никогда не согласятся.
Раздались еще раз громкие крики и в палатку вошел Аюб.
- Дело сделано, - сказал он очень довольно, - вот голова этого
предателя.
И швырнул на землю отрубленную голову с открытыми глазами, в которых
еще были боль и отчаяние.
Корнер поморщился. Беннет отвернулся. Его сильно тошнило. Зато Нурулла,
подойдя, пнул ногой голову Хосрова.
- Предатель, - прошипел он, - бежать хотел.
- Хотел, - подтвердил Аюб, - но мы его быстро схватили.
- Зачем нужно было его убивать, - разозлишься Корнер, - что за
средневековый дикий обычай. Сначала нужно было с ним поговорить, узнать у
него подробности.
- Здесь свое понятие справедливости, - ответил , Беннет, - все должно
знать, что месть свершается сразу и безо всяких колебаний.
- Как мне надоели все эти условности, - вздохнул Корнер, - и вообще все
эти горы.
- А им, может, давно надоели наши условности, мистер Корнер. Но друг
без друга мы существовать не можем, - напомнил Беннет, - зато теперь мы
готовы заняться нашим бежавшим офицером.
- Не забывайте, что нас должна интересовать еще и банда этого
Алимурата, - напомнил Корнер.
XIII
Чтобы прорваться к афгано-таджикской границе, бывшей некогда границей
между СССР и Афганистаном, отряд Асанова должен был выбирать один из двух
маршрутов. Либо идти по сложному горному пути, проявляя при этом чудеса
скалолазания; либо нижней дорогой вплотную примыкающей к Ишкашиму. С точки
зрения нормальной логики, Асаков должен был выбрать первый, более трудный и
более короткий путь. С точки зрения стратегии операции, он выбрал второй
сразу по трем причинам. Во-первых, именно у города он собирался "сдать"
Кречетова преследующим их бандитам. Во-вторых, там была назначена
контрольная встреча с Елагиным и Падериной. А в-третьих, выбор более
опасного пути только подтверждал версию американцев, при которой Кречетова
обязательно нужно было взять живым, иначе выручавшие его "смертники" не были
бы столь откровенно нахальны, выбирая этот путь. Здесь срабатывал принцип
"от противного", когда противник переигрывался путем сложной логической
игры. Что должен делать убегающий противник по логике вещей? Выбирать менее
опасный и более сложный маршрут. Но что делает умный убегающий противник?
Выбирает более опасный путь, считая, что противник не сумеет разгадать его
игру. Что в таком случае остается противнику? Разгадав игру преследуемого,
перекрыть вторую дорогу. При этом противник считает, что разгадал сложную
игру, тогда как на самом деле он попался на уловку более опытных соперников.
Если бы Асанов действительно хотел прорываться, он бы имитировал прорыв
нескольких офицеров через Ишкашим, а сам бы отправил двоих людей - Кречетова
и сопровождающего - через горы. Но он сделал по-другому. Он решил сыграть в
ту самую сложную игру, при которой его соперники чувствовали бы себя
победителями, разгадав игру отряда Асанова. И поэтому уже при подходе к
Ишкашиму он разделил отряд на две группы. Первая - Рахимов, Семенов,
Борзунов - должна была прорываться через горы. Вторая - Асанов, Чон Дин и
Кречетов - двигалась по нижней дороге. При этом расчет делался на логику
прибывших бандитов. Они наверняка должны были решить, что нижняя группа шла
через Ишкашим только для отвлечения внимания, а верхняя, основная, рвалась к
границе.
В горах так же трудно скрыться, как в лесу или в степи. Опытные
проводники, скалолазы моментально обнаружили, где и в каком месте отряд
Асанова разделился. За Асановым и его людьми шло около восьмидесяти человек.
Обнаружив два уходящих в разные стороны следа, проводники остановились и
передали сообщение в основной лагерь.
Корнер и Беннет ждали в лагере Нуруллы. Получив сообщение, они поняли,
что Асанов начал свою игру. Они еще не знали, кто именно противостоит им, но
уже догадывались, что здесь действует опытный профессионал. Теперь нужно
было выбирать главное направление.
- Как думаете, в которой из групп наш полковник? - спросил Корнер.
- Сложно ответить, - задумался Беннет, - профессионалы работают по
своим особым правилам.
- Они идут наверх в горы, - сквозь зубы произнес Нурулла, - но мои люди
их найдут.
- Не уверен, -пробормотал Корнер, - они поэтому и разделили свой отряд,
чтобы мы так подумали. По их логике нижняя группа лишь отвлекает наше
внимание, а верхняя прорывается к границе через горы. Но именно поэтому мы
основное внимание должны уделить нижней группе.
- Вы же сами сказали, что они лишь отвлекают внимание, - произнес
ничего не понимающий Нурулла.
- Так нужно, - кивнул Корнер. - А вы как думаете? - спросил он у
Беннета.
- Похоже, вы правы. Оставшихся людей нужно бросить к Ишкашиму. Но это
немного опасно. Там могут быть люди из враждующей группировки. А в таких
случаях их трудно бывает остановить.
- Это уже задача самого Нуруллы, - разозлился Корнер, - кроме того, мы
можем установить, кто именно напал на нашу станцию, а это уже совсем не так
мало.
В горы было передано сообщение и большая часть отряда под руководством
Аюба начала спуск в долину, к городу. А около двадцати пяти человек
двинулись за уходящими по горному маршруту Рахимовым и его двумя спутниками.
Контрольный срок нахождения Падериной и Елагина в Ишкашиме истекал в
три часа дня,, но Асанов, выводя свой небольшой отряд к городу, рассчитывал,
что сумеет выручить своих офицеров. Он еще не представлял, как сможет Елагин
со своей столь характерной внешностью славянина показаться в городе, но
рассчитывал на Падерину и ее опыт. Сам городок Ишкашим был даже меньше
Зебака, и появиться Падерина должна была на главной площади у водонапорной
башни. При этом было тысячу "если". Если Падериной и Елагину удалось
оторваться от своих преследователей. Если им удалось пройти через горный
перевал живыми и невредимыми. Если Падериной удалось достать одежду
афганской женщины, в которой она могла появиться в Ишкашиме. Если Елагину
удалось найти место, где можно относительно благополучно пересидеть, выжидая
возвращения Падериной. И так далее,
Но Асанов был верен себе. Даже если у его людей не было ни одного
шанса, он шел в Ишкашим и собирался ждать там потерявшихся офицеров. Это был
закон военных разведчиков, это был их своеобразный кодекс чести. Никогда, ни
при каких обстоятельствах не забывать об оставшихся друзьях, надеясь на
лучшее.
К Ишкашиму они вышли в два часа дня. Чон Дин получил задание сходить в
город, узнать обстановку, выяснить, можно ли продолжать дальнейшее движение.
Асанов и Кречетов остались вдвоем, ожидая его возвращения.
Только когда Чон Дин исчез за поворотом и они остались одни, полковник
Кречетов взглянул на Асанова:
- Что собираетесь делать теперь?
Они не говорили при других офицерах не потому, что не доверяли им или
перестраховывались. Просто сама секретность проводимой операции была
настолько важна, что даже своим товарищам по трудному переходу Асанов не мог
рассказать все детали их беспримерной акции.
- Будем ждать, - вздохнул он в ответ на вопрос Кречетова, - думаю, у
нас есть в запасе несколько часов.
- Вы полагаете, нас могут вычислить?
- Если говорить откровенно, я очень на это рассчитываю, - кивнул
Асанов, — мне удалось услышать разговор между резидентом ЦРУ и вашим бывшим
"похитителем". Там работают далеко не дураки. Думаю, они поймут, как именно
мы пытаемся их обмануть. А поняв, пошлют за нами всех своих людей. Именно
поэтому я постепенно избавляюсь от всех своих офицеров, не желая их
подставлять. Если удастся забрать оставшихся людей, я буду считать задачу
выполненной. А "захватывать" вас будут, когда мы пройдем Ишкашим. У меня уже
есть план, сейчас я вам его расскажу.
Он подробно рассказал о предстоящих действиях своей маленькой группы по
первому варианту, при котором Чон Дин возвращается один, и по второму, при
котором он все-таки приводит к ним Падерину и Елагина.
- Думаете, ваши офицеры все-таки вернутся? - спросил Кречетов.
- Надеюсь, - вздохнул Асанов, - я был против участия женщины в нашей
экспедиции.
- Сколько людей вы уже потеряли? - помрачнев, тихо осведомился
Кречетов.
- Пока двоих. Один погиб в горах - майор Олег Машков. Другой был ранен
при приземлении. Мы оставили его в ближайшем кишлаке, но надежды, что ему
удастся выбраться, очень маленькие. Он, кстати, был из вашего ведомства.
Майор Абдулло Ташмухаммедов.
- Я его знал, — кивнул Кречетов, - мы платим за нашу операцию очень
дорогую цену
- Я буду счастлив, если вернутся остальные, - признался Асанов, - хотя,
если говорить откровенно, шансов почти никаких.
- Вам не кажется, что ваш план несколько авантюрен? - спросил Кречетов,
- простите, но вы понимаете, как опасно его исполнение лично для вас
- Но здесь не может быть других вариантов, - просто ответил Асанов, -
поэтому я и пошел в эту экспедицию. Не могу подставлять своих людей. Это в
конце концов даже нечестно. Они не посвящены во все детали операции, а
значит, будут драться изо всех сил и скорее погибнут, чем отдадут вас
бандитам.
-Может, вы и правы, - выдохнул Кречетов, - и все-таки это очень
рискованно.
Они ждали около двух часов. Наконец появился уставший Чон Дин. В
назначенное время ни Падерина, ни Елагин в Ишкашиме не появились. Это могло
означать только одно - их гибель либо плен, что в сложившихся условиях было
гораздо хуже. И хотя по расчетам аналитиков Центра такой вариант был даже
предпочтительнее, так как ни один из офицеров не знал о самой операции,
Асанов не мог себе простить такого развития событий. Ему казалось, что он
ошибся, поставив Падерину в более безопасное место. Нужно было оставить ее
рядом с собой. Но всякие сожаления были уже ни к чему. Двоих офицеров его
группы не было, и он вполне мог считать их выбывшими из состава своего
отряда.
Теперь следовало осуществлять первоначально задуманный план с
подставкой Кречетова. Чон Дин и Асанов начали переодеваться в одежду местных
жителей. На самом Кречетове уже давно была одежда афганских пуштунов, форму
у него отобрали почти сразу после взятия в плен.
Место для предстоящего боя они искали еще полчаса. Наконец на одном из
крутых склонов Асанов остановил свой отряд, решив расположиться именно
здесь.
Не понимавший почему они медлят, Чон Дин даже не спрашивал генерала,
считая, что тот знает, как именно им нужно действовать.
На этот раз они ждали около трех часов. Их отрыв от группы
преследователей все-таки был гораздо большим, чем они предполагали.
Осторожный Чон Дин спросил у Асанова:
- Простите, товарищ генерал, но чего мы ждем?
- Не удивляйтесь, капитан, так нужно, - кивнул Асанов, ничего больше не
добавив,
Кречетов согласно закивал и Чон Дин, еще раз проверив свой автомат,
остался спокойно лежать на земле, словно ничего необычного не происходило.
Раз нужно, значит, нужно. Генералу он доверял всецело. А лишние вопросы
никогда не задавал. Именно за эти качества внешнего флегматика по натуре и
взрывного холерика изнутри Асанов так ценил капитана военной разведки,
корейца Чон Дина.
Преследователи появились неожиданно. Их вели опытные проводники, уже
чувствовавшие близость загнанных беглецов. И первые автоматные очереди
ударили именно по троим проводникам.
Двое были убиты сразу, третьему удалось укрыться за большим валуном.
Рассыпавшиеся в цепь бандиты открыли огонь. Как и предвидел Асанов, они вели
не прицельный, а скорее отсекающий огонь, чтобы не допустить бегства
преследуемых.
Асанов заметил, как несколько человек направились в обход, намереваясь
отсечь их от дороги. Кречетов знаками показал на этих парней. Асанов кивнул
ему, продолжая отстреливаться. Бандиты явно не торопились переходить в
атаку. Они, получившие специальный приказ взять живым бежавшего пленника, не
торопились подставлять свои лбы под вражеские пули.
Бой как-то заглох сам по себе и, несмотря на огромное численное
преимущество нападавших, им не удавалось продвинуться вперед, и они явно
ждали группу, начавшую обход позиций врага За полчаса редкого обмена
выстрелами Асанову, Кречетовуи Чон Дину удалось вывести из строя еще троих
нападавших, столь неосторожно подставивших себя под их выстрелы.
Чон Дин, поменяв позицию, продвинулся немного вперед, дабы не дать
возможности и людям Нуруллы продвинуться дальше. А сам Асанов, указав
Кречетову на свое место и оставив все снаряжение, начал легко подниматься
вверх, чтобы не допустить внезапного удара в тыл своей маленькой группе. Он
успел как раз вовремя. Четверо бандитов уже почти достигли цели, когда две
брошенные гранаты заставили их изменить свой маршрут. Двое были убиты или
тяжело ранены, остальные отступили.
Аюб понял, что взять этого полковника живым будет труднее, чем в первый
раз. Но он твердо знал, что не имеет права возвращаться без этого беглеца,
иначе Нурулла сам оторвет ему голову. Значит, нужно было поднимать своих
людей в атаку. При этом первые из атакующих почти наверняка должны быть
убиты - эти "шурави" стреляют, как дьяволы. Но поднять людей не удастся, это
он тоже понимал. Бандиты привыкли грабить, убивать, торговать наркотиками,
даже пьянствовать, несмотря на Строгие запреты мусульманской веры, - но
никак не вести бой с отлично обученными профессионалами.
Он не мог даже вообразить, как раздражала их нерешительность Асанова.
По плану генерала перешедшие в наступление бандиты должны были захватить
раненого Кречетова, оставшегося на поле боя. Но они и не собирались
переходить в наступление, словно выжидая. когда наступит ночь. Но ожидание
темноты никак не входило в планы Акбара Асанова. В ночной темноте легко
срезать внезапную тень, объясняя это плохой видимостью, а подставлять таким
образом Кречетова было неразумно и глупо.
- Нужно отходить, - крикнул он Кречетову, - здесь ничего не выйдет.
Слишком хорошая позиция.
Внезапно среди нападавших началось какое-то оживленное движение.
Послышались крики, выстрелы. Затем еще более частые выстрелы, автоматные
очереди. Асанов и Кречетов, ничего не понимая, переглянулись. Возможно, это
был какой-то непонятный трюк Нуруллы и его людей, но, судя по крикам, к
нападавшим подходил какой-то другой отряд.
Это были люди Алимурата. Прождавшие весь день обещанных грузовиков, так
и не сумевшие захватить столь вожделенный для них груз, они, узнав о том,
что в десяти километрах от города идет сражение, поспешили явиться к месту
боя. Их было больше чем людей Аюба, и они атаковали с яростью обманутых.
Аюб, видевший моральное состояние своих людей, попросил по рации помощи у
Нуруллы.
- "Летающую машину", - кричал Аюб в панике, - как можно быстрее.
На другом конце слышался только треск. Он не знал, что Корнер,
формально являвшийся руководителем полета, стоял перед сложной дилеммой. С
одной стороны, конечно, нужно наказать людей Алимурата, выяснить, кто именно
напал на станцию, найти бежавшего полковника. Но с другой... Их вертолет
должен принять участие в боевых действиях между двумя бандами
контрабандистов. А это уже нарушение всех существующих правил.
Корнер колебался долго - минут шесть. Видевший его состояние Беннет
молчал, предпочитая не вмешиваться. Нурулла, каким-то звериным чутьем
почувствовавший состояние американского гостя, тоже молчал, напряженно
ожидая разрешения на взлет. Корнер наконец принял решение.
- Черт с вами, - зло произнес он, - здесь все не так, как у нормальных
людей. Пусть летят и прикончат рею эту банду. Но пусть захватят хотя бы
одного из них, прежде чем отрубят ему голову.
Беннет кивнул и быстро пошел отдавать распоряжение. Нурулла
обрадовался, решив лететь вместе с пилотами. Он поспешил за ушедшим
Беннетом. Через пять минут Беннет вернулся.
- Они сейчас вылетают, - коротко доложил он.
- Черт бы побрал нашу демократию, - выругался Корнер, - если для ее
защиты нужно использовать такой сброд. Мне противно даже находиться в одном
лагере с этими подонками.
- Вот сообщение, - протянул ему листок Беннет, - поступило из Карачи.
Убийство Рона Баксея было оплачено пакистанскими контрабандистами, имеющими
тесные связи с афганскими моджахедами. Кажется, мы были правы. Кто-то в
Пакистане решил поменять партнера, заменив Алимуратом нашего "друга"
Нуруллу. А результатом явилось нападение на нашу станцию. Хотя убийца еще не
найден.
- Мы так и предполагали, - быстро схватил листок Корнер, на этот раз он
сказал "мы", и это не укрылось от Беннета.
- Думаю, вы были правы, когда решили преследовать этого полковника.
Наша главная задача - узнать, какую именно операцию готовят здесь русские. А
с Алимуратом сегодня будет покончено раз и навсегда, - сказал Беннет, видя,
как невольно улыбается Корнер.
Вертолет появился над местом сражения уже через двадцать минут.
Державшиеся из последних сил, люди Аюба вдруг заметили надвигавшуюся
громадину, внезапно появившуюся над их головами. А затем ударили тяжелые
пулеметы и полетели ракеты. Невозможно представить, какая паника поднялась
среда головорезов Алимурата, даже не подозревавших о существовании вертолета
у противной стороны. Если бы они знали заранее, тогда, конечно, вертолет бы
встретили "стингерами" и пулеметами. Но никто и представить не мог, что у
Нуруллы может быть такая машина.
За время войны моджахеды привыкли к воздушным атакам внезапно
появлявшихся советских самолетов и вертолетов. Получаемые от американцев
"стингеры" успешно использовались в этой войне для противостояния вражеской
авиации и защиты собственных позиций. Правда, с поставками американцы сильно
переборщили. И после окончания войны им пришлось платить за собственное
оружие афганским моджахедам, дабы оно не попало в руки террористов и
экстремистов.
Невольные свидетели происходившего - Асанов, Кречетов и Чон Дин видели,
как безжалостно расстреливают людей Алимурата, как сбрасывают им на голову
ракеты, как прижимают их к скалам, уничтожая пулеметным огнем. Асанов сразу
понял выгоду этого момента.
- Наш план, - крикнул он, немного подползая к Кречетову.
Тот, кивнув, достал скальпель. Резким и быстрым движением рассек себе
кожу на голове, ближе к виску. Волосы почти моментально потемнели от крови.
Кречетов поймал брошенный Асановым пакет, сделал себе укол и приложил к ране
бинты, сразу окрасившиеся красным цветом.
- Готово, - крикнул он, - теперь все в порядке.
Пакет и скальпель он бросил обратно Асанову.
Они посмотрели друг другу в глаза.
Это было прощание.
Кречетов понимал, что пройдет еще много лет, прежде чем он сможет также
спокойно и честно смотреть кому-то в глаза. Асанов понимал, что никогда
больше не увидит полковника. Он сделал то, что от него требовали, заплатив
за это жизнями нескольких своих офицеров.
Кречетов уходил в неизвестность и отныне его судьба становилась
легендой. Легендой, которую узнают, если когда-нибудь узнают, только
некоторые офицеры Службы внешней разведки.
Вертолет, сделав круг, дал несколько очередей и по группе Асанова. Это
было все, что им требовалось.
- Быстро отходим, - приказал Асанов Чон Дину.
Тот указал на лежавшего Кречетова.
- Кажется, он ранен.
- Отходим, - громче повторил Асанов.
- Понял, - Чон Дин больше не задал ни единого вопроса.
Через двадцать минут перешедшие в атаку люди Аюба обнаружили лежавшего
без сознания полковника Кречетова.
XIV
Асанов и Чон Дин смогли оторваться от преследователей почти сразу.
Бандиты, нашедшие бесчувственного Кречетова, выполнили поставленную перед
ними задачу и теперь не торопились преследовать оставшихся членов группы
похитителей. Желающих преследовать беглецов не было, и погоню довольно
быстро прекратили.
По плану Асанова они должны были идти к северу от Ишкашима и там,
высоко в горах, переходить практически никем не охраняемую со стороны
Афганистана границу. Но вместо того, чтобы спешить к границе, Асанов решил
сделать еще один привал в горах, совсем рядом с Ишкашимом. На всякий случай
он хотел еще раз проверить - не появятся ли его офицеры даже после
контрольного срока.
Идти в Ишкашим ему было нельзя, и он, скрепя сердце, вновь отправил Чон
Дина. После своей громкой победы в городке могли появиться люди Нуруллы, а
лекаря, побывавшего в их лагере, многие знали в лицо, запомнив его внешность
и походку. Поэтому у Асанова не было никаких иллюзий, и он отправил в
Ишкашим Чон Дина.
Капитан шел в город своей привычной, расслабленной походкой, как-то
смешно семеня небольшими ногами. Это была типичная походка живущих на севере
корейцев, киргизов, китайцев, за одного из которых вполне мог сойти Чон Дин.
За час до условленного срока капитан вошел в город, направляясь в
местную чайхану, служившую своеобразным мужским клубом* .
Там уже сидело несколько десятков стариков, неспешно обсуждавших
вчерашний бой между людьми Алимурата и Нуруллы. Говорившие склонялись к
мысли, что Алимурат, посягнувший на чужое добро, был не прав, а значит, по
воле Аллаха получил вполне по заслугам. Кроме всего прочего, здесь, в горах,
вообще не любили бандиток
Среди сидевших выделялись и несколько угрюмых мужчин в пестрых халатах
и тюбетейках, расположившихся несколько в стороне. Они не принимали участия
в общих разговорах, словно их не касалось происходившее в городе.
Это были люди Абу-Кадыра, вынужденные эмигранты, проигравшие
гражданскую войну на своей родине и теперь проживающие в соседней стране.
Заросшие черными, давно не ухоженными бородами, они пугали горцев, привыкших
к терпимости и религиозной сдержанности. В этих горах можно было встретить
мусульман-суннитов и мусульман-шиитов, бахаистов и кришнаитов, буддастов и
христиан. В многонациональных государствах религиозная терпимость и уважение
национального достоинства любого народа есть просто необходимое условие для
существования данного государства.
Чон Дин, вошедший в чайхану, когда там уже сидело довольно много людей,
выбрал себе пустой столик, стоявший почти у самых дверей. Спустя некоторое
время к нему подсел какой-то старик, молча, кивнувший головой в знак
приветствия. Старик пил чай молча и не произнес с момента своего появления
ни слова. И лишь выпив две пиалы чая, традиционные таджикские чаши,
подаваемые вместо стаканов, он вздохнул.
- Тяжелая жизнь настала в наших горах.
- Да, - осторожно согласился Чон Дин.
- Вот уже сколько лет убивают, а никак кончить не могут. Люди привыкли
к виду крови, - покачал головой старик.
- Это война, - понимающе- пожал плечами Чон Дин.
- Это наши души, - возразил старик, - мы ожесточились. Разве мы раньше
отрубывали головы пленным, разве мучили женщин и детей?
- Мы сильно изменились, - согласился Чон Дин, - но женщин и детей
нельзя мучить. Это большой грех.
- Да, - кивнул старик, - а вчера, когда эти безбожники стреляли друг в
друга, столько молодых людей, совсем детей, погибло. И никто не сказал
ничего, словно так и должно быть.
- Это вертолет, "летающая машина", - решил показать свою
осведомленность Чон Дин.
- Это наши больные души, - снова назидательно произнес старик, - и
ничего нам больше не поможет.
- Может быть, Аллах еще сжалится над нами, - Чон Дин посмотрел на часы,
до условного момента встречи оставалось двадцать минут.
- Аллах отвернулся от нас за наши грехи. Вот недавно мой сосед привел
домой молодую жену, - продолжал неспешно старик, словно рассуждая сам с
собой, - а никто не знает откуда взялась эта женщина, кто она такая, где она
была раньше. Просто она была в горах, и мой сосед решил ее забрать. Но мы
все были против. Мы не знаем, кто она такая. Может, эта женщина убила своего
мужа. А может, она была раньше недостойной тварью, которые торгуют собой на
базарах Кабула, да накажет их Аллах за их нечестивые деяния. Мы не знаем. А
раз не знаем, то и не верим. А раз не верим, то не должны брать в свой дом.
Ибо есть она порождение Иблиса, и грех идет от женщины.
- А когда он привел ее к себе? - спросил заинтересовавшийся Чон Дин.
- Пять месяцев назад, - охотно ответил старик, - но мы до сих пор
ничего о ней не знаем.
Чон Дин неслышно перевел дыхание. Это была явно не Падерина.
- Благодарю тебя, добрый человек. Прощай, - встал он, поправляя свой
халат.
- Да пошлет Аллах тебе хорошую дорогу и счастливый путь, - пожелал
старик.
Чон Дин вышел из чайханы. Он, занятый разговором со стариком, не
заметил, как на него смотрел из другого конца чайной один из посетителей.
Едва Чон Дин вышел, как посетитель быстро вскочил и что-то пробормотав двум
своим товарищам, поспешил к выходу. За ним потянулись и его друзья.
В три часа дня на площади даже в горах никого не бывает. Закрыты все
лавки, не слышно человеческих голосов. В жарких странах люди предпочитают
отдыхать в это время. А горцы^если не работают, то также отдыхают и поэтому
трудно встретить человека на улицах Ишкашима.
Но за Чон Дином увязалось сразу трое незнакомцев. Он еще не дошел до
площади, когда обнаружил их присутствие. И сразу узнал первого из
преследователей. Это был тот самый охранник Кречетова, которого Асанов
свалил первым ударом.
Узнавший Чон Дина бывший охранник, изгнанный с позором из отряда
Нуруллы, теперь горел желанием отомстить. Он, не скрывая своих намерений,
довольно быстро шел за Чон Дином. Рядом с ним довольно уверенно шагали двое
молчаливых спутников, решивших схватить пленника и заработать этим почетное
право быть членами отряда только что победившего Нуруллы, рейтинг которого
сильно возрос после вчерашнего появления в горах вертолета.
Чон Дин нащупал рукоятку пистолета. Было уже три часа дня, но на
площади по-прежнему никого не было. И стрелять было нельзя. В городе было
полно вооруженных людей Абу-Кадыра и Нуруллы. Достаточно одного выстрелу
чтобы на площадь сбежались несколько десятков вооруженных людей. Но
избавиться от своих преследователей каким-то более тихим способом он не
сможет, это Чон Дин понял по их решительным лицам.'
У водонапорной башни никого не было. Он посмотрел на часы. Пять минут
четвертого. Теперь пора думать и о собственной безопасности. Вместо того
чтобы убегать, он пошел навстречу своим преследователям. Тех явно смутила
его решительность. Они даже остановились. Бывший охранник внимательно
смотрел в лицо подходившему, не ошибся ли он, приняв его за одного из
нападавших.
И только, когда понял, что не ошибся, попытался что-либо сделать, даже
крикнуть, но было слишком поздно. Чон Дин в красивом эффектном прыжке просто
отбросил его на пять метров, нанеся оглушительный удар правой ногой по скуле
нападавшего. Тот рухнул на землю без сознания. Двое других, менее
подготовленных, растерялись на миг, и этого было достаточна Еще несколько
ударов, и они лежат на земле, даже не успев закричать. Но в это время на
площади появился кто-то из людей Нуруллы. Заметив, как незнакомец
расправляется е тремя горцами, бандит подошел поближе и увидел, что один из
лежавших на земле людей его бывший товарищ. Взревев, бандит ринулся на
незнакомца и толкнул его в спину. Чон Дин упал, но, перекатившись, вскочил и
увидел, как напавший на него сзади бандит уже достал пистолет.
Впервые капитан понял, что ни бежать, ни спрятаться, ни даже прыгнуть
он не успеет. А тем более достать оружие.
И в этот момент раздался выстрел. Бандит зашатался и упал. Чон Дин
оглянулся. Рядом, совсем недалеко от них стояла женская фигура в парандже,
зажав в правой руке пистолет. Он узнал бы эту фигуру из тысячи других.
- Вы? - бросился он к женщине.
- Все в порядке? - спросила она, еще не веря в такую удачу.
- Да. Уходим, в такие минуты все решают мгновения, - и уже вслед за
этими словами он увлекал Падерину по узким улочкам Ишкашима наверх, в горы,
где их ждал Акбар Асанов.
Когда Чон Дин появился вместе с Падериной, Асанов, уже не мечтавший ее
увидеть, даже не поверил сразу, что этой измученной женщине удалось
вырваться одной после изнурительного горного перехода. Она, заметно
волнуясь, рассказала, как они шли, пытаясь оторваться от бандитов, как погиб
Альберт Елагин, как она вернулась в кишлак у Зебака, как ушла оттуда,
понимая, что контрольная встреча в Ишкашиые ее последний шанс. Как встретила
в горах двух охотников, оказавшихся удивительно порядочными и честными
людьми, которые привели ее в Ишкашим и даже предложили переночевать в их
домах. Как она вчера ночью, отчаявшаяся и уставшая, мучилась, не зная, как и
где решиться на переход границы. Как сегодня днем она по какому-то
непонятному наитию вышла на площадь и увидела Чон Дина. Как она, забыв обо
всем на свете, бежала за ним, впервые счастливая и уверенная в себе оттого,
что рядом был мужчина.
Асанов слушал и переживал, слушал и молчал, понимая, как трудно было
Падериной решиться одной выйти из кишлака и идти на Ишкашим. Как сложно было
возвращаться в горах после смерти Альберта Елагина. Как ей повезло, когда
она встретила двух старых охотников, поверивших в ее рассказ о потерянном
муже.
И хотя задание его отряд выполнил более чем хорошо, он был недоволен.
Вернее, он был расстроен. Ибо, потеряв треть своего состава даже при
идеально проделанной операции, не значит действительно блестяще осуществить
задуманное. Никогда не простит себе Асанов этих потерь, никогда не забудет
Машкова и Елагина. И всегда будет надеяться на возвращение Ташмухаммедова. И
это будет его верой на все оставшиеся годы.
Теперь следовало уходить. Потрясенная Падерина не могла понять, как они
могли не уберечь Кречетова, как могли снова его потерять. Никакие доводы на
нее не действовали, ей казалось, что операция бессмысленно провалена. Лишь
Чон Дин сохранял внешнее спокойствие, кажется, о чем-то догадывающийся, но
как всегда молчаливый и сдержанный.
А потом они долго шли к северной границе. И люди Нуруллы, сумевшие
все-таки взять их след, шли за ними, пытаясь остановить или взять в плен
хотя бы одного из офицеров. Им приходилось часто останавливаться, ибо у
людей просто кончался запас человеческих сил, а у Падериной и Чон Дина он
был не беспредельным.
И, наконец, у самой границы они попали под минометный огонь, когда
разъяренные бандиты, увидев, что они уходят, установили сразу два миномета и
обстреляли весь склон горы, по которому они спускались в небольшую долину,
за пять километров до границы.
И здесь наступил предел их везению. Одной из мин их все-таки накрыло. И
когда встревоженный Асанов поднял голову, он услышал сдавленный крик и, едва
взглянув на Падерину, отвернулся, ее левая нога была в крови и сквозь
разорванную кожу отчетливо виднелась сломанная кость. Она не кричала, не
плакала, только сильно побледнела и почему-то быстро достала свой пистолет,
поднося его к виску. Асанов, успевший выбить его из рук, дал ей сильную
пощечину. И только тогда она заплакала.
А потом Чон Дин, тоже увидевший это ранение и заметивший, как наступают
сверху бандиты, чтобы в последней отчаянной попытке взять хоть одного
офицера живым, сам предложил остаться. Спорить было нельзя, и Асанову
оставалось только кивнуть головой, обняв на прощание своего капитана. А
потом пять километров через горы он тащил Катю Падерину на себе. Тащил,
выбиваясь из сил, зная, что ни при каких обстоятельствах не бросит ее.
И позади слышались выстрелы. И шел неравный бой одного человека с целой
группой наседавших на него бандитов. И только когда Асанов подошел к границе
он услышал как прекратился последний бой капитана Чон Дина. Единственное,
что мог сделать перед своим уходом генерал, единственное, чем они наградили
своего офицера, был молчаливый кивок на вопрос Чон Дина.
- Мы все сделали правильно?
Конечно, Асанов не имел права даже отвечать на этот вопрос, но бывают
случаи, когда можно нарушать самые большие секреты в мире. И он просто
кивнул головой. И впервые за все время их экспедиции Чон Дин широко
улыбнулся. Словно понял за пять минут до своей смерти весь замысел операции
и героическую роль каждого из офицеров, участвовавших в этой экспедиции.
Труп его не был найден, но в горах еще долго рассказывали о маленьком
киргизе, перебившем в горах большой отряд контрабандистов. Некоторые
считали, что он был человеком Алимурата, некоторые даже говорили, что он был
послан из Пакистана.
А Асанов вышел на границу, унося почти бесчувственную от боли Падерину,
и только спустя три дня узнал, что левую ногу молодой женщины спасти не
удалось и она стала инвалидом. В разгромленном длительной гражданской войной
Душанбе не было ни хороших врачей, ни нужных лекарств. Началась гангрена и
врачам пришлось пойти на ампутацию, чтобы спасти жизнь молодой женщины.
А первая группа - Рахимов, Семенов, Борзунов вышла почти без
приключений, если не считать легкое ранение Семенова, прикрывавшего собой
командира группы.
Еще через два месяца появился секретный Указ Президента, нигде не
публикуемый, никем не читаемый. В нем орденами награждались все члены группы
Асанова, из которых трое получили их посмертно. А через несколько дней
пришло сообщение из Душанбе, что границу перешел Абдулло Ташмухаммедов.
XV
Захваченного Кречетова привезли в лагерь Нуруллы. Врач, осмотревший
его, заявил, что он будет жить, хотя получил новое ранение в голову.
Обрадованный Корнер приказал, не дожидаясь утра, грузить полковника в машину
и вылетел почти сразу, даже не попрощавшись с Нуруллой, которого он так
ненавидел.
На базе Кречетову перевязали рану, сделали укол. Но база Нуруллы была
всего лишь походным лагерем. А вот на станции, уже в Пакистане, к нему был
вызван специальный врач из Исламабада, который, осмотрев больного,
категорически заявил, что тому нужен просто покой н хороший сон. И пока
полковник Кречетов отсыпался в своей комнате, находясь под строгим надзором
двоих охранников, Беннет и Корнер играли в шахматы, а Мосс, счастливый от
благополучного разрешения операции, ходил между ними.
- Это здорово, - повторял он все время, - это действительио здорово. Вы
сумели вырвать его из рук команды смертников, лучших "коммандос" КГБ.
- КГБ уже давно нет, - возразил Корнер, глядя на доску, - там сейчас
СВР и ФСК.
- Какая разница, - отмахнулся Мосс, - все равно КГБ. Видимо, этот
полковник был дня них очень важен, раз они пошли на такой шаг.
- С этим я, пожалуй, соглашусь, - произнес Корнер, передвигая фигуру, -
он действительно для них представляет какую-то исключительную ценность. Они
пошли просто на беспрецедентные меры, чтобы его освободить.
- Да, - согласился Беннет, - а потом как-то глупо его оставили.
- Что вы хотите сказать? - насторожился Мосс. - Думаете, он два раза
сам сдавался в плен?
- Конечно, нет, - сразу ответил Беннет, - в первом случае он вообще
спасся чудом. Взорвался вертолет, а его выбросило взрывной волной на камни.
Хорошо еще не разбился, а лишь повредил себе ноту. А во втором у него было
столько крови, что некоторые люди Нуруллы даже решили, что он мертв. С этим
все ясно. Непонятно другое - зачем понадобилось выбрасывать целую группу
смертников, чтобы освободить полковника и без того возвращающегося домой.
Может, они боялись, что мы узнаем нечто такое, что заставит Нуруллу отложить
обмен.
- Об этом я все время думаю, - согласился Корнер, - и вы правы. Этот
Кречетов не тот, за кого он себя выдает. А наша главная задача - узнать, что
за игру затеяли русские и кто такой этот полковник Кречетов.
- А с нападением на станцию все ясно? - уточнил Мосс.
- Практически, да. Это были конкурирующие с Нуруллой бандиты. Они
решили убрать покровителей Нуруллы, чтобы затем расправиться и с ним самим.
Вообще нужно издать положение, запрещающее нашим офицерам контакты с любыми
уголовными элементами. От них одни неприятности. Достаточно было полковнику
Оливеру Норту продать иранцам оружие через контрас, которые никак не могли
сохранить такую сделку в тайне, как скандал получился грандиозным. Теперь
будет похожий скандал из-за этого нападения.
- Но мы ни в чем не виноваты, - возразил Мосс, - нам приказывали
налаживать контакты с представителями оппозиции, что мы и делали. Разве наша
вина, что среди них так много контрабандистов, уголовников, подонков,
проходимцев. Это, скорее, вина руководителей отдела, одобряющих наши тесные
связи с людьми Нуруллы.
- Мне это известно, - кивнул Корнер, - именно поэтому по возвращении я
поставлю этот вопрос прежде всего. Куда идут наши деньги? На помощь каким
группам и каким силам? 3десь много неясного и еще больше неизвестного. Нужно
кончать с такой практикой. Пора отказываться от стереотипов мышления.
- Думаю, про нападение никто не узнает, - негромко произнес Беннет,
продвигая вперед своего ферзя, - это слишком невыгодно нашему начальству.
Получается, что мы поддерживаем одних контрабандистов в пику другим. А это
очень некрасиво. И поэтому трупы офицеров торжественно похоронят, а о
нападении никто и не захочет вспоминать.
- Вы сегодня какой-то мрачный, - не выдержал Корнер, - словно мы
провалили всю операцию.
- Этого мы еще пока не знаем, - пророчески произнес Беннет. .
- Нам нужно будет поговорить с нашим пленным, - решил Корнер, - он не
должен догадываться, что находится в Пакистане. Пусть думает, что он
по-прежнему в Афганистане. Вы, Беннет, должны будете сыграть роль афганца,
допросив его.
- Мне кажется, это не совсем верно, - не выдержал Беннет.
- Почему?
- Он должен понимать, что находится у нас. Только при таком раскладе он
будет что-то говорить. Иначе мы ничего от него не добьемся. Афганским
бандитам, которыми он был захвачен, ничего не стоит, узнав о его истинной
стоимости, просто поднять на него цену. Здесь нужно действовать деликатнее.
В этот момент в комнату вошел Гарри Блант с текстом телеграммы для
Беннета.
- Вам срочное сообщение, - доложил он.
- Что там? - недовольно спросил Беннет.
- Прочтите.
- Установлено, - начал читать Блант, - что полковник Кречетов является
одним из ведущих специалистов Службы внешней разведки России. Все
утверждения о его принадлежности к пограничной охране фальсифицированы.
- Спасибо, идите, - Беннет взглянул на Корнера.
Тот от неожиданности даже укусил ладонь, зажатую в руке.
- Теперь все ясно, - выдохнул он. - Значит, вы захватили старшего
офицера русской разведки, - обрадовался Мосс, сразу понявший, как выгодно
можно использовать эту неожиданную победу, обещавшую ему новое повышение по
службе.
- Получается так, - кивнул Беннет.
- Тогда ясно, почему русские так хотели вытащить этого Кречетова, -
Корнер поставил фигуру обратно на доску. - Хорошо еще, что они его не
пристрелили. А может, и не успели, наш вертолет появился так неожиданно. Или
решили, что не стоит тратить лишних зарядов, полковник был весь в крови и
без сознания. Но в любом случае мы поступили правильно, что доставили его
сюда. Господа, вы понимаете, какого успеха мы добились?
Он победно посмотрел по сторонам. Теперь, когда ему удалось наконец
поставить все точки над "и", горы не казались ему такими чужими и
непонятными. Наоборот, он даже полюбил эти живописные места. Отныне его
операция войдет в историю их ведомства. Благодаря успешному планированию и
руководству со стороны приехавшего из Центра полковника Корнера был разгадан
план русской разведки, стремившейся вытащить своего старшего офицера,
случайно попавшего в плен. В течение нескольких суток были найдены
нападавшие на их станцию, виновные в убийстве офицеров ЦРУ бандиты. И не
только найдены, но и наказаны. Корнер уже забыл о своих колебаниях по поводу
использования вертолета. Теперь он считал, что так планировалось с самого
начала. Он даже забыл отрубленную голову предателя Хосрова, вся вина
которого состояла в хорошем знании английского языка и слишком большом
пристрастии к деньгам, впрочем, очень характерно и для других людей Нуруллы.
Он готов был простить и самого Нуруллу, столь несимпатичного ему всего
лишь два часа назад. Теперь все вставало на свои места. Полковник российской
разведки, случайно попавший в плен во время объезда границы, выдает себя за
офицера пограничной стражи, и глупые бандиты ему, конечно, сразу поверили,
назначив за его голову цену. Но руководство Кречетова в Москве не может
ждать, когда его обменяют. И поэтому они посылают специальный отряд
смертников, чтобы вытащить полковника из лап бандитов Нуруллы. Конечно, у
русских есть свои осведомители и свои связные, оставшиеся в стране после их
ухода. И они исправно сообщают в Москву, что Нурулла связан с
представителями ЦРУ, которые довольно часто летают к нему. И тогда
принимается решение о подготовке специального отряда для спасения Кречетова.
А на станцию ЦРУ конкурентами Нуруллы послан еще один отряд, чтобы оставить
своего главного соперника без союзников. Хотя здесь еще нужно проверить. Эту
игру вполне могли подстроить и русские. И все должно было пройти хорошо, но
приезд Корнера, блестящего разведчика и тонкого аналитика, разрушил игру
русской разведки. Ему удалось вычислить и решить все сложные задачи,
поставленные перед ним в ходе этой операции.
Тут он вспомнил, наконец, о Кречетове и впервые пожалел своего
"коллегу" - соперника, так неудачно пытавшегося сбежать из плена. Правда,
все лавры победителя придется делить с этими ничтожествами - Моссом и
Беннетом, но это уже издержки работы, на которые он просто не должен
обращать внимания. В конце концов, главную задачу он выполнил. Раскрыл
преступление на станции и поймал старшего офицера российской разведки.
XVI. Спустя восемь месяцев. Вашингтон
Впервые он появился на улице без сопровождающих. Кажется, ему начинают
верить, хотя до окончательного закрепления еще очень далеко. Пока он делает
только первые шаги.
За эти месяцы его проверяли раз сорок. Гоняли на всякие тесты,
испытывали на детекторе лжи, делали разные уколы. Только подготовленная,
закаленная психика могла выдержать подобные испытания. Он осмотрелся по
сторонам. Все было спокойно. Ему просто разрешили прогулку. Провожатых не
было. Да они, наверное, и не нужны. Если он хочет сбежать - пожалуйста, хоть
сегодня. Правда, он выдал столько бывших агентов спецслужб в Восточной
Европе, что в России его просто расстреляют у первого дерева. И американцы
это хорошо понимали
